Читать книгу "Превращение - Мэгги Стивотер"

Однако ничего не произошло. Проходя по коридору, я прихватила из ванной зубную щетку и расческу для волос. В доме по-прежнему было тихо. Перед входной дверью я заколебалась, держа ботинки в руке и прислушиваясь.

Тишина.

Неужели мне все это не чудится?

— Пока, — прошептала я. Руки у меня тряслись.

Дверь прошуршала по коврику на крыльце и закрылась.

Я не знала, когда вернусь.

41

СЭМ

Без Грейс я превратился в ночного зверя. Устроил в кухне охоту на муравьев, поджидая их в тусклом свете лампы с листом бумаги и стаканом, чтобы вынести на улицу. Вытащил пыльную гитару Пола с каминной полки и принялся ее настраивать. Сначала классическим методом. Потом на тон опустил шестую струну. Потом — первую и вторую. Потом перестроил назад на классический строй. Полистал в подвале книги Бека, пока не нашел какую-то книгу про налоги, еще одну про то, как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей, и третью — про медитацию. Зачем-то сложил их в стопку, хотя читать совершенно не собирался. Поднявшись в ванную, уселся на кафельный пол и принялся экспериментальным методом искать лучший способ подстригать ногти на ногах. Если я подставлял под ступню ладонь, поймать удавалось только половину обрезков, а если позволял им свободно разлетаться, то мог отыскать на белом кафеле все ту же самую половину. Так что битву я в любом случае проигрывал с пятидесятипроцентными потерями.

В процессе педикюра я услышал, как на улице за окном комнаты Бека завыли волки. Их песнь каждый раз звучала по-новому, в зависимости от того, что было у меня на душе. Она могла быть торжественным хоралом, неземным в своей красоте, а могла — зловещей симфонией, где каждая нота сиротливо замирала в ночи. Или радостным призывом к луне.

Сегодня это был нестройный хор, в котором протяжные голоса наперебой соревновались за внимание, перемежаясь тревожным тявканьем. Песнь разлада. Песнь разобщенности. Так стая обычно выла в те ночи, когда Бек или Пол были людьми, но сегодня оба вожака были на месте. Не хватало одного меня.

Я поднялся и подошел к окну, чувствуя, как гладкие половицы холодят подошвы моих человеческих ног. Мгновение поколебавшись, я отодвинул щеколду и распахнул окно. В комнату хлынул ледяной ночной воздух, но теперь он бессилен был что-либо со мной сделать. Я был и оставался человеком. Собой.

Вместе с воздухом в комнату ворвались и волчьи голоса.

Неужели они скучают по мне?

Нестройный хор продолжал звучать, и это был скорее протест, нежели песня.

Я скучаю по вам, ребята.

И тут я со смутным удивлением понял, что именно этим все и исчерпывается. Я скучал по ним. Но не по прошлой жизни. Я стоял, облокотившись на подоконник, и моя душа полнилась человеческими воспоминаниями, чаяниями и страхами, я знал, что состарюсь человеком, и мне это нравилось. Я не хотел бы стать одним из волков, которые выли сейчас в лесу. Это не шло ни в какое сравнение со струнами гитары под пальцами. Их надрывная песня никогда не смогла бы прозвучать так торжествующе, как мой голос, произносящий имя Грейс.

— Тут некоторые пытаются спать! — крикнул я в темноту, и она проглотила эту ложь.

Вой затих. Темнота застыла в безмолвии; ни птичий крик, ни шелест листвы не нарушали мертвую ночную тишь. Лишь где-то далеко на шоссе шуршали шинами автомобили.

— У-у-у-у! — завыл я, чувствуя себя полным дураком.

Ответом мне была все та же тишина. Достаточно долгая, чтобы я успел понять, как сильно мне хочется быть им нужным.

Потом они завыли снова, так же громко, как и прежде, перекрывая друг друга с новой решимостью.

Я ухмыльнулся.

Знакомый голос за спиной заставил меня вздрогнуть; я едва не ухватился за сетку в окне.

— Я думала, у тебя звериное чутье и ты за милю слышишь, если где-то падает булавка.

Грейс. Это был голос Грейс.

Когда я обернулся, она стояла на пороге с рюкзаком на одном плече. Улыбка у нее была… робкая.

— А ты даже не услышал, как я пробралась к тебе в дом, пока ты… кстати, чем это ты занимался?

Я закрыл окно и обернулся к ней, не веря своим глазам. На пороге комнаты Бека стояла Грейс. Грейс, которой полагалось мирно спать у себя дома. Грейс, которая не шла у меня из головы, когда я не мог мечтать. Почему я вообще так удивился? Разве я не знал с самого начала, что она появится здесь? Разве не ожидал увидеть ее на пороге?

В конце концов я стряхнул оцепенение и подошел к ней. Я мог бы ее поцеловать, но вместо этого протянул руку к свободной лямке ее рюкзака и провел большим пальцем по ребристой поверхности. Вот и ответ на один из моих невысказанных вопросов. Еще один ответ я получил, когда почуял от нее все тот же волчий запах. На языке у меня крутилась еще масса вопросов: «Ты представляешь, что будет, когда они обо всем узнают?», «Ты понимаешь, что это все изменит?», «Тебя устраивает, какого они будут мнения о тебе? А обо мне?» — но Грейс, очевидно, уже ответила на них «да», иначе ее бы здесь не было. Она не вышла бы за порог своей комнаты, не обдумав всего.

Значит, задать оставалось один-единственный вопрос:

— Ты точно этого хочешь?

Грейс кивнула.

Вот так одним махом все перевернулось.

Я осторожно потянул лямку рюкзака и вздохнул:

— Ох, Грейс.

— Ты сердишься?

Я взял ее за руки и покачал их туда-сюда, как будто танцевал, не отрывая ног от пола. В голове у меня крутились строки Рильке: «Любимая, где же ты, никогда не пришедшая»[9]— вперемежку со словами ее отца: «Я очень стараюсь не наговорить ничего такого, о чем потом пожалею» — и мысли о том, что вот она, моя заветная мечта, во плоти, наконец-то в моих руках.

— Мне страшно, — признался я.

Но губы у меня сами собой растянулись в улыбке. А когда она увидела, что я улыбаюсь, тревожное облачко у нее на лице, которого я даже не заметил, рассеялось, оставив после себя ясное небо и солнце.

— Привет, — сказал я и обнял ее.

Теперь, когда она находилась здесь, в моих объятиях, я скучал по ней даже больше, чем когда ее не было рядом.

ГРЕЙС

Все вокруг было замедленное и в тумане, как будто во сне.

Это была чья-то чужая жизнь, это какая-то другая девчонка сбежала к своему парню. Это была не правильная до мозга костей Грейс, которая никогда не забывала вовремя сдать домашнее задание, отказывалась от вечеринок и не выходила за рамки дозволенного. И тем не менее именно я в теле этой непокорной девчонки аккуратно выкладывала свою зубную щетку рядом с новенькой красной щеткой Сэма, как будто это был и мой дом тоже. Как будто я собиралась задержаться тут на какое-то время. Глаза у меня резало от усталости, но мозг лихорадочно работал, даже не думая засыпать.