Читать книгу "Заговор обреченных - Богдан Сушинский"

«Все свои тайны мертвые уносят в могилу, – цинично ухмыльнулся он, видя скрюченные, застывшие в агонизирующих позах тела своих сослуживцев. – Во время допросов на страшном суде постарайтесь быть не менее правдивыми, чем если бы вас допрашивали в гестапо – да, нет? И не забудьте поблагодарить на том свете за услугу. Уходящий быстро – уходит легко. У этих шкуродеров-гестаповцев выпросить пулю так же трудно, как у господа Бога – благодати».

– Постройте своих солдат, лейтенант.

Вольбах быстро воссоздал жалкое подобие шеренги. Строй живых против строя мертвых.

Солдаты уже были построены, однако Фромм не спешил с речью, он стоял между казненными и палачами и своим молчанием словно бы говорил живым: «А теперь смотрите, что вы наделали».

– Солдаты фюрера, – наконец взорвался он хриплым рычащим басом. – Только что вы расстреляли врагов Германии, которые пытались совершить убийство фюрера и ликвидировать национал-социалистическую рабочую партию Германии. Вступив в преступный сговор с нашими врагами на Западе и Востоке, они пытались взять власть в свои руки…

Солдаты угрюмо молчали, поеживаясь под мощным светом фар, словно под газовой струей крематория.

– …Приведя в исполнение приговор учрежденного по моему приказу военного трибунала, вы тем самым доказали свою преданность фюреру, преданность великой Германии. Я уверен, что если понадобится, точно так же вы будете поступать и впредь. Благодарю вас за службу фюреру!

– Зиг хайль! – нестройным холостым залпом прозвучал над телами казненных скудный солдатский салют. – Зиг хайль!

Уходя, Фромм инстинктивно оглянулся на расстрелянных и заметил, как тело Штауффенберга конвульсивно содрогнулось и из уст его что-то сорвалось – то ли стон, то ли какие-то едва слышимые слова. Будто, уже оттуда, с того света, «убийца фюрера» все еще пытался отозваться своим не до конца оглашенным в этом мире кличем: «Да здравствует великая Германия!»

На лестнице генерала ждала целая группа офицеров. Каждый теперь старался держаться поближе к командующему, благодаря судьбу за то, что во главе их остался не какой-нибудь полковник, не Бек или Геппнер, а лично командующий армией резерва. Уж он-то сумеет постоять за себя и за них, хоть перед высшим командованием, хоть перед гестапо.

Кто-то из них уже докладывает, сколько заговорщиков арестовано и где они содержатся под охраной. Кто-то спрашивает, не пора ли выводить на расстрел следующую группу. Этот попросту мельтешит перед глазами командующего, надеясь, что, заприметив его, генерал-полковник не только выгородит перед службой безопасности, но и предложит одну из освободившихся должностей. Вакансий, судя по всему, предвидится немало – это ясно даже сейчас.

Фромм заглянул в кабинет начальника штаба и, увидев там группу задержанных заговорщиков, среди которых были полковник граф Шверин, подполковник генерального штаба Бернадис, граф Бертольд Штауффенберг и некий, непонятно как оказавшийся здесь, господин в штатском.

– Это еще кто такой?! – рявкнул генерал, указывая дулом пистолета на рослого сухопарого штатского.

– Доктор Ганс Гизевиус, – объяснил протолкавшийся к двери подполковник Гербер. – Я уже выяснил его личность, господин генерал-полковник.

– Доктор – да, нет? – поморщился Фромм.

– Вице-консул при немецком генеральном консульстве в Цюрихе.

– Дипломат – да, нет? – еще брезгливее поморщился генерал. Тотчас же пожалев, что не заметил его раньше и не отправил на тот свет вместе с Ольбрихтом и Штауффенбергом.

– Он уполномоченный абвера при этом консульстве, – вспомнил Гербер. Сам Гизевиус хранил при этом странное молчание.

– Ага, значит, шайка Канариса тоже причастна к заговору – да, нет, господин Гизевиус?

– Я такой шайки не знаю, – ответил Гизевиус.

– Он, видите ли, не знает! Взять его. Во двор. Расстрелять по тому же постановлению военного трибунала.

– Но я всего лишь находился здесь по личным делам, – довольно спокойно объяснил вице-консул. – У вас нет никаких оснований не то что расстреливать, но даже задерживать меня. – У него было лицо аскета. И слишком интеллигентное, чтобы Фромм мог терпеть его.

– Оснований более чем достаточно, – парировал Гербер.

– Как только разберемся с остальными заговорщиками, здесь же, во дворе, и расстреляем – да, нет? Только дипломатов нам здесь и не хватало. Подполковник?! – обрушил Фромм свой гнев на Гербера. – Как допустили?!

– Мы лишь недавно обнаружили его, господин генерал. Здесь тьма кабинетов, всевозможных отделов и ведомств.

Но Фромм уже не желал выслушивать никаких объяснений. Он стремился ощутить свою власть настолько, чтобы она была прочувствована всеми остальными. Каждый из этих офицеров во время допроса сможет подтвердить, что заговор был подавлен лично им, генералом Фроммом, и что делал это генерал железной карающей рукой. Теперь это главное.

Но в то же время Фромм чувствовал: надо спешить. С минуты на минуту сюда нагрянут гестаповцы или, что еще хуже, горлодеры из фридентальской школы Скорцени. Уж эти мерзавцы постараются. Эти умеют. Оснований спрашивать не станут.

Он вошел в свой кабинет и с удивлением увидел, что за столом сидит генерал-полковник Бек, о котором в суете, совершенно забыл. Рана на голове уже перестала кровоточить, и генерал сидит, подперев лоб рукой и думая о чем-то своем.

«Нет, какая наглость! – опешил Фромм. – Тех уже давно расстреляли, а этот вызвался сам себе пустить пулю в лоб… и вот… В раздумьях…»

– Как это понимать, господин генерал-полковник?! – грохнул он кулаком по столу. – Что вы сидите здесь и предаетесь философским размышлениям о превратностях судьбы?

– Чего вы хотите от меня? – едва слышно проговорил Бек.

Услышав это, Фромм буквально захлебнулся негодованием.

– Чего я хочу?! От вас?! Я желаю вздернуть вас. Как главного заговорщика – да, нет? Вы намерены стреляться, господин Бек?

– Это трудно, генерал Фромм, – вновь едва слышно молвил тот.

– Тогда нужно было присоединиться к тем, которым уже легко. Там, во дворе. Насколько мне помнится, вы сами попросили разрешения на выстрел чести – да, нет?!

– Я действительно попросил об этом, – обессиленно соглашается бывший начальник генштаба сухопутных войск вермахта. – Вы правы.

– В таком случае извольте держать свое слово, – резко требует Фромм, прохаживаясь за спиной у Бека. – Или, может быть, вам доставить сюда священника – да, нет? – в издевательском тоне интересуется он. – В мундире офицера гестапо. Для последней исповеди. Что вы смотрите на меня. Я не желаю стрелять в вас!

– Дайте мне пистолет.

Фромм останавливается и недоверчиво смотрит на Бека: насколько серьезна его просьба.

– Дайте пистолет… Кто-нибудь, – протягивает Бек руку, обращаясь ко всем присутствующим.