Читать книгу "Сталин и Рузвельт. Великое партнерство - Сьюзен Батлер"

Молотов блестяще выполнял свою работу и удерживал Шуленбурга на расстоянии. Шуленбург никоим образом не был уверен в том, что Сталин пойдет до конца и заключит соглашение с Гитлером. Он сообщил на Вильгельмштрассе о своих серьезных сомнениях: «У меня сложилось общее впечатление, что на данный момент советское правительство нацелено на подписание соглашения с Англией и Францией, если те выполнят все его пожелания».

А в это время в Лондоне Чемберлен решил придерживаться своего плана и 5 августа отбыл на рыбалку в воды Шотландии. Американский посол в Лондоне сообщил, что Чемберлен «надеется какое-то время (в разумных пределах) отсутствовать»[372].

* * *

Рузвельт получил информацию от Корделла Хэлла о статусе переговоров между Советским Союзом и Англией и Францией. Это состоялось 4 августа, в пятницу, в 14:00 на заседании кабинета министров. Рузвельт знал, что «Сити оф Экзетер» еще плыл по морским просторам. Сразу после заседания, действуя вместе с заместителем госсекретаря Самнером Уэллсом, в последней отчаянной попытке остановить Сталина и не допустить заключения его соглашения с Гитлером, Рузвельт написал ему личное письмо. Доставка этого письма оказалась непростой задачей. Было решено отправить его, поскольку президент чрезвычайно хотел, чтобы Сталин прочел его (однако он не хотел, чтобы кто-то перехватил его), и в результате, в условиях строжайшей секретности, письмо было отправлено окольными путями. Понадобилось одиннадцать дней, чтобы на фоне бесконечных переговоров этого лета оно дошло до Молотова, и почти две недели для того, чтобы Рузвельт получил ответ от Сталина. В ту пятницу в Вашингтоне также было возобновлено торговое соглашение с Советским Союзом, способствующее торговой деятельности последнего.

Судно «Сити оф Экзетер» прибыло в Ленинград 10 августа, а 12 августа Дракс и Думенк были готовы начать переговоры со своими российскими коллегами. Поскольку обсуждаемое соглашение носило военный характер и россияне ожидали серьезных переговоров, российскую делегацию возглавил нарком обороны Климент Ворошилов. В качестве советников Ворошилова сопровождали советские военачальники высших чинов, включая генерала Бориса Шапошникова, начальника Генерального штаба Красной армии, главнокомандующего ВВС и главнокомандующего флотом. В отличие от них, делегация союзников представляла собой разношерстную команду: генерал Жозеф Думенк был командующим Первым военным округом Франции, а адмирал сэр Реджинальд Дракс – военно-морским адъютантом короля Георга VI, но никогда не служил в штабе ВМС. Дракса сопровождал маршал авиации сэр Чарльз Бернетт, летчик, который, по словам германского посла в Лондоне, не разбирался в вопросах стратегии.

Встреча состоялась в особняке на Спиридоновке, величественном готическом здании царских времен с просторными комнатами, декорированными позолоченными потолками, парчовыми обоями и изысканными восточными коврами, который был предназначен Министерством иностранных дел для встречи иностранных эмиссаров. Стоял теплый день, двери, выходящие в тщательно ухоженный сад, были открыты, и участники сидели за круглым столом, курили и разговаривали.

Дракс прибыл без каких-либо документов, подтверждавших его полномочия для ведения переговоров. (Прежде чем были доставлены его документы, прошла целая неделя.) У России было 120 пехотных дивизий, готовых сражаться в случае войны. Ворошилов спросил, сколько британских войск будут готовы драться. Дракс ответил: пять обычных дивизий и одна механизированная. Ворошилов был ошарашен: русская разведка располагала иной информацией о мощи британских войск, таким образом, Британия была гораздо слабее, чем ожидали русские. То же самое можно было сказать и про Францию. Ворошилов задал новый вопрос, добавив, что это был «принципиальный момент, от которого зависели все остальные»: согласится ли Польша с тем, чтобы советские войска вошли в страну для организации боевых действий с немцами в случае их вторжения? Дракс был проинструктирован уклоняться от ответа на этот вопрос и отвечать предельно просто: конечно же, поляки и румыны с готовностью примут Красную армию[373]. 17 августа Ворошилов предложил отложить переговоры до тех пор, пока не будет четкого ответа на этот вопрос. 21 августа делегации встретились вновь, однако, поскольку вопрос так и остался без ответа, переговоры были окончательно прерваны. Оглядываясь назад, можно заметить, что союзники не вели переговоры добросовестно. Перед началом совещания Сидс написал: «Я не испытываю оптимизма в отношении успеха военных переговоров… однако их начало могло бы встряхнуть страны “оси“ и стимулировать наших союзников, а в дальнейшем их можно было бы продлевать, чтобы преодолеть последующие опасные месяцы»[374]. Сэр Чарльз Бернетт, летчик, после четырех дней пребывания в Москве написал в Лондон: «Я понимаю, что это политика правительства – затягивать переговоры как можно дольше, если мы не можем принять решения о соглашении»[375].

Как только «Сити оф Экзетер» отплыл, поверенный в делах США в Лондоне телеграфировал в Вашингтон: «Военная миссия, которая только что отбыла в Москву, получила указания тянуть переговоры до 1 октября».

Министерство иностранных дел Великобритании вело переговоры недобросовестно.

* * *

Рузвельт только что назначил послом в Советском Союзе Лоуренса Штейнгардта, ранее занимавшего должность посла США в Швеции и Перу. Штейнгардт прибыл в Москву и вручил верительные грамоты Молотову 10 августа, в тот день, когда судно «Сити оф Экзетер» прибыло в Ленинград.

Процесс передачи секретного сообщения Рузвельта Сталину происходил в условиях большой секретности. Чтобы избежать возникновения негодования у американских изоляционистов, жаждущих найти признаки вмешательства Рузвельта в европейскую политику, сообщение было направлено Штейнгардту и подписано не Рузвельтом, а Самнером Уэллсом. Оно было отправлено по прямому защищенному каналу связи, которым пользовался Госдепартамент для связи Вашингтона с посольством США в Париже. Поскольку как телефонные линии, так и телеграфная связь по всей Европе, как считалось, контролировались, посольству США в Париже было поручено воспользоваться достаточно безопасным, но в то же время крайне медленным способом – посредством курьера. Письмо было передано Штейнгардту через девять дней, утром 14 августа, вторым секретарем посольства. Предполагалось, что Штейнгардт лично передаст письмо Молотову, который, в свою очередь, доложит его содержание Сталину. Штейнгардт незамедлительно попросил о встрече с Молотовым и 15 августа лично передал ему письмо.

В этом письме от 4 августа сообщалось:

«Уважаемый господин посол, президент попросил меня передать Вам срочное сообщение… По мере того как страны “оси“ будут одерживать победы, это будет неминуемо оказывать существенное и незамедлительное влияние как на Соединенные Штаты, так и на Советский Союз. В этом случае на позициях Советского Союза указанное влияние скажется гораздо быстрее, чем на позициях Соединенных Штатов… Президент не может оказать помощь в данном вопросе, но считает, что достижение соответствующего соглашения по противодействию агрессии с другими европейскими державами будет иметь несомненно стабилизирующий эффект в интересах обеспечения международного мира»[376].