Читать книгу "Сезон крови - Грег Гифьюн"

Я осторожно прошел к мусорным бакам. Вокруг них с громким жужжанием летали мухи, но, открыв крышку, я понял, что и теперь не могу наверняка сказать, живет ли здесь кто-нибудь, потому что внутри лежали в основном коробки из-под замороженной еды и обедов, и выглядели они не слишком свежими. По такой жаре от вони у меня перехватило дыхание, и, закрыв крышку, я снова обошел дом, вернулся к входной двери и посмотрел через дорогу. Если не считать мою машину, вокруг было пусто.

Я подошел к почтовому ящику у дороги. Внутри лежали два листка бумаги. Я вновь огляделся, затем вытащил их из ящика. Первый был счетом за электричество, другой – рекламным буклетом универсального магазина. Счету было меньше недели, значит, его доставили день или два назад. Я сунул листки обратно в почтовый ящик и закрыл его.

Я вернулся к машине и какое-то время стоял, не садясь за руль и размышляя: Может быть, зря я сюда приехал. Может, только к лучшему, что ее нет. Но в тот момент, когда я надел солнечные очки, чтобы защититься от яростных лучей солнца, возле мертвых деревьев что-то привлекло мое внимание.

У меня задрожали колени и свело желудок. Стянув очки, я с трудом сглотнул; над деревьями и голой землей зазвучал неразборчивый шепот. Он окружил меня, и я попытался убедить себя, что бояться нечего, что все это существует только в моем воображении, но страх не отступал. Мне хотелось сбежать, сесть в машину, уехать прочь и никогда сюда не возвращаться. Вместо этого я глубоко вздохнул и закрыл глаза. И медленно открыл их через несколько секунд.

Шепотки умолкли. А может, они на самом деле и не звучали. Отчего-то теперь это было не так важно.

Я забрался в машину и направился обратно к городу.

* * *

Просидев больше часа за чашкой кофе в местной закусочной, я еще с полчаса кружил по Нью-Бедфорду, пока не собрался с духом, чтобы вернуться на проспект Мильнера.

Когда я вновь оказался перед домом, было уже почти одиннадцать. Все выглядело точно так же, но потом я сообразил, что входная дверь открыта. Поблизости не было других машин, так что я предположил, что хозяйка либо спала, когда я приезжал в первый раз, либо кто-то довез ее до дома, пока меня не было.

Я вышел из машины и оглядел деревья и кусты. Над землей поднимались видимые волны жара, искажая пространство, но ничего больше не двигалось.

Я снял солнечные очки, бросил их на приборную панель и пошел к дому. Вид у меня был уверенный, но не угрожающий. У сетчатой двери я остановился и склонил голову на сторону, пытаясь заглянуть внутрь, но ничего не увидел в царившем внутри мраке. Оба окна на фасаде были распахнуты и заслонены только сетками. В доме было тихо, но где-то неподалеку раздавались негромкие удары. Я постучал по сетке двери, но никто не ответил и не появился, так что я прислушался повнимательнее.

Удары доносились из-за дома.

Повернув за угол, я увидел, что на бельевой веревке висит большой ковер, из которого кто-то выбивает метлой пыль. Удары внезапно прекратились, и из-за ковра показалась женщина.

Ее волосы – рыжие на фотографии, но теперь черные как смоль – были коротко острижены и торчали во все стороны. Было непонятно, то ли они и должны были выглядеть растрепанными, то ли она просто давно их не расчесывала. В жизни она была куда ниже ростом и более худой, чем можно было предположить по фотографии, и выглядела значительно старше. Женщине на фотографии едва исполнилось двадцать, той, что стояла передо мной, перевалило за тридцать. Ладонью заслонив глаза от солнца, я попытался получше ее разглядеть, но все равно не был уверен, что передо мной тот же человек.

– Простите, – спросил я, – вы Клаудия?

Не выпуская метлы из рук, она поднырнула под веревкой. На ней была рубашка в вылинявшую черно-белую клетку, которую она небрежно застегнула только на груди. Рукава рубашки были кое-как отрезаны, и на их месте с материи по кругу свисали отдельные нитки. Ансамбль завершали сильно заношенные джинсы и сбитые черные ботинки. В левом ухе женщины виднелось несколько проколов, а в правом было вдето единственное небольшое колечко. Ее лицо было бледным, глаза глядели устало, и казалось, что ей давно не приходилось бывать на солнце. Помимо жирной обводки вокруг глаз на ее лице не было другого макияжа.

Какое-то время женщина молча меня разглядывала.

– Я ищу Клаудию Брюстер.

– Ты из полиции? – спросила она. Ее голос был шелестящим и слишком глубоким для такой невысокой женщины.

– Нет, я…

– Тогда ты незаконно находишься на моей земле. Пошел вон.

– Это вы – Клаудия Брюстер?

– Брюэр.

– Хорошо, Брюэр.

– Что тебе нужно?

– Меня зовут…

– Что тебе нужно? – Она уперла метлу в землю и облокотилась на нее, сложив руки над ручкой. Под первыми фалангами ее пальцев на левой руке я заметил маленькие черные татуировки. Рисунки были разными, – звезда, месяц, анх, пентаграмма, – но все выполнены в одном простом, любительском стиле.

– Мне нужно с вами поговорить.

– О чем?

Я вытер ладонь о джинсы и протянул ей руку. Она бросила на нее безразличный взгляд.

– Меня зовут Алан Ченс, – сказал я. Она никак не отреагировала. – Бернард был моим другом.

Безразличное выражение на ее лице не изменилось.

– Кто?

– Бернард Мур.

– Не знаю такого.

– Слушайте, я сюда приехал не в игры играть. Бернард умер. Повесился.

Через какое-то время она кивнула, выражение ее лица не изменилось.

– Я знаю.

– Вот это я нашел среди его вещей. – Я вытащил из кармана фотографию и показал ей. – Я прошел через ад, чтобы вас найти.

– Ты бы не узнал ад, даже если бы жарился в нем.

От ее невозмутимого тона во мне родилась неловкость, почти страх, который пронизал меня как удар электричества. Когда он отступил, я снова сунул ей фотографию.

На этот раз Клаудия протянула руку, взяла ее и какое-то время молча разглядывала. Потом произнесла:

– Это было снято много лет назад. В другой жизни. Давно… блин, так давно.

– Если хотите, можете оставить ее себе, – сказал я.

– Не знаю, где он ее взял, это было снято много лет до того, как мы встретились. Старый… один знакомый сфотографировал меня.

– Я думал, что вы ее ему подарили.

– Может быть. А может, он ее украл. Кто знает? Многое в жизни как бы размывается. – Она сунула фотографию в задний карман. – Так что, ты только за этим сюда явился, чтобы мне ее отдать?

– Я пришел, чтобы получить ответы.

– Если ты забрался так далеко, то ты их уже знаешь, – сказала она.

– Некоторые, но не все.

Какое-то время мы смотрели друг на друга. Ее глаза вызывали у меня беспокойство. Когда-то они быль красивыми, как на фотографии, но теперь казались тусклыми и старыми. Старше, чем она сама. Как будто за ними не было души.