Читать книгу "Варяги и Русь. Разоблачение «норманнского мифа» - Степан Гедеонов"

Как видно, система Нестора не имеет ничего глубокого, основного. Она не касается вопроса о словено-русской народности, но вертится единственно на задуманном им объяснении имени русь от варягов. Ее коренные положения: 1) «А словенескъ языкъ и рускый одинъ, отъ варягъ бо прозвашася русью, а первее беша словене». Словенский язык и русский язык; словенский народ и русский народ — один язык и один народ; различие только в названиях; 2) «Сице бо ся зваху тьи варязи русь, яко се друзии зовутся свие, друзии же урмяне, анъгляне, друзии гьте; тако и си». Русь не шведы, не норвежцы, не англичане, не датчане; сходство только в общем наименовании варягами. Если бы между своими варягами-Русью и словенами, при отличии в названиях, летописец предполагал отличие германской народности от славянской, шведского языка от словенского, он сказал бы: «А словенескъ языкъ и рускый ныне одинъ», как в другом месте, где дело идет только об имени, он говорит: «Поляне, яже ныне зовомая русь». Но он заботится об одном только прозвании; его система далее не идет: «Въ лето 6360 — нача ся прозывати Руска земля»; «Отъ техъ прозвася Руская земля, новугородьци»; «Поляне, яже ныне зовомая русь»; «Отъ варягъ бо прозвашася русью». И Шлецер заметил, что летопись повторяет эти положения, «как будто боясь, что ее не поймут». Нестор этого в самом деле боялся.

XV. 'Ρωσ у патриарха Фотия

В продолжении многих годов, от Байера почти до наших дней, известие патриарха Фотия о руси 865 года считалось первым помином греков о неизвестном им до той поры народе русь. С этим воззрением согласовалось и дошедшее до нас в Вертинских летописях сказание императора Феофила о руси 839 года. В последнее время явилось новое мнение, будто бы в своем окружном послании и проповедях Фотий ясно выразил, как свое убеждение в норманнстве народа 'Ρώς, так и давнее знакомство греков с этим народом. Это мнение основано на следующих доводах:

1) Одна из XIV проповедей или гомилий Фотия, произнесенная по случаю нападения руси на Царьград в 865 году, — замечает г. Куник, — указывает на высший север, куда греки полагали Скандинавию.

2) В своем окружном письме 866 года Фотий называет русь воинственным и кровожадным народом. «Какому другому европейскому народу того времени, — говорит Круг, — можно применить эти слова, кроме норманнов, которые так прославились именно в последние десятилетия IX века?» — «Кто же эти многие, которым до половины IX столетия русь давала себя часто узнать как воинственный, кровожадный народ? Разумеется, под этими многими должно преимущественно понимать такие народы, с которыми греки были в частых сношениях, напр., италианцев, испанских мавров и франков».

3) Патриарх говорит о руси: «Postquam vicinos in circuitu sub jugum miserunt». — Выбор предоставляется между Ирландией, Шотландией, Англией, Шетландией и Фрисландией — с одной, между славянами и финнами — с другой стороны.

Против значения слов, будто бы указывающих на Скандинавию, я замечу, что ни древние, ни новейшие греки не обозначали ими исключительно тот или другой северный народ. Геродот искал своих гипербореев в Скифии, на север от Черного моря. Если котраги, хазары и половцы были для греков гипербореями, удивительно ли, что и русь причислены Фотием к гиперборейским народам?

Кому же русь давала себя часто узнать как воинственный, кровожадный народ? Здесь речь идет о народной молве, а не о той положительной известности, какую норманны могли стяжать у франков, мавров и т. д. Весьма понятно, что в 866 году греки, еще не опомнившиеся от ужаса, много и часто говорили между собой о неизвестном дотоле народе 'Ρώς, явившимся как молния с севера, под стенами Царьграда. Смысл Фотиевых слов, если только не искажать его в угодность невозможной системе, совершенно ясен и прост: «Не только болгары… но и так называемые русь, о которых так много и часто говорится (в народе)… приняли веру Христову» и т. д.

Наконец, не проще ли считать, что речь идет об одолении Аскольдом древлян, полочан, уличей, печенегов и пр., нежели об неизвестных на востоке норманнских опустошениях Германии, Англии, Франции, Испании и т. д.? Вникая в общий смысл окружного послания 866 года и цели, с которой в нем приводится известие о крещении руси, очевидно, что патриарх ищет, с одной стороны, представить народ 'Ρώς по возможности кровожадным и необузданным до крещения; с другой, придать ему возможную степень значительности, чтобы тем более возвысить цену нового приобретения восточной церкви. Но допустив, что в руси 865 года Фотий видел норманнов, ужас Западной Европы и латинской церкви, мог ли он не намекнуть ни словом на бесполезность усилий западного духовенства к их обращению в христианскую веру? В продолжении многих годов Рим и Византия спорили о причислении новообращенных болгар к западному или восточному патриархату; а о победе, одержанной греческой церковью над латинской по крещению норманнов, Фотий не упомянул бы и намеком в послании, имевшем целью ниспровержение папской власти? Настоящую характеристику руси 865 года должно искать не в энциклике, писанной под влиянием известных политических побуждений, а в проповедях патриарха, произнесенных немедленно после удаления варваров из-под стен Царьграда. Здесь русь является народом скифским, бесчисленным, рабствующим, неизвестным, живущим где-то вдали от греков, степным или кочевым. Это характеристика не скандинавского племени.

XVI. Дромиты и франки

Из известных до сих пор византийских историков только три упоминают, под тем же 941 годом, о названии руси дромитами и их происхождении от франков.

a) Theophan. Contin. ed. Bonn. 423–425.

b) Georg. Hamart. Cod. graec. Vatican. № 153. p. 219.

c) Symeon Magister ed. Bonn. 746.

Сомнения г. Куника насчет подлинности С. Логофета, которому он прилагает название Pseudometaphrastes, переносят его свидетельство из X в XI столетие; остаются, тождественные в этом месте, продолжатели Феофана и Амартола, оба современники Игоря. Который из них списывал другого? Не взято ли их известие из одного общего, древнейшего источника? Последнее мне кажется вероятнее.

Из слов продолжателя Феофана и Логофета представители норманнского мнения заключают, что в X столетии греки знали о происхождении норманнов-руси от франков, т. е. народов германского языка.

Но каким путем напали они на это этнографическое известие? Вследствие ли собственных лингвистических и иных наблюдений?

Эверс заметил справедливо, что общий характер византийских историков той эпохи не допускает ни в ком из них особого умения отличать варварские народности по признакам их родственных отношений. О продолжателе Феофана можно сказать это с полной уверенностью; если, с одной стороны, он знает о франкском происхождении руси, то, с другой, причисляет русь к скифским народам. Что из этих понятий одно исключает другое, не требует доказательств.

Принять ли скандинавский источник греческого известия?