Читать книгу "Загадочный город - Эндрю Кальдекотт"

Орелия Рок писала о тайном месте, известном только Солту и Ференсену. А миссис Бантер умерла при загадочных обстоятельствах.

Финч принял решение. Он назначит встречу таинственному Ференсену, но пока что большая государственная печать останется на месте. Герольд последовал совету Орелии и передал послание через Хеймана Солта, ответ же должен был прийти через Билла Ферди. По всей очевидности, доверять Солту он мог лишь до определенной степени. Но выбор Орелии казался логичным: Солт был самым близким к деревне горожанином, в то время как Ферди был самым близким к городу деревенским. По идее, все сходилось.

— Рыцарь… время… прошлое… воспоминания… утрата.

8. Валорхенд совершает открытие

В каждой битве есть выживший, а у каждой тайны есть свидетель, готовый передать информацию дальше. Работница морга заметила, что правая рука миссис Бантер превратилась в пепел, и поделилась шокирующей подробностью — строго по секрету — со своей сестрой, которая рассказала лучшей подруге, разумеется, также на условиях строгой конфиденциальности. Через двадцать звеньев цепи пугающие известия достигли ушей Валорхенд, а вместе с ними и другие сведения: Орелию Рок, Облонга и Хеймана Солта видели поблизости от Гроув Гарденс утром рокового дня.

Валорхенд весьма сомневалась, что миссис Бантер умерла от обычного удара молнией или из-за поврежденной изоляции. Воспоминание о сэре Веронале, складывающем пальцы в щепоть, прежде чем пустить в нее заряд, надолго запечатлелось у нее в голове. Валорхенд не хватало информации, но она не хотела рисковать и обращаться к сэру Вероналу. Виксен видела лишь один альтернативный источник сведений.

Облонг как раз подправлял реквизит для постановки пьесы четвертого класса по случаю летнего солнцестояния, когда услышал стук в дверь. Думая, что сейчас увидит Фангина, он резко распахнул ее.

— Джона Облонг?

Облонг уставился на молодую женщину, которая стояла перед ним со стопкой перевязанных бечевкой книг. Она была хрупкого телосложения, с живыми чертами лица, короткие волосы вились кудрями, а в платье было что-то цыганское. Облонг считал, что первые впечатления должны быть в равной степени духовными и материальными: перед ним определенно возник яркий представитель просвещенной богемы.

— Встречайте единственную сотрудницу Передвижной ротервирдской библиотеки. — Голос девушки имел приятный музыкальный тембр.

— Мисс… Миссис…

— Шеридан, Сесилия Шеридан, мисс Сесилия Шеридан.

— Прошу, входите.

Плавно шагнув внутрь, Сесилия стала первой женщиной (за исключением Аггс), которая переступила порог квартиры Облонга. У нее были длинные ресницы и румянец на лице. Облонг никак не мог сосредоточиться.

— Конечно, — сказала она, кладя книги на стол, — домашние посещения — это целиком и полностью игра случая.

— Могу себе представить!

— Я придерживаюсь мнения, что никогда не помешает для начала пропустить по стаканчику.

— У меня есть только…

«Что же у меня есть? — подумал Облонг. — Возьми себя в руки. Держи ситуацию под контролем».

— Есть «Особое крепкое старины Ферди», подойдет?

Сесилия быстро закивала головой в знак одобрения и села так, будто находилась на сцене.

Как часто случается с нервными людьми, Облонг начал трещать как попугай.

— Передвижная ротервирдская библиотека?

Она достала одну книгу из-под бечевки.

— Монтень — это ужас. Половина жителей города о нем даже не слышала.

— Какой кошмар, — поддакнул Облонг, пытаясь вспомнить все что можно о великом эссеисте эпохи Возрождения.

— «Когда мы играем с собакой, еще вопрос, кто с кем играет — я с ней или она со мной». Разумеется, Монтень писал о кошке, но я предпочитаю собак.

Облонг в изумлении наблюдал за тем, как хрупкая Сесилия делает третий глоток «Особого крепкого»: она пила вровень с ним.

— И сколько же это стоит?

— Что сколько стоит?

— Членство в Передвижной ротервирдской библиотеке.

— Стаканчика будет достаточно. — Мисс Шеридан вытянула ноги и поднесла стакан к свету, слегка его наклонив. Ее поза отличалась декадентским великолепием.

Облонг распечатал вторую бутылку.

— Знаете ли вы других книжных гурманов? — Французское слово она произнесла нараспев, как джазовая певица. — Мне не помешают покровители с тяжелыми кошельками.

Облонг в отчаянии схватился за голову.

— Сэр Веронал Сликстоун имеет лучшую коллекцию книг из всех, которые я когда-либо видел. Его библиотека просто ломится от первых изданий — весьма, весьма старинных.

— Значит, он вам их показывал. Как интересно!

— У него есть практически все. Чего, по его словам, ему недостает, так это книги о древнем Ротервирде.

— О древнем Ротервирде никаких книг и быть не может — все они запрещены.

— Мне это показалось чертовски странным: зачем покупать целое поместье в городе, о котором ничего не знаешь?

— И вы не смогли ему ничего рассказать?

Вопрос был задан как бы между делом, но Облонг заметил, как изменился ее тон. Кто с кем играет: я с кошкой или она со мной? Он начал сомневаться.

По всей вероятности, девушка уловила его смущение.

— Но вы ведь наш историк — значит, что-то знать должны.

— Я ничего ему не сказал.

— Уверена, что не сказали. Но мне сказать можете. — Сесилия сняла туфлю с правой ноги и принялась поглаживать стопу.

Необходимо было чем-нибудь ее поразить.

— Я видел фрески.

— Да неужели! — Сесилия выглядела крайне заинтересованной. Она даже поставила стакан, прежде чем задать следующий вопрос. — И, как вам кажется, о чем они говорят?

— Не имею ни малейшего понятия.

— Даже об их местоположении?

— Полагаю, они имеют некоторое религиозное значение.

— Потому что?..

— Ну, потому что находятся в церковной башне.

Сесилия вознаградила его улыбкой.

— У меня есть книга как раз для вас, роман нашего лучшего молодого сатирика — «Путешествия Легковерного». Занесу вам сразу, когда его вернут. — Она залпом, по-русски осушила свой стакан. — Знаете, какое высказывание Монтеня я больше всего люблю? «Мудрец видит то, что должен, а не то, что может». — С этими словами она быстро собрала свои книги, пожала руку Облонгу и распахнула дверь.

Облонг всячески пытался тянуть время.

— Как же я вам верну книгу, где, когда?..

— Там и тогда, когда я сочту нужным, — сказала она. — Я ведь из особой породы библиотекарей.