Читать книгу "Бои местного значения - Василий Звягинцев"

Дежурная, мгновенно оторопев, опустилась на свой стул, и лицо у нее приняло выражение выхваченной из воды рыбы.

А Шестаков тут же добавил еще драматического напряжения:

— Мы что, думаешь, поселяться пришли? Мы тебя проверять пришли. Специально. Чем вы тут занимаетесь? Паспортный режим как соблюдаете? Что за народ живет?.. — И протянул ей все ту же чудодейственную книжечку, от которой у каждого нормального человека сердце уходило в пятки независимо от профессии и должности.

Женщина, на глазах теряя остатки своего провинциального гонора, только хлопала глазами и переводила взгляд с Шестакова на Власьева и обратно. Не соображая, кто из них главнее.

— Ну-ка предъявите нам списки в данный момент проживающих, листки учета по форме два, и заодно проверим соответствие наличия паспортов и броней на заселение…

Женщина неожиданно быстро успокоилась. Заулыбалась даже, демонстрируя природное добродушие.

— Ох, Господи, напугали как! Сразу бы и сказали. Да меня наши, местные милицейские, почитай, кажную неделю проверяют. А что это вы без Михаила Артемовича пришли?

— Кто таков? — спросил по-прежнему сурово Шестаков.

— Да наш же оперуполномоченный. Он у меня и проверяет все списки, и паспорта смотрит, и карточки я ему передаю.

— Он — ваш. А мы — из Москвы. Вот сейчас и разберемся, как вы тут с ним бдительность проявляете.

И, тоже мгновенно сменив амплуа, нарком превратился в любезнейшего, по провинциальным нормам, бонвивана, только что не попытался ущипнуть дежурную за пышный, едва помещающийся на стуле зад.

— Тебя зовут-то как, красавица? А то разговор у нас пошел наперекосяк сразу. Мы ж тебе не звери, работа у нас такая. Велено проверить, мы и проверим. Давай все списки, все паспорта на стол, посмотрим, потом и чайку можно попить, если угостишь, и чего покрепче тоже. Есть где закуски взять?

— Любовь Михайловна меня зовут. Давно я тут работаю. С самого тридцатого года. И никогда ко мне от власти претензий не было. Разве ж я порядка не знаю?

— Раз знаешь, давай начинать…

Перебирая стопки затрепанных паспортов, командировочных удостоверений, исполненных то на хорошей белой бумаге с типографским текстом, а то и на тетрадных листах в клеточку, написанных фиолетовыми и черными чернилами от руки, сверяя все это с карточками поселения, Шестаков старательно балагурил, выяснял обстановку в городе с продуктами, промтоварами, осведомлялся о мелких подробностях здешней жизни, и все это происходило так легко и естественно (в рамках, по Станиславскому, «предлагаемых обстоятельств»), что и самому Шестакову делалось весело.

Стоявший рядом Власьев, не слишком понимая собственную роль, только крутил головой и усмехался время от времени, вот, мол, дает старый товарищ.

А Шестаков, будто всю жизнь этим занимался, стремительно пролистывал паспорта, примечая подходящие по месту прописки, с пригодными для переделки фамилиями и фотографиями, которые в случае нужды можно использовать без переклейки.

Наконец — закончил.

— Ну что, Любовь Михайловна. Пока вроде все в порядке. Однако…

Женщина насторожилась.

— Сегодня никого тревожить не будем…

— Да их еще и нету никого, — вставила дежурная. — Кто на заводах, кто в райкоме, а другие в ресторане, глядишь, ужинают…

— Я о том же. А вот утром, часиков в восемь, возможно, устроим «перекличку». Так что вы документики в несгораемый шкафчик заприте, сегодня всех постояльцев пускайте, невзирая на время, а вот утречком — прошу прощения. Пока я не сличу каждого, чтоб ни один не вышел за дверь. Договорились?

Дежурная кивнула, начиная проникаться серьезностью намерений столичного товарища.

— Вот и ладушки. А теперь скажите, любезнейшая, где мы с товарищем сможем до утра головы преклонить?

— Ой, — всплеснула руками женщина. — Нету свободных номеров, хоть что делайте, ни одного нету. Разве кого переселить, по двое на одну койку, или раскладушки поставить?

— Любовь Михайловна, Любовь Михайловна… — укоризненно сказал Шестаков. — Если вы сейчас скажете, что и личный номер директора Яблокова занят…

То, о чем говорил нарком, было здешним номером-люкс. Как-то раз ему самому пришлось в нем ночевать. Только дежурную он не помнил, да и не вглядывался тогда. Не по чину было.

Две комнаты на втором этаже, отличающиеся от прочих только коврами на полу и на стенах, кроватями с никелированными шарами и хорошо натянутой панцирной сеткой, а также индивидуальным умывальником и чем-то вроде параши (приспособленный под это дело двадцатилитровый термос нержавеющей стали с герметической крышкой) в узенькой прихожей. Чтобы высокопоставленным гостям не бегать по нужде зимней ночью в деревянную будку в дальний угол двора.

— Так без директора разве я могу?

Директор завода им. Орджоникидзе был здесь царь и бог. Имя его произносили с придыханием. До поры, впрочем…

— Можешь, Люба, можешь. А нет — звони… — Шестаков подвинул ей телефон. — Звони, объясни все, а не поймет, мне трубочку передашь…

Отчего-то такой вариант показался дежурной еще хуже.

— Ладно, что мы будем Иван Самойловича беспокоить… Поселю… Только если что — скажете, что сами распорядились…

— Это уж как водится. Распорядились…

Дважды повернув изнутри ключ в двери, бросив пальто на крючок вешалки, Шестаков вновь испытал момент расслабления. Будто бы опять, укрывшись всего лишь за двумя сантиметрами дерева, он отстранился от угрожающего мира вокруг. Вроде бы и наивно, но, с другой стороны — психологически это что-то такое значило.

Спускаться для ужина в столовую на первом этаже, громко именуемую рестораном, никому из них не захотелось.

Перекусили наскоро в номере чем было, улеглись на кроватях поверх одеял, включив настольную лампу под глухим бакелитовым колпаком, закурили.

— Обсудим предстоящее, Григорий Петрович? — спросил Власьев.

— Наполеон говаривал, что каждое дело хорошо соображено, если имеется план действий хотя бы на его первую треть, остальное же следует предоставить превратностям судьбы. Главное я увидел. Подходящие для нас документы отложил в отдельное место. Железный шкаф, гордо именуемый сейфом, открыть не составит труда, если даже вдруг не удастся раздобыть ключ.

Там же я заметил кое-какие деньги, мелочь, конечно, исходя из наших потребностей, но взять их надо. В целях подкрепления версии ограбления. Койка дежурной — за занавеской, там она после полуночи наверняка будет спать.

Еще я обнаружил самовар. В случае чего — лишнее оправдание, если бодрствует. Чайку, мол, захотелось…

— Нормально все обдумано. Грамотно. Прямо удивительно, Григорий Петрович, что вы в наркомы пошли, а не по другой линии. Ничуть не хуже получилось бы…