Читать книгу "Берлинское кольцо - Леонид Николаев"

– Видела… На юге. И что же? Человек этот находится в Роменском батальоне?

– В Роменском батальоне нет друзей унтерштурмфюрера. Уже нет. Они покинули его, как покидают мир мертвые.

Она содрогнулась. Ей почудилась угроза в тоне, которым был произнесен ответ. Угроза, адресованная не друзьям унтерштурмфюрера, а «шахине». На какое-то мгновение Рут представила себе карающую руку – неведомо за что, но именно карающую, – протянутую сейчас к ней. Что нужно скрытому во мраке человеку? Зачем он убивает друзей унтерштурмфюрера? Во имя какой цели? Неужели из-за той тайны, что была передана унтерштурмфюреру Ольшером!

– Остался один, – напомнила темнота, – с кличкой и обликом аиста.

Все-таки не ей, «шахине», адресована угроза, – успокоилась Рут. – Друзьям унтерштурмфюрера. Одному, последнему! Но если уберут последнего, закроется навсегда дверь к тайне, для «матери туркестанцев» – тоже. Через «шахиню» перешагнут, как через порог. Потом и порог сметут. Сметут, чтобы не осталось никого причастного к тайне… Нарисовав себе эту неумолимую цепь, охватывающую и ее, Рут стала искать тропинку, лежащую в стороне от опасности.

– Я знаю лишь один адрес – Роменский батальон – и фамилию друга…

– Она уже не нужна.

– Жаль! – вздохнула Рут.

– Увы, время опережает вас. Будьте торопливее, иначе исчезнет и последний друг унтерштурмфюрера.

– Что я должна сделать?

– Узнать, кто «аист» и где он находится. Ответ дадите в Вене.

– В Вене?! – ужаснулась Рут. – Значит, завтра?

– Конгресс продлится два-три дня. Это не много и не мало для такой решительной женщины, как вы, фрау.

– Женщины! Но только женщины…

– Разве этим не все сказано?

Рут могла вспылить, во всяком случае, ответить дерзостью. Но какова цена ее возмущению, да и что даст оно? Лучше принять оскорбление и изобразить обиду, показать себя слабой и беззащитной. Выпросить уступки, хотя бы в сроках. Тайна запрятана глубоко, это она знала, и добыть ее будет трудно: ведь тот, кто прячет, уверен в существовании любопытных глаз, иначе зачем прятать. А что если выдать всего лишь кусочек тайны, как тогда, в лесу, и этим избавить себя от тяжелой и опасной работы по добыванию целого?

– Я слышала такое слово, «лайлак», – сказала она твердо, но без уверенности, что это заинтересует темноту. – Просто слышала, мало ли какие слова пролетают мимо!

Кусочек тайны был схвачен жадно, торопливо:

– От кого? Когда?

– От туркестанцев, – теперь уже нетвердо пояснила Рут. – Кажется, здесь… в поезде… Слово прозвучало несколько раз в общем разговоре.

– Но кто участвовал в разговоре?

– Вы могли бы не задавать подобного вопроса: я не предполагала о существовании интереса к «аисту» и, следовательно, не запомнила, кем произнесено слово.

Темнота вздохнула, и во вздохе этом было столько досады и столько разочарования, что Рут невольно посочувствовала своему собеседнику.

– Если бы я знала!

– Но кто участвовал в разговоре?

– Здесь столько людей, столько встреч… Возможно, и не в вагоне произносилось слово, а еще в Берлине, на перроне вокзала. Там было много провожающих…

Вздох не повторился. Темнота тревожно и тяжело молчала. Невидимо для Рут шла работа, чья-то работа, и эта работа должна была породить для «шахини» новый сюрприз.

– Вы вспомните, кто говорил! – сюрприз оказался до крайности неприятным.

– Это невыполнимое требование, – запротестовала она.

– Вы вспомните! И человек, произнесший слово, вернее, тот, кто знает «аиста», будет вашим другом в Вене.

– Не понимаю.

– Во время конгресса старайтесь быть около него как можно чаще.

– Но это покажется слишком нарочитым, даже нелепым. Неизвестно, кто этот человек, и удобно ли находиться возле него жене президента.

– Надеюсь, это офицер или работник ТНК, а с ними вы на короткой ноге…

Опять колкость, опять намек! И опять безответный – Рут должна проглатывать все, что ей уготовано, и терпеливо ждать конца разговора. Лишь бы скорее наступил этот конец!

– Пройдитесь с ним в фойе во время перерыва, – уточняла темнота. – Помните лестницу из зала в вестибюль? Не помните? Не бывали в индустриальном клубе… Так вот, там есть лестница. Спуститесь по ней вместе, возьмете своего спутника под руку… Это ведь естественно!

– Боже!

– Не надо ханжества. Вам предлагают самое простое из того, что могла бы сделать женщина…

– Не смейте!

– Хорошо. Итак, на лестнице во время небольшого перерыва после прений… За выступлением президента должны последовать прения.

Рут вдруг вспомнила о муже. И не столько о муже, сколько об опасности, что грозит ему.

– На Каюмхана готовится покушение? – спросила она, не скрывая тревоги.

– Разве я похож на заговорщика или террориста? – усмехнулся собеседник.

– Я не это имела в виду… Может быть, вы знаете?

– Да, слышал… Но Каюмхана не убьют… И, между прочим, вы избавите его от неприятного спектакля с выстрелами… если, конечно, вовремя покажете человека, знающего «аиста».

– Он имеет отношение к этому событию?

– Вы слишком много задаете вопросов, фрау. Я уже предупреждал вас о необходимости быть молчаливой… Это условие сохраняется. Да и к чему любопытство… Ведь вы все поняли…

– Почти.

– Благодарю. Теперь остается предупредить о совершенном пустяке: жена президента остается в купе еще пять минут, а затем может вызвать проводника и пожаловаться на неисправность плафона – в нем, кажется, перегорела лампочка… Спокойной ночи, фрау!

Она не сдержала себя. Через минуту, а может и раньше, рука ее потянулась к двери и стремительно отдернула створку: ей хотелось поймать взглядом удаляющегося собеседника – шаги его стихали в конце прохода, – поймать, если не всего, то хотя бы какую-то деталь одежды, приметить особенность походки. И наткнулась на гестаповца – совсем рядом, у закрытого окна. На нашивку наткнулась, что горела у локтя, – СД. А потом только увидела всего гестаповца, лицо его и холодную улыбку. Это был Берг. Он стоял, опершись на перекладинку, и курил.

Чертовщина! Почему здесь гестапо? Почему здесь Берг? Она не видела его в вагоне до этой минуты, не заметила и при посадке. Еще не соединив воедино разговор с незнакомцем и появление Берга около купе, она машинально спросила:

– Вы не заметили, кто сейчас прошел здесь?

– Сейчас? – удивился Берг.

– Да, только что…

– Никто не проходил, – ответил Берг твердо и снова холодно и, кажется, насмешливо улыбнулся. – Между прочим, добрый вечер, фрау!