Читать книгу "НЗ. набор землянина - Оксана Демченко"

На золотую рыбку старший из тэев был мало похож. Историю старухи и разбитого корыта я смутно помнила. Эти два момента в сумме давали что? Не фиг шутить и выпендриваться. Проси, Сима, малогабаритную избушку и вали подальше от моря, пока не отняли ордер и ключи…

Я думала глупости, а сердце прыгало в горле, даже кашель иногда пробивал. Сейчас я увижу того, кто первым встретился мне посреди габа, полного нелюдей. И я не хочу, чтобы все знали, как я тогда была незащищена, прямо голое мясо без кожи. Он смотрел – а я трепыхалась. Это была ни на миг не влюблённость, слишком мало времени и слишком много впечатлений. Но моя загадочная эмпатия тогда проснулась. Определенно – именно тогда!

Мы шагали по коридору, очень похожему на стандартные для любого габа – светло, просторно, свежо. Окна по одной стене притворяются настоящими и дают вид на парк – осенний, немного пасмурный, сквозь тучи пробиваются лишь отдельные острые лучи. В них влетает туман, вспыхивает перламутром и мчится дальше, снова набухая дождевой серостью.

Три яруса вниз. Опять коридор, и снова тот же парк по правую руку. Впереди шлюз. Пустота прозрачной трубы. Еще шлюз. Еще раз труба. И еще шлюз. Круглая комната. Три одинаковых тэя в креслах. Все встали и церемонно мне поклонились. Саид заспешил, почти прижался к спине – он один и уловил, что я не буду чинно отвечать на поклон. Некогда. Пока есть экран, могу успеть. Пять быстрых шагов – и пнуть гада под колено. И еще по морде разок – светски, просто ладонью. Он меня допрашивал однажды, и тогда я не смогла ничего изменить и допустила худшее: казнь моего Тэя, у меня же на глазах…

– Садист. Мне пять ночей снилась казнь, – сказала я согнутой спине. И добавила, не оборачиваясь: – Или это чмо убирается, или я ухожу.

– Уведите, – ровным тоном велел ри тэй, он стоял у самого шлюза и старательно не смотрел на меня.

– А вот к послу империи на планете йорфов у меня нет претензий, – мстительно добавила я, кивая второму из одинаковых служащих корпуса. Сама удивляюсь, что различаю их! Но ведь различаю на раз… – Готова просить прощения за дурость с цитрамоном и мелким шрифтом. Но так я устроена: если меня сочли глупой, грех не воспользоваться.

Ри тэй кивнул и жестом предложил послу – тому самому, что покорял галактику йорфов и надорвался, покоряючи – удалиться. Дисциплинированный сотрудник сгинул, и даже меня не покусал, хотя было за что, и зубы у него чесались… Саид вон – так и зыркает. Оберегает, почуял недружелюбие.

– Садитесь, – предложил ри тэй и занял одно из кресел, показал пример. – Сейчас доставят объект. Он в полусне, сознание восстанавливается медленно. Можете задавать любые уточняющие вопросы. Хотя, кажется, мы не истратим много времени. Это тэи Эльх и Марль, их специализация состоит в выявлении правдивости показаний. Сун тэя Игля вы знаете. Сейчас перед вами полный состав контрольной группы. Я наблюдатель, как и ваш… Саид.

Пришлось прекратить делать вид, что я ничего не понимаю. Отвести Саида и усадить в кресло, хотя бедолага позеленел и очень переживал, отпуская мою руку. Почему все убеждены, что думать вслух – более стыдно, чем думать молча? Потому что стараются казаться. Это как внешность: надо прятать целлюлит и шпаклевать морщинки. Наверное, со мной и правда сильно неладно. У меня один костюм и я по этому поводу не переживаю. Мне Гав натаскал местной крутой косметики, а я так и не разобралась, что есть что.

Уважаемая комиссия по приему меня в надежные свидетели расселась, все вместе мы образовали милый такой кружок. В середину вместо праздничного стола с нижнего яруса подняли саркофаг. Крышка отползла, и я смогла увидела Альга.

Он был в точности тот же. На миг я даже обрадовалась: уцелел, казнь была обманом, мистификацией. Затем встала, качнулась вперед и нагнулась над бортом саркофага, вглядываясь в тусклые полуприкрытые глаза. Не было там ни капли бездонности великого универсума. Только служебное рвение больной, но все еще годной к делу овчарки…

– Это ваш Альг, – тихо огорчилась я. – Моего Тэя вы отправили в шлак. Очень жаль.

