Читать книгу "Он сказал / Она сказала - Эрин Келли"

Он закатил глаза.

– Мог бы и проглотить марочку за компанию… Пойду сделаю нам чаю.

– Мне не надо, – отказался я, но Мак уже бросил пакетик в кипяток с такой сладкой улыбочкой, что я сразу же заподозрил неладное. Наверняка он собирался подбросить свою марку мне в чай. Захотелось взять чашку и выплеснуть ему в лицо. Я посмотрел на часы. До приезда Лоры еще сутки.

– Знаете что? Давайте я тут подежурю. Вполне управлюсь и один. А вы повеселитесь.

Рука Мака зависла над кружкой, как в кино по детективам Агаты Кристи. Затем он сунул марку обратно в карман.

– Спасибо, брат!

Я смотрел им вслед, от души желая Маку, чтобы его накрыло как следует. Вот бы ему Лин привиделась с черепом вместо лица.

Работы хватало, так что время летело быстро. Солнце село, музыку на сцене включили погромче, и басы отдавали эхом у меня в ребрах. Из сочувствия я купил энчиладу у Джона и съел ее, слушая метеосводки по «Радио 4». Мысли беспорядочно крутились вокруг погоды, свинского поведения брата и собственной жалкой сексуальной истории.

Все затмения важны, но это, пожалуй, для меня самое значительное. Мне очень хотелось, чтобы Лора испытала то же волнение. Она дала мне так много, теперь у меня был шанс показать ей кусочек своего мира. Прекрасного мира.

В полночь музыка утихла, у палаток начали зажигать костры. Я уже собирался закрывать шатер, когда к стойке подошел один из утренних покупателей с дредами. Зрачки у него были, как точки.

– Слушай, я закрываюсь… чувак.

В детстве нас учили не называть других людей чуваками, так что вряд ли я когда-нибудь смогу сказать это непринужденно.

– Сделай мне чайку, – велел он. – Только покрепче.

Парень безошибочно распознал мои слабые места, которые так бесили Мака. Я подчинился. Когда я поставил перед ним кружку, он запустил пятерню в вазочку с модным и жутко дорогим коричневым сахаром, стоявшую на стойке, загреб в горсть несколько кусочков и с хрустом сожрал их.

– Эй, не надо так делать, а то придется из вазы все выбросить!

Парень ухмыльнулся, обнажив зубы, коричневые, как сахар.

– Твое здоровье! – Он пошел прочь, унося с собой желтую кружку. Я махнул на нее рукой, как и на сахар в вазочке – высыпал его в ведро, – и на фунт, который он должен был заплатить.

– Придурок! – крикнул он вместо прощания.

Чувствуя себя последним болваном, я смешал кипяток с холодной водой, чтобы помыть чашки, и уже собрался уходить, как вдруг понял, что кто-то за мной наблюдает.

– Ваша? – Миловидная белокожая девушка с черными кудрями протягивала мне желтую кружку. – Какой-то мерзкий старик бросил ее прямо на поле. Попал мне в ногу. Не знаю, что с ним. Наверное, из-за затмения с катушек съехал. Влияние Меркурия, должно быть.

– Да ну, просто кислота сильная попалась.

Девушка рассмеялась, так что у нее изо рта вырвался пар, и протянула мне кружку. Я опустил ее в мыльную воду.

– Можно мне чай, пожалуйста? Без сахара, но с молоком.

Я сегодня никогда не закроюсь.

– Сейчас сделаю.

– Вся загвоздка с этими хиппи в том, – сказала она, опуская в кипяток чайный пакетик, – что они ведут себя совершенно не так, как проповедуют. Мир и любовь, ага. Аж двести раз. Не все такие, конечно. Вы, наверное, правда в это верите. Но самые большие лентяи и задиры, которых я знаю, без ума от этой атрибутики – бусы, татуировки, все дела.

Она будто говорила о Маке. Наконец хоть кто-то сформулировал то, что давно вертелось у меня в голове.

– Вы на всех фестивалях до конца лета работать будете? Я раньше вас не видела.

– Почему на всех?

– Ну, я вот на всех подрабатываю. По выходным в основном. За последние несколько лет на стольких побывала, что уже людей узнаю. Этот парень с бурито в прошлом году точно был.

– Вполне может быть! – Только теперь я заметил, что Бурито-Джон закрывается на ночь. – А мы в первый раз приехали именно работать. Это мой брат придумал. Хотел и затмение посмотреть, и денег заработать.

– Получилось?

– Да нет, все равно мы в убытке.

– Неудивительно. Вот и я никак устроиться не могу. Предложение в избытке, а спроса нет. Так что я жертва капитализма. – Она снова рассмеялась. – Хороший чай!

Я улыбнулся.

– А вы одна на фестиваль приехали?

– Случайно вышло. Обычно я с подружками езжу, но в этом августе они все умотали на Ибицу, там поработать. Парочка знакомых поехали смотреть затмение в Девон; наверное, надо было с ними поехать.

Внезапно подул ветер. Зашелестели деревья, зазвенел колокольчик на двери.

– Жутковато здесь, да? Не только потому, что людей нет. Обычно фестивальные площадки в поле делают, а тут полно деревьев. Целые рощи. Я бы не удивилась, если бы столкнулась с троллем или с Красной Шапочкой.

Она и сама смахивала на девочку из сказки.

– Кстати, я Бесс.

– Кит.

Мы пожали друг другу руки. Ладонь у нее была нежная и мягкая, как мед, непохожая на сильную твердую ладонь Лоры с длинными пальцами. Воздух между нами заискрился, и я поспешил отдернуть ладонь, чтобы нейтрализовать опасный ток.

– Ты тут вместе с братом?

Прямой вопрос подразумевал прямой ответ, но моя рука еще горела от ее рукопожатия. Я удивился, обнаружив, что мы совсем одни. Я вдруг увидел себя со стороны, как в старом фильме, на одном плече сидел ангел – моя совесть, на другом черт – воплощение животного начала. «Расскажи ей о Лоре, – шептал ангел, – расскажи все сейчас».

Я ускользнул от ответа.

– Он где-то бродит со своей девушкой. Лучше я один буду, чем в компании придурков под кислотой.

Бесс скорчила гримаску.

– Ох, сама не люблю эту штуку. В девяносто четвертом в Гластонбери попробовала, так мне повсюду мерещились кресты. – Она пожала плечами. – На фестивале лучше не распускаться, быть в здравом уме. А чем ты вообще по жизни занимаешься?

– Окончил Оксфорд. Буду писать докторскую по астрофизике.

– Я на днях читала, что физики – самые религиозные из ученых. Остальные в большинстве своем атеисты. Но физики лучше всех понимают, сколь огромна наша вселенная, и склонны верить в Бога больше, чем представители других областей. Я еще подумала, надо же, как интересно.

Не знаю, что отразилось на моем лице, но она снова улыбнулась.

– Прости, я много болтаю. Просто за последние два дня ты первый, с кем можно поговорить о чем-то более или менее серьезном.

– Аналогично.

С Бесс было легко. Она понимала мои шутки, а я – ее. Мы рассказали друг другу о наших путешествиях. Я поведал ей все, за исключением самого важного. Расскажи ей о Лоре, призывал ангел, скажи, что у тебя есть девушка. А черт оперся на трезубец и молча ухмылялся. Я задрал голову – звезд так и не было.