Читать книгу "Русский космос - Илья Новак"

– Это пояс святого Алена ниже, а то, говорю, искусственные. И он не один, три их, кажется. И мы, и американы когда-то термоядерное оружие на высоких орбитах испытывали, из-за этого там до сих пор небезопасно, если не в челне, а прямо в скафандре по межсфирии гулять. Короче, Жилин, ты отцепился? За мной давай!

Их ярко-белые космоформы хорошо отражали солнечные лучи. Пара небольших мониторов мерцала под боковыми обзорными окошками, сопроцессоры скафандров транслировали на них сведения о состоянии систем, а также навигационные карты, хотя сейчас предназначенные для них части экранов были пусты.

Пока что солнце, обиталище грозного Метатрола-Джаджила, оставалось невидимо. Они находились в тени Горнего мира и двигались к концу ветви; Паплюх решил, что единственный способ проникнуть внутрь – забраться в поглотитель, то место, куда с Земли доставляют отходы сфиры. Между нею и ветвями налажен постоянный дешевый трафик, примитивные, но мощные грузовики поднимают наверх мусор и заказанные с Каабы материалы: иногда обычный камень, иногда – песок, морскую воду или что-то еще; вниз же идет поток всякой всячины, от малогабаритных атмосферных челнов до манны для пищевых автоматов, все это загружается в доках на поверхности Пояса.

Они достигли узкой выемки, то есть выложенного матовыми плитами канала, неизвестно для чего протянувшегося вдоль ветви. Вслед за напарником Тимур включил реактивник скафандра.

Двигаясь вдоль выемки, он рассеянно скользил взглядом по тусклой поверхности. И не верится, что под ней – большие производственные помещения, автоматизированные лаборатории, центры утилизации и переработки, кипит механическая жизнь, что-то строится, ползут конвейеры… А люди? Старец Кадмон, Апостолы и небесные клирики обитают в Ядре, кто-то наверняка живет внутри Пояса… но есть ли люди в ветвях?

– Рома, возле поглотителей орбитальные грузовики не управляемы, их автоматы ведут, – сказал он. – Даже если туда доползем, нас не заметят. И глядеть никто не станет…

– Ясное дело, – раздраженно произнес в шлемофоне голос напарника.

Узкие сопла реактивника могли поворачиваться. Заметив, что он постепенно удаляется от дна канала, Тимур осторожно сместил джойстик на запястье, направляя сопла так, чтобы двигаться точно за Романом.

– Тогда зачем мы туда летим? – спросил он.

– Да чтоб внутрь залезть! На грузовики я и не рассчитываю, ты что? Но поглотитель, наверное, единственный путь внутрь ветви.

Георг был снабжен усилителем, а без него слабеньких радиофонов космоформы хватало лишь на то, чтобы переговариваться друг с другом на небольших расстояниях. Пока неподалеку еще шло сражение, сквозь помехи иногда прорывались голоса пилотов, хотя ни Паплюх, ни Тимур ни с кем связаться не смогли. Теперь же они словно попали на дно гигантской расселины, глубокого кратера, а все остальные остались вверху, на его краях: друг друга слышно хорошо, но кричи не кричи – больше никто тебя не услышит.

Тим замер, уставившись перед собой невидящим взглядом. Показалось, будто высоко вверху приоткрылся, впустив свет в темный подвал, небольшой люк, и оттуда кто-то быстро глянул вниз, то есть в голову Тимура. Возникло знакомое ощущение, незримая ментальная конструкция проявилась на миг, включив в себя его сознание… Появилась – и пропала, и вновь глухо стало, темно, одиноко.

– Отец Карен?! – чуть не закричал Тим.

Тишина.

– Что ты? – удивленно спросил Рома.

Тимур поморщился, помотал головой внутри шлема. Если б не космоформа, прижал бы пальцы к вискам, вдавил посильнее, чтобы в себя прийти.

– Ты сейчас ничего не почувствовал? Такого будто контакта, ну… Вроде кто-то нас ищет издалека, нащупать пытается?

