Читать книгу "Девяносто дней Женевьевы - Люсинда Кэррингтон"

Какой-то парень в коротком кожаном мешке и байкерских ботинках прошел мимо них, оглядываясь по сторонам. Судя по всему, он кого-то искал. За ним шел мужчина, затянутый в замысловатую сбрую. Его член был привязан к животу, и Женевьева подумала, что он определенно испытывает сильный дискомфорт. К его соскам были прикреплены железные кольца, а на шее красовался воротник с шипами, напоминавший собачий ошейник. Лицо мужчины было скрыто под таким же колпаком-маской, как и у нее.

На крошечной площадке пары медленно извивались под музыку. Многие из танцующих были одеты в облегающие кожаные костюмы. У одной из женщин ноги были связаны прикрепленными к лодыжкам цепями. Это, однако, не мешало ей соблазнительно покачиваться и изгибаться. Когда женщина спотыкалась, ее партнер (он был одет более прилично) поддерживал ее, не давая упасть.

«Здесь так много мужчин в вечерних костюмах», – удивилась Женевьева. Наряды женщин были гораздо более экстравагантными. Еще больше ее удивило то, что ничего сверхсексуального в поведении гостей она не заметила. Если бы не странные костюмы, можно было бы подумать, что это обычный лондонский клуб, в котором собирается вполне респектабельная публика.

– У мадам великолепные сапоги, – раздался сзади чей-то голос.

Вздрогнув от неожиданности, Женевьева повернулась и увидела привлекательного, элегантно одетого мужчину средних лет. Он стоял возле нее и улыбался.

– Мадам разрешит мне их поцеловать?

От удивления Женевьева потеряла дар речи. «Может быть, он шутит?» – подумала она. Однако мужчина говорил вполне серьезно. Было видно, что ему очень хочется сделать это.

– Целуйте, не стесняйтесь, – усмехнувшись, произнес Синклер.

– Я не могу сделать этого без разрешения мадам.

– Она разрешает, можете не сомневаться, – заверил его Синклер.

– Да, я не возражаю, – смутившись, пробормотала Женевьева.

– Благодарю вас, мадам.

Наклонившись, мужчина начал целовать носок ее сапога, потом провел языком по подошве-платформе и облизал высокий каблук. Слегка смутившись, Женевьева огляделась по сторонам. Однако на нее никто не смотрел. Пару человек повернули головы в ее сторону, а остальные гости продолжали танцевать и беседовать. Мужчина, который разговаривал с девушкой в откровенном кожаном платье, увел ее от подруг. Обняв девушку за бедра, он засунул пальцы между ее ягодицами. Судя по выражению лица девушки, ей нравились его откровенные ласки.

Наклонив голову, Женевьева посмотрела на мужчину, который ползал у ее ног. Она понимала, что ему понравилась не она, а ее сапоги, поэтому такое откровенное проявление любви не вызывало у нее никаких эмоций. Женевьева на мгновение представила, что ее у ног, смиренно преклонив колени, стоит Синклер. «Это было бы гораздо интереснее», – подумала она.

«Почему у меня опять появились эти странные мысли?» – удивилась Женевьева. Ей никогда не хотелось доминировать над мужчиной, диктовать ему свою волю, и она знала, что не смогла бы уважать человека, который позволил бы ей помыкать собой. Потом Женевьева вспомнила, что чувствовала, когда Синклер управлял ею во время сексуальных утех, позволив ей просто расслабиться и терпеливо ждать, какое новое наслаждение он заставит ее испытать. Может быть, мужчинам тоже иногда хочется ощутить нечто подобное?

Еще несколько месяцев назад эта идея показалась бы Женевьеве нелепой и абсурдной. Она решила, что это служит еще одним доказательством того, как она изменилась. Того, как Синклер изменил ее, намеренно или случайно. Это был еще один пример проявления ее скрытой сексуальной сущности, которую он помог ей выявить, обнаружить, проявить.

Женевьева снова посмотрела на мужчину, стоявшего на коленях. Судя по выражению его лица, он получал эротическое наслаждение от запаха кожи, от формы ее стоп и высоты каблуков. Неожиданно он вздрогнул и закрыл глаза. Его рот слегка приоткрылся, и мужчина затрясся в судорогах оргазма. Он еще раз прижался к ногам Женевьевы, а затем, вздохнув, расслабился и поднялся на ноги.

– Великолепно, – произнес мужчина. – Благодарю вас. Могу я угостить вас обоих коктейлями?

– Конечно, – сказал Синклер. Он ответил так быстро, что Женевьева не успела даже рта раскрыть.

Мужчина сделал заказ, заплатил за напитки и, перекинувшись с Синклером и Женевьевой парой вежливых фраз, ушел, затерявшись среди гостей.

– Удивлены? – усмехнувшись, спросил Синклер.

– Еще бы! Я просто в шоке, – ответила Женевьева.

– Неужели вы не знаете, что некоторые люди возбуждаются при виде туфель или сапог, особенно если эта обувь на высоких каблуках?

– Да, я слышала об этом, – призналась Женевьева. – Просто не ожидала, что мне придется испытать это на себе, – добавила она. Ей в голову пришла неожиданная мысль. – Неужели он не боится, что мы с ним можем снова где-нибудь встретиться и я его узнаю?

– Наверное, нет, – сказал Синклер. – Конфиденциальность – одно из правил этого клуба. Именно поэтому это заведение пользуется такой популярностью. Здесь гости чувствуют себя в безопасности и могут быть теми, кем они есть на самом деле.

– Именно поэтому вы и пришли сюда? – спросила Женевьева. Ей очень хотелось добавить: «Джейд Челфонт вы тоже сюда приводили? Ее тоже возбуждают сцены такого рода?»

– Я член этого клуба, – ответил Синклер. – Однако бываю здесь довольно редко. Слишком уж тут благонравная, манерная публика, а я люблю, чтобы мои фантазии выглядели спонтанными, естественными, – объяснил он и, усмехнувшись, добавил: – Даже если я порой несколько недель думаю над тем, как воплотить их в жизнь.

Женевьева огляделась по сторонам. Она увидела толстую даму, которая пила коктейль и беседовала с подругами, положив свои обутые в сапоги ноги на спину мужчине, ползавшему перед ней по полу. Другой мужчина постоянно дергал за поводок свою спутницу (этот поводок был прикреплен к ошейнику, который стягивал шею женщины). Однако, несмотря на странные костюмы и еще более странное поведение гостей, Женевьева поняла, почему Синклер назвал посетителей этого клуба слишком благонравными и манерными.

При виде происходящего возникало ощущение, что существует определенный этикет, строгие правила, и все стараются их соблюдать. Этот мир фантазий казался нереальным. У Женевьевы никогда не возникало подобных ощущений, когда она участвовала в эротических играх, которые придумывал для нее Синклер. Поразмыслив немного, она поняла почему. В клубе все чувствовали себя в полной безопасности, зная, что ничего экстраординарного с ними не произойдет. Синклер же всегда был непредсказуемым. Женевьева никогда не могла сказать наверняка, чем они будут заниматься, и эта неопределенность ее пугала. В этом же клубе все было чинно и спокойно. Вас вежливо спрашивали о том, чего вы хотите, и вы делали только то, о чем вас попросили. Никаких неожиданностей и сюрпризов. Все до ужаса культурно и цивилизованно.

Публика, собравшаяся на танцевальной площадке, неожиданно расступилась, и Женевьева заметила, что возле стены возвышается маленькая сцена. Открылся темный занавес, и все увидели квадратную раму, ярко блестевшую в свете софитов. К каждому ее углу были прикреплены стальные наручники.