Читать книгу "А собаку я возьму себе - Алисия Хименес Бартлетт"

– Но этого не может быть, отец говорил, что она не работает в полиции!

– Так оно и есть, но она была замешана в одном деле, о котором ваш отец лучше расскажет.

– А почему мне никто не сообщил?

– Ну, видимо, ваш отец был настолько выбит из колеи…

– Но я специально прилетел из Америки, бросил клинику, взял несколько дней отпуска, хотя работы было невпроворот. Отложил две важные лекции в университете…

– В любом случае, я очень рада, что вы приехали. Ваше присутствие приободрит отца, а то он очень подавлен.

– Да, разумеется, я понимаю.

У него был вид человека, у которого в дождливый день увели из-под носа такси, вид постояльца роскошного отеля, обнаружившего в своем номере таракана.

– Знаете, что мы сейчас сделаем? Я попрошу кого-нибудь отвезти вас на квартиру вашего отца, а тем временем разыщу его и скажу, чтобы он немедленно ехал к вам.

– О’кей, – ответил он таким тоном, словно соглашался на утешительную премию.

Я с облегчением вздохнула, когда он ушел. Найти Гарсона не составило труда.

– Мой сын? – переспросил он, словно речь шла о редкой разновидности африканских муравьев. – Я совершенно про него забыл!

Вот так обстояли наши дела. А приезд Альфонсо Гарсона оказался как нельзя более кстати с точки зрения моих планов. Я была уверена, что ему удастся отвлечь младшего инспектора от расследования в момент, когда нужно будет действовать терпеливо и хитро и когда страдания и личная заинтересованность моего коллеги могут стать помехой для нашей новой стратегии.

На этот раз допрос подозреваемых будет проходить в полиции. Оба заводчика будут доставлены патрулем из своих домов, а не из питомников. Мы позаботимся о том, чтобы задержание прошло шумно и позорно. Обращаться с ними будут грубо, насколько это возможно, и держать за решеткой до предела, которым, вероятно, станет вмешательство какого-нибудь адвоката.

Педро Косту, заводчика немецких овчарок, я допрашивала без участия Гарсона. Если этот человек и был сообщником Валентины Кортес, то трудно было представить его в качестве любовника. Его тщедушное, как у отшельника, тело трудно было себе представить рядом с великолепной спортивной фигурой Валентины, хотя никому не ведома истинная природа женщин, и среди них есть такие, кто испытывает к своим любовникам материнскую любовь. Его поведение во время допроса тоже не говорило о нем как о страстной натуре. Несмотря на то, что я его основательно прижала своими вопросами и разговаривала с ним довольно жестко, он следовал все тому же монашескому стилю, покорно снося наши грубости и не думая возмутиться. Подобное поведение могло быть вызвано либо полной невиновностью, либо уверенностью в абсолютной надежности его алиби. Где он был в ночь, когда убили Валентину? У себя дома. Они с женой спали. Она это подтвердила. Я отпустила его. У нас не нашлось против него убедительных улик, и в моих интересах было, чтобы он вышел отсюда незапятнанным. Я принесла извинения, сказала, что очень сожалею, но что теперь он может быть уверен: больше мы его не побеспокоим, все это произошло в результате путаницы, пагубной ошибки.

Как я и ожидала, добиться, чтобы Гарсон понял эту последнюю часть из моего пересказа, оказалось нелегким делом. Его вопросы чередовались с возмущенными восклицаниями. Что, я действительно думаю, что этот человек не может быть виновным? Нет, пока я не могу этого утверждать. Тогда почему же я отпустила его, придумав тысячу умных предлогов? То, что мы столь вежливо отнеслись к возможному убийце Валентины, приводило его в ярость и отчаяние – именно этого я и боялась. Из-за такой реакции было совершенно невозможно избежать участия Гарсона во втором допросе. А его присутствие только все осложнило. Патрульные застали Аугусто Рибаса Соле дома, когда он собирался ехать на работу. Не обладая философическим складом предыдущего подозреваемого, он высказал свое возмущение сразу, как только оказался перед нами. Первым признаком того, во что может вылиться допрос, стал выпад Гарсона, резким голосом приказавшего задержанному замолчать. Я мгновенно вмешалась:

– Возможно, во время задержания и доставки сюда с вами обошлись грубовато, но это были сотрудники городской гвардии, они всегда действуют подобным образом.

– Пора бы им уже изменить свои методы, инспектор.

– Согласна с вами, со временем так и произойдет.

Он произвел на меня такое же впечатление, как и в первый раз, когда спас нас от своей свирепой собаки. Это был гордый, уверенный в себе, открытый и любезный человек. Стараясь, чтобы мой голос звучал спокойнее, я спросила:

– Где вы были, когда убили Валентину Кортес?

– Я Валентину мало знал, мы встречались с ней как-то по профессиональным делам. О ее смерти я прочел в газете, в разделе происшествий, так что не помню, в котором часу она умерла. Это ведь нормально, вам не кажется?

Гарсон едва не набросился на него:

– Что нормально, а что нет, определяем здесь мы, понятно?

Рибас возмущенно повернулся ко мне:

– Послушайте, что это такое? Почему он со мной так разговаривает? Скажите ему, чтобы он вел себя как подобает, инспектор. Вы прекрасно знаете, что я могу не отвечать ни на один вопрос, пока здесь нет адвоката, так что, если он не сменит тон, я уйду. А я ведь пытаюсь сотрудничать с вами.

Я наградила Гарсона убийственным взглядом.

– Согласна, сеньор Рибас, извините. Я скажу вам то, что вы хотите знать. Валентина умерла в прошлый вторник, в два часа ночи.

– В два часа ночи во вторник? Скорее всего, спал у себя дома, как обычно.

– Кто-то может это подтвердить?

– Ну разумеется! Моя жена.

– Разрешите, я это проверю. Ваша жена сейчас дома?

– Да, позвоните ей, пожалуйста, и постарайтесь хотя бы немножко успокоить: она смертельно испугалась, когда утром нагрянули ваши люди.

Я коротко переговорила с ней, после чего повернулась к Рибасу и улыбнулась.

– Она говорит, что в ту ночь вернулась домой поздно, сеньор Рибас. Оказывается, по вторникам она ужинает со своими подругами.

– Действительно, я об этом забыл. Но она сказала вам, в котором часу вернулась и что я в это время спал, не так ли?

– Да, сказала.

– Послушайте, я могу спросить, какие у вас против меня улики, потому что, похоже, меня подозревают в убийстве женщины, которую я видел всего пару раз в жизни?

Гарсон был готов кинуться на задержанного, но я крепко ухватила его за руку.

– На самом деле у нас нет никаких улик, сеньор Рибас; произошла ошибка, но в любом случае, мы должны были точно установить ваше местонахождение в ту ночь. Мы это установили. Так что можете быть свободны.

Он состроил недоуменное лицо, однако вежливо попрощался и спокойным шагом покинул кабинет. Еще не успел рассеяться запах хороших мужских духов, как Гарсон уже накинулся на меня: