Читать книгу "Жестко и быстро - Владимир Пекальчук"

— Привет, Реджи, — сказал он, садясь за мой столик, — если не секрет, что за размолвка у вас с Горди вышла?

— Это она тебя подослала? — уточнил я.

— Нет, она для этого слишком гордая. Но я ведь не могу делать вид, что меня это не касается.

— А тебя разве касается?

— Когда мои друзья ссорятся — да. Особенно если в деле как-то замешана ИСБ.

Я вздохнул.

— В общем, я проверял, слушает ли ИСБ мой телефон, получил доказательства, что слушает и что Гордана слила им информацию о ловушке. Хотя она сама уверяет, что им сообщил ее водитель.

Аксель пригладил волосы на голове.

— Собственно, насчет ИСБ… Они с какой стати за тобой следят?

— Надо думать, чтобы не сбежал.

— Это из-за твоей секретной техники?

— Не столько из-за нее, сколько из-за отказа обучать ей императорскую челядь, — кивнул я. — Не знаю, насколько прав мой дед, но он намекнул мне, что император и пфальцграф не дадут мне житья, если я не соглашусь поступить на службу.

Аксель задумчиво скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула.

— Редж, тут два момента… Давай разберемся по существу, есть империя, император, есть определенные правила, традиции… Если не придерживаться этого — все развалится и воцарится хаос… Ненадолго, ровно до того момента, когда сюда припрутся соседи или свартальвы. А йотом снова будет порядок, но уже не наш, а чужой. Есть наше общество, которое обеспечивает всем и каждому то, чего он заслуживает, в частности, мне и тебе оно обеспечивает положение и…

— Мне оно обеспечило тюрьму, которой я ничем не заслужил, помнишь?

Он помрачнел.

— Помню, помню… Так это из-за… сего инцидента ты не хочешь обучать солдат своей технике?

— Нет, Аксель. Мои собственные традиции не позволяют мне использовать технику иначе, чем для самозащиты, и потому я не хочу учить тех, кто заранее намеревается применять ее в бою. А инцидент с тюрьмой и пустыней — это всего лишь достаточная причина, повод не считать себя кому-то чем-то обязанным. Малыш Реджи умер в пустыне, и я никому ничего не должен, разве только тому, кто… кто мне тогда помог. Да и то имею сомнения. А насчет твоих нотаций об обществе — я прекрасно знаю, что нельзя жить в нем и быть свободными от него… Есть только одна проблема: это общество не позволяет мне покинуть его. Оттого-то за мной и ходит ИСБ, и ладно бы только телефонные разговоры слушало, так оно еще и вербует тех, кого я считал друзьями. Вчера узнал, что Горди мне не друг, а сегодня и ты пришел мои мозги вправлять… Как я могу быть уверен, что они и тебя не завербовали?

— Наверное, никак, раз пошла такая пляска… Пожалуй, я мог бы переговорить с отцом, а заодно и с Кейном Четвертым… У тебя, кстати, осталась запись, где ты уложил Мэтта?

Тут я приподнял бровь: Аксель на моей «нелояльной» стороне или просто мастерски играет?

— Хм… Вообще-то да.

— Она может тебе пригодиться как аргумент воздействия на Кейнов.

— А смысл? Ты же не хочешь сказать, что это они спустили на меня ИСБ?

— Нет, конечно, — покачал головой Аксель, — у Кейнов принцип — не лезть в политику. Но не исключено, что им удастся решить проблему.

— Каким образом? Пфальцграф — ну то есть император — руководствуется «интересами страны», а что в масштабах страны судьба одного человека вроде меня? К тому же в авторитарном социуме, где у дворян с личными свободами дела обстоят хуже, чем в Африке у негров под «гнетом» свартальвов?

Аксель пожал плечами:

— У Кейнов влияние на императора есть. А что до авторитарности… Тут, понимаешь, дело такое, кое-какие ограничения для нас… равновесие должно быть. С одной стороны, все блага, роскошь, уважение простолюдинов. А с другой — у нас есть Дар, с помощью которого мы защищаем страну и тех же простолюдинов, и мы не можем его потерять. Это у простых людей брак по принуждению — пережиток темного прошлого. Потому что там без разницы, кто на ком женат и какими будут дети. Для нас же брак по собственному желанию — роскошь. Мы все это понимаем и смиряемся… Большинство. Ну а император — он правит империей при помощи дворян-рыцарей, его слово, конечно, закон, но правители вынуждены прислушиваться к своим рыцарям. Глас одного — ничто. Массовое недовольство… ну да ты и сам знаешь, что бывает с правителями, которые лишаются поддержки ближайшего окружения.

Я кивнул:

— Все правильно, кроме одного момента. Общество, по мнению древних римлян, суть коллективный договор граждан. Добровольный договор. Ты можешь его принять, получить блага и смириться с недостатками. Но если не принимаешь — общество должно тебя отпустить на все четыре стороны. Общество, в котором несогласные удерживаются против их воли, обречено на такое явление, как терроризм, и если правитель не понимает, что не прав, то однажды может обнаружить в своем подвале много бочек пороха, которые он туда не ставил. Или в блюде — «приправу», которую он туда не сыпал. Ну там мышьячка щепотку или чего-то из той же оперы.

— Ладно, — сказал Аксель, — я тебя понял. Поговорю с отцом и Кейнами, может быть, и удастся как-то эту ситуацию неприятную разрешить.

— Не стоит, — ответил я, — не бери в голову. Может статься, вскоре все это не будет иметь никакого значения.

— Что ты имеешь в виду?

— Пока сложно сказать. Но ты узнаешь одним из первых, если что.

— Ну что ж… Мне-то нетрудно поговорить насчет твоего вопроса, вдруг да получится. И это, Горди… На нее сильно непохоже, чтобы она тебя сдала. Она не такая. И врать ей тоже несвойственно.

— Приму к сведению, — кивнул я, — и спасибо.

— Всегда пожалуйста. Обращайся в случае чего.

Аксель ушел, а Мартин так и не появился. Пришлось искать его самостоятельно, и после занятий я перехватил его, как раз когда он направлялся на тренировку к «искрам».

— О, привет, Реджи! Ты тоже идешь на?..

— Привет, Мартин. Тут такое дело — за тобой должок, а мне нужна помощь.

— Чем я могу помочь?

Я достал из ранца небольшой сверток с деньгами.

— Ты пойдешь по этому адресу. Скажешь пароль — «камикадзе». Запомнил?

— Это что за слово? — удивился Мартин.

— Просто пароль. Скажешь, что я не смог прийти или позвонить. Отдашь сверток и возьмешь то, что владелец ломбарда тебе даст.

— И что он мне даст? — нахмурился приятель.

— Мой билет на свободу, Мартин. Документы, по которым я смогу уехать из Аквилонии.

— Это как-то связано с ИСБ?

— Ага. Они меня не отпустят по-хорошему.

— Почему?

— Потому что я не желаю обучать имперских убийц своей технике. Ты, как целитель, может быть, поймешь меня. А император и Гронгенберг не понимают слова «нет».