Надолго повисла тишина. Я все смотрела в пустые глаза, хотя не желала этого. Альг тоже на меня таращился, у него жутко болела шея, видно по напряженному лицу, по скованности позы. Но что-то нас держало, я постепенно снова перегнулась через бортик совсем близко к его лицу. Альг откинулся на подушку и побелел так, будто его облили чудо-сродством для удаления пятен. И сейчас он весь растворится, до капелюшечки.

– Тоска пополам с любопытством, – медленно, будто под пыткой и против воли, выдрал из себя слова Альг. – Смешать, но… но не взбалтывать. Не взбалтывать. Не вскрывать то, что нам не принадлежит… Не отдавать архив…

Он захрипел и вытянулся, затем тело выгнуло в дугу, Альг опирался лишь на затылок и пятки, жутко покачиваясь с боку на бок. Я с силой отолкнулась от бортика и упала назад, в своевременно подставленные руки Саида. Мимо меня уже наклонились все три тэя, общим усилием прижимая Альга к лежаку, пока встревоженный ри тэй лично набирал какие-то приказы, прижав запястье к блоку контроля саркофага. Наконец Альг расслабился и затих, лицо стало медленно розоветь.

Фу, у меня от сердца отлегло. Угробить второй экземпляр одним взглядом – это было бы слишком. Саид отнес меня и усадил в кресло, не отпустил руку. Заглядывает в глаза, сейчас у него радужки не синие – серые с зеленоватыми прожилками, мерцающе-тревожные. От каждого изменения их оттенка у меня что-то в голове выправляется, боль уходит, покой распространяется.

– Сейчас совсем пройдет, – пообещал клон Гюль, ничуть не похожий на свою двойняшку. – Это просто, меня не учили, сам знаю, как брать боль и вытирать.

Я обняла тонкую сильную ладонь, не мешая упрямому младенцу сидеть на полу. Пока что без него слишком плохо, а ну, как свалюсь? Вялая я, поджилки вздрагивают. Еще бы немного, и прогнуло бы меня в такой же, как у Альга, судороге. Почему так думаю – не знаю, но наверняка я права.

– Сима, выпей, – велел Игль, придвигая кресло себе и второе – Саиду. – Все хорошо. Видимо, надо извиниться, мы не этого ждали. Тот, кто тебя встретил и выглядел как Альг, он первым срезонировал об твою дикую, неосознанную эмпатию. Очень сильную, понимаешь? Обычно эмпаты берут только сектор или часть эмоционального спектра. А ты, похоже, впитываешь все. Он встрепенулся, когда ты забрала его боль, ему стало легче и он в благодарность напоил тебя стимулятором, чтобы возместить потери… энергетики. Так мы видим по общему восприятию реконструкции. Затем вполне осознанно тот человек, если он вообще человек, дал тебе наводку на систему Кайт и закачал в тебя посылку для настоящего Альга. Только что ты отдала память двух циклов, пока не знаем, чью. Принять такое трудно, надо медленно и сложно вживлять чужие воспоминая в мозг и не путать их со своими, ведь тогда трудно разделить ответственность. Но Альг опытный. Он справится.

– А говорили без ретроспективы, – обиделась я.

– Это не мы, ты сама, – отмахнулся Игль и ссутулился. – Ты, Сима, по сути, резонатор. С точки зрения теории невербальных коммуникаций есть стабилизаторы и резонаторы. Первых больше, люди не склонны к раскачке, мы консерваторы и держимся за привычное. Ты исключение, резонатор, ты усиливаешь… колебания. Проявляешь то, что в нас спит. Лже-Альг искал некий ответ и, вероятно, нашел – при твоей помощи. Гюль искала выход из тупика, – и ты дала ей выход, хотя взрослая часть прайда, выпадая из общности, всегда гибнет, это аксиома. Корабль кэфов ощутил в себе право изменить закон и выйти из сектора ИА, потому что ты резонировала на преимущество справедливости над догмой. Дэй с тобой сам заговорил, хотя до того и отвечать-то не соглашался, как будто не слышал большую часть вопросов. Наконец, вот Саид, он не считает себя клоном и очень быстро меняется в сторону самостоятельности.