Читать книгу "Превращение - Мэгги Стивотер"

Боль немного притихла, успокоилась. Я знала, что она просто затаилась, отпугнутая близостью Сэма, но была рада этой небольшой передышке.

На полу около унитаза я заметила серпик обрезанного ногтя. Его совершенная обыденность каким-то образом вдруг заставила меня окончательно понять, что я стою в ванной у Сэма дома и собираюсь провести с ним ночь в его постели.

Родители меня убьют. Что они будут делать утром? Позвонят мне на мобильник? И будут слушать его звонки из того места, куда они его спрятали? Могут и в полицию заявить. Мне ведь еще не исполнилось восемнадцати. Я закрыла глаза и представила, как в дверь стучится офицер Кениг, а за спиной у него стоят мои родители, с нетерпением ожидающие возможности вернуть меня домой. Меня замутило.

В дверь ванной негромко постучался Сэм.

— У тебя все в порядке?

Я открыла глаза и покосилась на него. Он успел переодеться в спортивные брюки и футболку с осьминогом на груди. Наверное, это все-таки была хорошая идея.

— Все в порядке.

— Ты такая милая в этой пижаме, — сказал он нерешительно, как будто признался в чем-то таком, чего произносить вслух не собирался.

Я протянула руку и положила ладонь ему на грудь, чувствуя, как она вздымается и опадает под тонким трикотажем.

— Ты тоже.

Сэм сложил губы в сокрушенную гримаску и, оторвав мою руку от своей груди, повел прочь из ванной.

Его спальню озарял лишь свет из коридора и рассеянный отблеск фонаря над крыльцом, проникавший сквозь окно; в полутьме я смутно различила белое одеяло, аккуратно разложенное на кровати. Сэм отпустил мою руку и сказал:

— Ты иди в комнату, а я выключу свет в коридоре, только смотри, никуда не врежься.

Он отвернулся от меня с застенчивым выражением; я понимала, что он сейчас испытывает. У меня тоже было такое чувство, как будто мы только что познакомились и ни разу еще не целовались и не проводили ночь в одной постели. Все было таким новеньким, блестящим и восхитительным.

Я забралась в постель и устроилась на холодной простыне у стенки. Свет погас, и я услышала, как Сэм вздохнул — тяжело и судорожно, — а потом под его ногами заскрипели половицы. Он улегся в кровать; в темноте я слабо различала очертания его плеч.

Какое-то время мы просто лежали рядом, не соприкасаясь друг с другом, как два незнакомца, а потом Сэм повернулся на бок ко мне лицом, так что его голова оказалась на одной подушке с моей.

Он поцеловал меня, очень ласково и бережно, и в этом поцелуе был и восторг первого поцелуя, и опыт накопленных воспоминаний обо всех наших поцелуях. Сквозь футболку я чувствовала, как колотится у него сердце, и этот глухой стук стал еще чаще, когда наши ноги переплелись.

— Я не знаю, что будет дальше, — произнес он негромко, уткнувшись мне в шею, так что его дыхание защекотало кожу.

— И я не знаю, — сказала я.

От волнения и того, что ждало своего часа внутри, в животе у меня все связалось в узел.

За окнами немедленно завыли волки; их еле различимые голоса вздымались и затихали вновь. Сэм рядом со мной замер.

— Скучаешь по той жизни? — спросила я его.

— Нет, — отозвался он подозрительно быстро; за такое короткое время он не мог обдумать мой вопрос. — Это не то, чего я хочу. Я хочу быть собой. Хочу отдавать себе отчет в том, что делаю. Хочу помнить. Хочу иметь какое-то значение.

Только он ошибался. Он всегда имел значение, даже когда был волком в лесу у меня за домом.

Я поспешно отвернулась и вытерла нос платком, который прихватила из ванной. Даже не глядя на него, я могла сказать, что на нем остался алый след.

Сэм тяжело вздохнул, обнял меня и уткнулся мне в плечо. Он втянул носом мой запах, и я почувствовала, как он держит меня за пижамную кофту.

— Останься со мной, Грейс, — прошептал он, и я сжала трясущиеся руки в кулаки. — Пожалуйста, останься со мной.

Я чувствовала запах, который исходил от моей кожи, приторный запах миндаля, и понимала, что он говорит не только о сегодняшней ночи.

СЭМ

Я держу тебя в ладонях, словно бабочку,

попавшую в плен.

У тебя нет больше крыльев, ты наследница

проклятья моего.

Но ты ускользаешь,

ты от меня ускользаешь…

42

СЭМ

Самый долгий день в моей жизни начался и закончился, когда Грейс сомкнула глаза.

Наутро я проснулся и обнаружил, что Грейс не мирно спит в моих объятиях, а скорее разметалась поверх меня и моей подушки, придавив меня к постели. Из окна лился солнечный свет; лучи солнца прямоугольником обрамляли наши тела на кровати. Мы умудрились проспать все утро. Не помню уже, когда я последний раз так спал — как убитый, не обращая внимания на бьющее в глаза солнце. Приподнявшись на локте, я взглянул на Грейс, и меня охватило странное, гнетущее чувство, словно на меня разом навалилась тяжесть тысяч непрожитых дней, нагроможденных один на другой. Она что-то пробормотала в полусне и перевернулась ко мне лицом. Я заметил у нее на щеке красную полоску, но она тут же смазала ее запястьем.

— Фу, — сказала она и широко открыла глаза, чтобы взглянуть на руку.

— Дать тебе платок? — спросил я.

Грейс простонала.

— Я сама принесу.

— Все нормально, — сказал я. — Я уже встал.

— Нет, не встал.

— Встал. Видишь, я приподнялся на локте. Значит, я в тысячу раз ближе к тому, чтобы встать, чем ты.

В обычных обстоятельствах я бы поцеловал ее, или принялся бы щекотать, или погладил по бедру, или положил голову ей на живот, но сегодня мне было страшно ее сломать.

Грейс покосилась на меня, как будто такая сдержанность показалась ей подозрительной.

— Я могу просто вытереть нос о твою футболку!

— Вас понял! — отчеканил я и пошел за платком.

Когда я вернулся, ее спутанные волосы закрывали лицо, не давая мне разглядеть его выражение. Она молча вытерла руку и быстро скомкала платок, но я все же успел увидеть на нем кровь.

Внутри у меня все натянулось, как пружина.

Я протянул ей стопку бумажных платков.

— По-моему, надо отвезти тебя к врачу.

— Да какой от этих врачей толк, — отозвалась Грейс.

Она промокнула нос платком, но он остался чистым. Тогда она еще раз вытерла запястье.

— Я все равно считаю, что надо съездить, — возразил я. Должно же хоть что-то унять беспокойство, поселившееся в моей груди.