Читать книгу "Химера - Тесс Герритсен"

— А как же моя пациентка? Если я буду в открытом космосе, кто будет следить за Дианой?

— Григгс сможет поменять капельницу и присмотрит за ней.

— А если наступит кризис? Вдруг у нее начнутся конвульсии?

— Она умирает, Эмма, — тихо проговорил Тодд. — Мы сомневаемся, что тебе удастся изменить положение вещей.

— А все потому, что вы не даете мне никакой информации для работы! Вас больше заботит сохранение станции! Похоже, вы больше переживаете из-за этих чертовых солнечных батарей, чем из-за экипажа. Нам нужно лекарство, Тодд, иначе мы все умрем…

— У нас нет лекарства. Пока нет…

— Тогда, черт возьми, верните нас на Землю!

— Думаете, мы хотим оставить вас в космосе? Считаете, у нас есть выбор? Да здесь словно в нацистской Германии! Весь ЦУП захватили эти козлы из военно-воздушных сил и…

Вдруг все стихло.

— Врач! — окликнула Эмма. — Тодд!

Ответа не последовало.

— Капком, Врач не отвечает, — сообщила она. — Восстановите связь.

Пауза. Затем:

— МКС, не отключайтесь.

Эмме показалось, что она ждала целую вечность. Когда до нее снова донесся голос Тодда, он звучал приглушенно. «Его запугали», — решила Эмма.

— Нас слушают, да? — поинтересовалась она.

— Так точно.

— Но это же конфиденциальный сеанс связи с врачом! По закрытому каналу!

— Ничего закрытого больше нет. Запомни.

Она с усилием сглотнула, сдерживая гнев.

— Ладно. Ладно, больше не буду. Скажи мне только, что вы знаете об этом организме. Скажи, как можно с ним бороться.

— Боюсь, многого я не скажу. Я только что разговаривал с ВИМИИЗ. С доктором Айзеком Романом, который руководит проектом «Химера». У него плохие новости. Все их антибиотики и противоглистные пробы оказались неудачными. Он говорит, что у Химеры столько чужеродных ДНК, что теперь она ближе к геному млекопитающего. А это означает, что любые лекарства, используемые против нее, будут уничтожать и наши ткани.

— А противораковые препараты пробовали? Этот организм так быстро размножается и ведет себя как опухоль. Может, воздействовать на нее таким образом?

— В ВИМИИЗ пробовали применить антибиотики, надеясь, что они смогут убить Химеру на этапе клеточного деления. К сожалению, понадобились такие дозы, которые способны убить организм «хозяина». Сжигается вся слизистая оболочка желудочно-кишечного тракта. Зараженные животные истекают кровью.

«Самая ужасная смерть, какую только можно представить», — подумала Эмма. Обширное кровотечение в кишечник и желудок. Кровь хлещет изо рта и прямой кишки. Она была свидетелем подобной смерти на Земле. В космосе она будет еще ужаснее — огромные пузыри крови наполнят отсек, словно ярко-красные шары, они забрызгают все поверхности, всех членов экипажа.

— Значит, ничего не помогло, — подытожила она.

Тодд промолчал.

— Неужели нет никакого лекарства? Такого, чтобы не убивало зараженный организм?

— Они упомянули только об одном. Но Роман считает, что это дает лишь временный эффект, но не лечит.

— Что это за средство?

— Барокамера. Потребуется давление минимум в десять атмосфер. Эквивалент погружения на стометровую глубину. Инфицированные животные, которые содержатся под таким высоким давлением, все еще живы, хотя от момента заражения прошло уже шесть дней.

— Минимум десять атмосфер?!

— Если меньше, инфекция идет своим ходом, и животное погибает.

Эмма даже вскрикнула от отчаяния.

— Даже если мы сможем поднять давление воздуха до десяти атмосфер, станция этого не выдержит.

— Какое там десять! И две атмосферы способны нарушить целостность оболочки, — отозвался Тодд. — К тому же вам понадобится гелиево-кислородная смесь. Вы не сможете создать такую на станции. Поэтому я не хотел даже упоминать об этом — для вашего случая подобная информация просто бесполезна. Мы уже думали о доставке кессона на МКС, однако столь крупное оборудование — такое, которое обеспечило бы необходимое высокое давление, — можно доставить только в грузовом отсеке «Эндевора». Но проблема в том, что шаттл уже прошел стадию обслуживания в горизонтальном положении. Потребуется минимум две недели, чтобы погрузить кессон и отправить на МКС. А это означает стыковку корабля и МКС, риск заражения «Эндевора» и его экипажа. — Тодд помолчал. — В ВИМИИЗ говорят, что это не выход.

Эмма молчала, чувствуя, как отчаяние перерастает в гнев. Их единственная надежда, кессон повышенного давления, требует возвращения на Землю. И это тоже невозможно.

— Наверняка мы можем как-нибудь использовать эту информацию, — сказала она. — Объясни, почему лечение высоким давлением оказалось действенным? Почему во ВИМИИЗ вообще решили применить ее?

— Я задал Роману тот же вопрос.

— И что он ответил?

— Что это новый аномальный организм. И что поэтому применяется нетрадиционная терапия.

— Он не ответил на вопрос.

— Это все, что он смог рассказать.

Давление в десять атмосфер на пределе возможности человеческого организма. Эмма любила нырять с аквалангом, но не осмеливалась забираться глубже сорока метров. На стометровую глубину погружались только отчаянные храбрецы. С чего это во ВИМИИЗ решили подвергнуть инфекцию такому экстремальному давлению?

«Должно быть, у них есть причина, — решила она. — Они что-то знают об этом организме и потому посчитали, что высокое давление сработает. Они что-то недоговаривают».

22

Причина, по которой Гордона Оби называли Сфинксом, стала совершенно очевидна Джеку во время их совместного полета в Сан-Диего. Нa аэродроме Эллингтон-Филд они взяли один из Т-38. Оби сел за штурвал, а Джек втиснулся в единственное пассажирское кресло. Находясь в воздухе, они и словом не обмолвились, но это и неудивительно: Т-38 не располагает к беседе — пассажир и пилот сидят друг за другом, как две горошины в стручке. Но даже во время остановки для дозаправки в Эль-Пасо, когда оба вылезли из самолета, чтобы размять ноги после полугорачасового сидения в тесноте, Джеку так и не удалось разговорить Оби. Только однажды, когда они стояли у края летного поля, попивая «Доктор Пеппер», извлеченный из автомата с напитками, он выдал неожиданное замечание. Оби прищурился, глядя на солнце, которое уже миновало свой зенит, и произнес:

— Если бы она была моей женой, я бы тоже до смерти испугался.

Затем он швырнул пустую банку в урну и двинулся к самолету.

Приземлившись на аэродроме Линдберг-Филд, Джек сел за руль взятой напрокат машины, и они направились на север, в Ла-Хойя по федеральной автостраде номер пять. Гордон молча смотрел в окно. Джек всегда считал Гордона скорее машиной, чем человеком, и представлял, как его механический, подобный компьютеру мозг регистрирует мелькающий пейзаж, словно считывает биты информации: холм, переезд, строительная площадка. Хотя Гордон когда-то был астронавтом, никто из отряда не знал его по-настоящему. По работе он вынужден был появляться на всех светских раутах, но всегда держался в стороне — молчаливая одинокая фигура с напитком не крепче «Доктора Пеппера», который он особенно любил. Казалось, ему комфортно находиться в молчаливом одиночестве, которое было частью его личности, так же как забавно торчавшие уши и неудачная стрижка. Никто по-настоящему не знал Гордона Оби лишь потому, что он сам не видел причины раскрываться.