– Ничего я не чувствовал, – буркнул напарник.

Канал закончился круглой впадиной двухметрового диаметра, с шестью крепко сомкнутыми лепестками.

– Это что такое? – удивился Роман. – А ну стой.

Он бросил перед собой тросик с электромагнитным якорьком на конце и подкрутил лебедку, уменьшая длину. То же самое проделал Тимур – тросы натянулись, и они повисли плечом к плечу, обратившись лицом к ветви.

– Диафрагма, – сказал Тим.

– Сам вижу. Но для чего она здесь?

– Может, сенсусы через нее что-то наружу выбрасывают?

– Что выбрасывают?

Тимур пожал плечами, хотя в скафандре это бессмысленно: мягкие шарниры давали определенную свободу действий и маневренность, но подобный жест напарник заметить не мог.

– Может, отходы…

– Да какие, к Дадалу, отходы?! В этом весь смысл Фабрик, Карен же рассказывал: сенсусы так все настроили, что они безотходные вообще, любое вещество для чего-нибудь да сгодится!

Голос Романа был раздраженным и чуть ли не презрительным. Он очень тяжело переживал эту ситуацию, свое беспомощное положение, а еще, судя по всему, боялся и одновременно злился. Нервничал, в общем. Тимур тоже боялся, но как-то не совсем обычно… отстраненно, что ли? Вроде и понимал, что смерть близка, как никогда, что еще час – и конец им обоим, и умирать вроде не хочется, но в то же время было такое чувство, словно его все это напрямую не касается, уверенность какая-то, что он ни при чем.

«А ведь Старец где-то там, – подумал Тим. – Совсем рядом, внутри этого бугристого шара, сам Вознесенный! Вдруг, если получится туда пробраться да если людей отыщем… вдруг нас с Романом в Ядро доставят, а потом – почему бы и нет? – Старец на непрошеных гостей взглянуть пожелает, побеседовать… Нет, точно, не могу я сейчас погибнуть, не допустит Всевечный такого. Хотя… есть ли Всевечному дело до меня? – От этой мысли Тимур даже вздрогнул. – Не смей думать так, что за ересь! Отцу Небесному до всего есть дело, до всех… Да полно, что за самонадеянность? Не смотрит Он на тебя, не видит, не знает, ты не нужен Ему». Тимур сморщился, испытав почти физическую боль. Впервые – впервые! – в сознательной жизни он ощутил себя наедине с самим собой, невзирая на висящего рядом напарника и полную людей сфиру внизу, понял, что одинок, что никто не смотрит на него – ни из мира людей, ни из Высшего мира – никто не отвечает за него, не направляет, не благоволит к нему… Будто ребенок, внезапно лишившийся родительской опеки, оставшийся один-одинешенек в каком-то чужом, неуютном месте, и теперь надо самому за себя думать, самому решать, самому действовать.

Никто не спасет – он погибнет здесь. И все же не оставляло ощущение: если и суждено умереть не своей смертью, то – в бою, но не так вот нелепо, болтаясь на границе Горнего мира рядом с брюзжащим испуганным напарником. Однако же это не значит, что какое-то чудо на помощь придет, самим надо что-то предпринять. Кажется, прав Паплюх, и другого пути, кроме как поглотитель, нет. Хотя эта диафрагма…

Все еще поеживаясь от потрясения, вызванного этими думами и внезапно свалившимся чувством ответственности за самого себя, Тимур некоторое время наблюдал, как Роман, открыв дверцу на левом бицепсе и вытащив универсальную дрель с гибким щупом сенсора, пытается приподнять один из лепестков или хотя бы просветить, что там под ними. Потом Тимур развернулся и стал глядеть вверх. Господь распахнул над Каабой черный зонт космоса с дырочками звезд. Словно выше него какое-то слепящее белое пространство – то самое, подумал Тим, где Всевечный обитает, – и сквозь крошечные отверстия свет сочится вниз. А может, это свет самого Всевечного, его божественное сияние, посредством субстанции звезд проникающее в человеческую вселенную из высшей реальности?