Читать книгу "Женский клуб по вторникам - Лиза Бэт Коветц"

Эйми внезапно закрыла ноутбук.

— И, разумеется, потом они занялись сексом, — по голосу Эйми было понятно, что она закончила.

— Но мы бы хотели услышать, как они занялись сексом, — вежливо попросила Марго.

— Я не знаю. Я бы написала эту часть, но я забыла, как это делается, — оправдывалась Эйми. — Там что-то связанное с пенисом, да?

— Да, и если его пенис почему-то вдруг прицелился в твое ухо, значит, он что-то делает не так, — пошутила Марго.

Эйми сидела на диване между Марго и Брук. Она чувствовала легкую слабость, но в то же время радовалась тому, что ей наконец можно принимать вертикальное положение. Когда вес ребенка достиг приблизительно пяти с половиной фунтов[46], доктор отменил постельный режим. Эйми была удивлена, обнаружив, что ей трудно сохранять равновесие, но еще более странным для нее было то, что какая-то часть ее существа скучала по умиротворяющему плену постельного режима. До сих пор она рискнула выйти из квартиры только один раз. Это было вчера, когда она быстренько прогулялась до лифта, чтобы забрать заказанную китайскую еду. После этой экскурсии она вернулась в гостиную и заснула на диване.

Посреди ночи ее уже почти бывший муж позвонил, чтобы сказать, что он получил и подписал документы на развод. Он не будет оспаривать ее решение. Он не потащит ее в суд и не станет выносить их жизнь на публичное обсуждение. Он пообещал выплачивать денежное пособие на ребенка в том размере, который она и суд сочтут подходящим. После того, как бумаги были подписаны, их бракоразводному процессу осталось длиться шесть недель. Эйми тихо сказала «спасибо». В последовавшей за этим тишине она могла различить звуки азиатской музыки и голоса на заднем фоне. У него только начиналось утро, а к ней уже спустилась ночь.

— Эйми, — спросил он, — ты в порядке?

— Нормально. Малышка должна появиться через полторы недели. Она и твоя тоже, и если ты хочешь быть рядом, когда она родится, я не возражаю.

— Полторы недели? Я посмотрю, смогу ли я прилететь.

После этого добавить было нечего. Там, где когда-то была страсть, осталось лишь молчание.

— Я пойду спать. Завтра собрание моей писательской группы.

— Ну, хорошо, — ответил он, и, вежливо попрощавшись, они повесили трубки.

На следующее утро Эйми проснулась, ощущая необъяснимый порыв убраться в доме. Ее подруги, приехав, застали Эйми на четвереньках, оттирающей духовку. Когда они предложили ей сделать паузу, она пообещала, что только закончит мыть ванные комнаты и все. Не став ругать ее, Брук, Лакс и Марго надели резиновые перчатки и еще раз прошлись по огромной квартире. Когда Эйми увидела, как сияет начищенный фарфор, в какие аккуратные стопки сложено белье, к ней вернулось спокойствие. Теперь порядок был во всем, и она смогла присоединиться к подругам и послушать их фантазии. Ей не показалось странным охватившее ее чувство умиротворения.

— Ну, Брук, — начала Марго, — не хочешь прочитать свой рассказ?

— Я ничего не написала, — призналась Брук. — Я, кажется, в прострации. Пишется П-Р-О-С-Т-Р-А-Ц-И-Я, Лакс.

— А что это значит? — Лакс записала слово в блокнот.

— Примерно то, что и слышится, — ответила Брук.

Эйми вдруг заерзала на диване, ощущая какой-то дискомфорт.

— На слух кажется, что это типа несварения, — сказала Лакс.

— Вообще-то это слово означает состояние человека, который сбит с толку, — объяснила Марго.

Лакс была озадачена, услышав, что такого зрелого человека, как Брук, все еще можно сбить с толку. Она хотела подобрать слова, чтобы успокоить подругу.

— М-м-м, я обедала с твоим другом Биллом несколько дней назад, — начала Лакс.

— Как у него дела? — спросила Брук с легким холодком в голосе.

— Хорошо. Он хочет, чтобы ты перезвонила ему.

— Он уже начал ходить на консультации?

— Если ты о психиатре, то нет. Но он частенько болтается с другом своего отца, Майлзом Рудольфом, или как там его.

— Майлз Рэндольф! — воскликнула Брук. — Но Майлз же слишком стар для Билла!

— Нет-нет-нет! — Лакс замахала руками и засмеялась над внезапным приливом Брук, проявлявшей заботу о бывшем мужчине. — Старик только друг его отца. Они просто разговаривают с ним о… ну знаешь, о всякой чепухе. Любовник Билла моложе, ему около тридцати пяти. Милый, но он, типа, в полной мере заслуживает звание «Самого скучного гомика, которого я когда-либо встречала».

— У Билла есть парень! — у Брук перехватило дыхание.

— О-х-х-х, — выдохнула Лакс. Ее попытка развеселить Брук оборачивалась скандалом. Лакс подумала, что лучше рассказать все. — Да. Есть. Я забежала к нему, чтобы вернуть кое-какие книги, и этот парень был там, у Билла. Они были одеты в халаты в четыре часа дня, и было совершенно ясно, что не так давно они были голыми. У Билла был довольно счастливый вид. Он представил этого парня как своего друга. Кажется, его зовут Баннистер. Он был в халате и черных носках. Я почти уверена, что он занимался сексом, не снимая эти черные носки, потому что не будешь же снова надевать черные носки после полуденного секса, ага. Как бы то ни было, этот Баннистер, он почти настолько же интересен, как забор. У него этот английский акцент и…

— Алистер Уортон-Смит! — Брук открыла рот от изумления.

— Ага, он, — рассмеялась Лакс. — Баннистер Уорпёс-Смит. Высокий худой блондин. Он очень похож на тебя, Брук. Я имею в виду, если бы ты была самым скучным гомиком в Нью-Йорке.

Брук переводила взгляд с Марго на Лакс и обратно. Она не была уверена, плакать ей или смеяться. Марго пыталась вернуть потерянное равновесие.

— О, мой Бог! Брук! Тебе так повезло! — воскликнула она.

Брук с Лакс уставились на Марго. Ни одна из них не поняла, какое отношение скучный бойфренд Билла имеет к везению.

— Теперь тебе не придется отдавать еще двадцать лет жизни мужчине, который предпочитает других мужчин, — объяснила Марго.

— Других скучных мужчин, — фыркнула Лакс.

— Да, — сказала Брук с легкой улыбкой на губах. — Да, думаю, вы правы. Я только что получила двадцать лет счастья.

Эйми молча сидела на диване. Она слушала их, но сама была очень далеко, будто где-то для нее одной играла музыка.

— Ну что, Марго, — спросила Брук, — не хочешь почитать нам свою историю?

— Ладно. Но я написала про свой вибратор.

— И что в этом такого?

— Некоторые личности осуждали меня и говорили, что моя привязанность к этой машинке погубит меня и настоящего мужчины мне не видать. Но мне уже пятьдесят. Я не пью и не курю. Я считаю, у меня должен быть какой-то приятный порок, как у каждого человека в этом городе. И я учу Тревора, как обращаться с этой штукой.