Читать книгу "Повседневная жизнь блокадного Ленинграда - Сергей Яров"

Как только начались на предприятиях выдачи промышленного сырья для употребления в пищу, люди буквально накинулись на все эти технические жиры и клеи, просили дать им еще, радовались, получая их. Перечень таких суррогатов оказывался бесконечным: столярный и обойный клей, сало и вазелин для спуска кораблей со стапелей, олифа, спирт для протирки стекол, патока для литья снарядов, целлюлоза, костная мука из отходов производства пуговиц (предназначалась для отжига металлов), сыромятные ремни, подметки, сапожная кожа, казеин, используемый для изготовления красок, пластмасс и клейцементов, гуталин.

Выдача «заменителей» еды на фабриках и заводах была запрещена в июне 1942 года, но отметим, что и они доставались далеко не всем. На судостроительном заводе им. С. Орджоникидзе «составляли списки наиболее ценных рабочих», в Государственном институте прикладной химии (ГИПХ) сначала суррогаты раздавали тем, кто просил, но, когда поняли, что их не хватит на всех, стали «со всей жесткостью обсуждать вопрос, кто нам нужен и кого надо спасти»{573}. Так поступали, конечно, не везде, и нередко помощь отдельным остро-нуждающимся рабочим предваряла массовые выдачи промышленного сырья.

Иногда (это отмечалось, правда, редко) съедали свечи и цветы комнатных растений, опилки — из них делали лепешки и оладьи. Особенно осторожными были, когда изготавливали студень из сапожной кожи. Ее требовалось тщательно вымачивать, несколько раз сливать воду — иначе можно было отравиться. Правда, голодные люди, употреблявшие кожу в пищу, зачастую и не знали о «кулинарных» тайнах. Главным было насытиться, терпеть они не могли. Как вспоминал А.И. Пантелеев, не брезговали и «куском жареной подошвенной кожи», ему же рассказывали маленькие брат и сестра — дистрофики, помещенные после смерти матери в пансионат: «Мы так голодовали, что папины кожаные перчатки сварили и съели»{574}. Ели и землю, когда она казалась питательной. «Мы собирали землю у Политехнического института, там было место, где до войны то ли продукты испорченные закапывали, то ли еще что …но земля там вкусная, жирная, как творог: она не хрустела. Мы делали из нее оладьи», — вспоминала К.Е. Говорова{575}.

Часто пили один лишь кипяток — заполняя желудок, он на время утолял чувство голода. Обычно употребляли его с солью (считалось, что тем самым усваиваются ценные витаминные минералы). Кипяченую воду разбавляли и соевым молоком.

Для использования суррогатов в пище, разумеется, необходимы были навыки их приготовления. Трудно сказать, как передавался «кулинарный» опыт в этом случае, насколько изможденные, стонавшие от голода блокадники могли точно соблюдать переданные им инструкции. О пищевых отравлениях имеется больше косвенных, чем прямых свидетельств, но отрицать их нельзя. Никаких пособий о том, как использовать в пище клейцемент, конечно, не выпускалось. Советы обычно бывали устными, услышать, понять и правильно использовать их было дано не всякому обессиленному человеку. В дневнике Ф.А. Грязнова очень детально описан этот метод «проб», когда он пытался выяснить, съедобны ли найденные им неизвестные семена, которыми раньше кормили белку. «Решили спечь лепешку. Мыли эти семена в десяти водах, но вода каждый раз была черной… Чего я туда не положил, чтобы как-нибудь эту массу сделать съедобной. Мятное масло, но после пробной лепешки горечь стала еще сильнее… Пересолил(?) Горчит… Нашел нашатырно-ананасовые капли. Накапал. Нашатырь ударяет в нос весьма ощутительно… Положил ложку муки, немного сахару, кофейной гущи… Наконец, тесто готово. Катаю лепешки, руки черные и тесто не отстает….Кладу черные как смоль лепешки на сковороду… Готово — спеклись. Даю попробовать, у всех гримаса»{576}.

Блокадная пища обычно приготавливалась в виде супов, лепешек, паштетов, студней. Супы порой представляли самые необычные комбинации «цивилизованных» и суррогатных продуктов. В.Ф. Чекризов как-то заправил шпиком суп, приготовленный из цветной капусты и моркови, а щи сварил из свеклы и турнепса с добавкой гречневой каши. Таким был «приличный» суп (правда, не всегда и не у всех) осенью 1941 года. В «смертное время» приходилось использовать другие «продукты». Вот состав «супа», сваренного в семье Е. Козловой в декабре 1941 года: «Кофейная гуща (…использованная), дуранда и 1 чайная ложка масла от смазки самолетов, и все это в микроскопических порциях»{577}. Суп в это время готовили самым простым способом — из воды, размоченного хлеба, картофельных очисток, пшена, макарон; если была возможность, добавляли в него и лавровый лист. Впрочем, чаще употребляли супы «попроще» — один из блокадников сравнил их с водой, в которой помыли жирную посуду. Чтобы повысить питательность супов, клали в них, ввиду отсутствия мяса, и шкурки животных, предварительно их соскоблив. Пищевых отходов в блокадных домах не было — из остатков блюд (накипи, оставшейся при варке костей гущи) пытались приготовить путем перемалывания, жарки и варки котлеты, паштеты или лепешки. Деликатесом считались блюда из дуранды. «Если сдобрить ее ложечкой сахарного песка, предварительно нагрев конопляную или подсолнечную дуранду на плите, — никакой халвы не надо. Шикарнее тортов», — писал А.И. Пантелеев{578}. Охотно готовили и супы из крапивы, щавеля и ботвы. Постные щи были не очень вкусными и густыми — добавляли в них иногда кусочек мяса, соль, касторовое масло, соевое молоко.

Как это ни покажется странным, еще большим спросом пользовались плитки столярного клея. Он изготовлялся из костных отходов скотобойни, из копыт и рогов. Плитки размачивали в воде, кипятили и обычно добавляли к ним специи, чаще всего уксус, иногда перец, корицу, лавровый лист. Застывал он долго, несколько часов. «Прекрасное блюдо», — отмечал в дневнике А.Т. Кедров, а другая блокадница, школьница Е. Мухина, пишет о нем едва ли не в состоянии эйфории: «Он очень понравился. Мне лично очень. А когда мы прибавили немного уксуса, это было замечательно. Вкус мясного студня, так и кажется, что вот сейчас тебе в рот попадет кусочек мяса. И совсем не пахнет столярным клеем»{579}. Другие, правда, примечали запах сапожной или столярной мастерской, но и он «не помешал наслаждению», с каким ели этот «чайно-коричневый, аппетитно возбуждающий студень»{580}.

Способы приготовления блокадных блюд отчасти можно узнать из текста, приложенного 3. А. Игнатович к своим воспоминаниям «Очерки о блокаде Ленинграда». Здесь он публикуется полностью и не требует комментариев — это больше, чем поваренная книга, это памятник человеческой стойкости:

«Некоторые блюда из времен блокады (рецептура)

Оладьи по-ладожски

Употребляют картофель, выловленный с потопленных немцами барж на Ладожском озере, который предназначался для ленинградцев. Выдают картофель по учреждениям по 100 грамм на человека и не за счет карточек. Картофель черно-бурого цвета, по возможности его растирают в однообразную массу и пекут лепешки на раскаленной сковороде или просто железе. Есть рекомендуется, не разжевывая, чтобы не поломать зубы о песок и маленькие камешки.