Читать книгу "Давай притворимся, что этого не было - Дженни Лоусон"

Я всеми руками за вылизывание друг друга людьми одного пола, а также я за пиратов. Если не считать насилия и грабежей. Я против насилия и грабежей.

Я за деревянные ноги и крюки. Полагаю, это означает, что в отношении пиратов я агностик.

Я никогда, впрочем, не кричала на Барнаби, потому что очень сложно злиться на кого-то, кто до такой степени, черт возьми, рад тебя видеть. «Старина Джонс», – сухо говорила я и трепала его за уши, пока он радостно пытался сгрызть мою обувь. Он улыбался глуповатой улыбкой, которую мопсы умеют доводить до совершенства, а я изо всех сил старалась не зацикливаться на злобном кролике, прячущемся в его морщинках на лбу (он всегда таращился на меня неодобрительным взглядом), потому что не хотела, чтобы ему было неловко, а еще потому что Виктор сказал, что склонность видеть воображаемого злобного кролика на лбу собственной собаки – это своего рода тест Роршаха, который доказывает наличие психического заболевания, качественные лекарства от которого мы все равно не сможем себе позволить. Но он и правда там был. Смотрите сами:

А потом настал тот ужасный день, когда я позвала Барнаби Джонса в дом, а потом обнаружила его мертвым на заднем дворе – кролик с его нахмуренного лба пропал навсегда. Морда у него опухла, и наш ветеринар сказал потом, что, скорее всего, его укусила змея. Я бы написала тут что-нибудь в духе черного юмора, чтобы немного смягчить грусть от произошедшего, но я просто не могу, потому что любила эту гребаную собаку.

Мысленно я крыла себя благим матом за то, что вообще стала выпускать его во двор, но мне приходилось сохранять молчание, чтобы Хейли ничего не заметила. Я не хотела, чтобы она видела его таким. Виктор уехал из города, а автоответчик ветеринарной клиники твердил, что они закрылись на выходные, так что я взяла Барнаби на руки и отнесла на лужайку за домом, а потом плакала, пока не выплакала все свои слезы. Наконец после изнурительного выкапывания ямы (а земля там – почти сплошной камень), занявшего у меня целый час, я зарыла Барнаби на лужайке, на которой он так любил резвиться. Я отметила его могилку, сложив над ней пирамиду из камней. Я сделала все сама, и получилось паршиво.

Когда дело было сделано, я рассказала о случившемся Хейли и обнимала ее, пока она плакала. Мы уселись, обнявшись, на диван, и каждый час она спрашивала у меня, не приснилось ли ей все это. Хотелось бы мне, чтобы это было так. Она спросила, можем ли мы купить еще одного мопса, назвать его Барнаби Джонсом и просто притвориться, что он никогда не умирал. Я сказала ей, что это было бы несправедливо с нашей стороны по отношению к Барнаби, но на самом деле правда была в том, что я знала – второй раз я такого не выдержу. В тот самый момент я зареклась: «У меня больше никогда не будет собаки».

Я позвонила Виктору, чтобы рассказать о случившемся, и он заплакал. Я сказала, что закопала Барнаби Джонса на нашей лужайке, и Виктор совсем притих, потому что прекрасно знал, какая каменистая там земля. Я подумала, что он притих, потому что ему неловко от того, в какое затруднительное положение он меня поставил, уехав из дома, но он сказал загадочным голосом:

– Присматривай за тем местом, где ты его закопала.

Сказал он это с точно такой же интонацией, с какой говорил бы парень из «Кладбища домашних животных» с человеком, случайно закопавшим своего любимца в той самой части кладбища, которая воскрешала трупы. Я вздохнула и снова заплакала, потому что последнее, чего мне хотелось, – это оказаться вынужденной снова убить свою и без того мертвую собаку, когда ее бездушное тело вылезет из могилы, и потом Виктор такой весь типа:

– Что за хрень ты несешь?

А я сказала:

– Ну знаешь… ИНОГДА ОНИ ВОЗВРАЩАЮТСЯ.

Тогда он сказал, что позвонит своим родителям и попросит, чтобы они приехали, потому что у меня явно нервный срыв. Тогда мне показалось, будто все дело в том, что у меня в голове смешались все романы Стивена Книга[38], но, оглядываясь назад, я начинаю подозревать, что на самом деле все было из-за того, что я начала разглагольствовать про убийство нашей уже мертвой собаки без какого-либо контекста. Как бы то ни было, самое худшее было уже позади, и я заверила Виктора, что со временем со мной все будет в порядке.

Так бы оно и было, если бы Барнаби Джонс не восстал из могилы.

ДЕНЬ ВТОРОЙ:

Зашла соседка и сказала, что видела, как вчера я копала на лужайке могилу, и решила заглянуть, чтобы узнать, все ли в порядке. Я была тронута – мало того, что она пришла меня проведать, так еще и решила, что я выкопала могилу, но при этом не стала звонить в полицию. «Именно поэтому, – подумала я про себя, – мне так нравится в деревне». Еще она сказала, что, скорее всего, Барнаби укусила гремучая змея, потому что то же самое случилось с двумя ее собаками. «А вот поэтому, – подумала я про себя, – я деревню ненавижу».

Я позвонила Виктору, которого все еще не было в городе.

– На самом деле Барнаби Джонса укусила гремучая змея. Судя по всему, они тут повсюду только и думают, как бы прикончить чью-нибудь собаку. Я больше из дома ни ногой. Научишь меня стрелять?

Виктор был напуган подобными вопросами и отказался сообщать мне код от сейфа с оружием, – судя по всему, он был не против, чтобы гремучие змеи сожрали нас с Хейли. Потом он заметил, что гремучие змеи не едят людей и что с тем же успехом Барнаби Джонс мог умереть из-за аллергической реакции на укус пчелы, и что я, как видно, зациклилась на гремучих змеях, просто чтобы не грустить из-за Барнаби. Я повесила трубку и загуглила: «Как сделать так, чтобы гремучие змеи оставили меня в покое?»

Если верить «Википедии», змеи презирают нафталиновые шарики и бегут от них со всех ног (что показалось мне весьма сомнительным, ведь у змей нет ног). Подозреваю, автор статьи просто перепутал змей с молью – однако про нафталиновые шарики говорилось и на других сайтах, так что я купила шесть огромных коробок с нафталиновыми шариками и так щедро разбросала их вокруг дома, что все начало выглядеть так, будто прошел град. И еще было ощущение, что мой дом окружили старушки, и это было уже не так забавно, но я представила себе, что это зловредные бабки, вооруженные противозмеиными алебардами, – так мне было гораздо проще смириться с воцарившимся запахом.

Еще я позвонила истребителю змей, который сказал, что нафталиновые шарики – весьма неплохо для начала и что он привезет с собой огромную банку средства для отпугивания змей и разбрызгает его по периметру участка. Я спросила:

– А как понять, что змеи не прячутся внутри периметра участка и не окажутся после этого заперты вместе со мной?