Читать книгу "Тень Галилеянина - Герд Тайсен"

Я подумал о Варавве: разве не случалось ему задумываться о том же самом? Что будет с его телом, которое сейчас пока живет, но обречено на казнь? Второй раз в своей жизни он получил ее в подарок. Разве это не замечательно, даже если все, что к этому привело, кажется таким бессмысленным? Разве не замечательно снова и снова получать жизнь в подарок, несмотря на мрачный след, тянущийся ко всем этим жертвам? Тем, кто, как Иисус, оказался перемолот противоречиями этого мира?

Я ощущал свою жизнь словно бы взятой взаймы. Во мне жило что-то от каждого из них из всех, кому повезло и кому не повезло. От свободно ходящего по Галилее Иисуса и от жертвы, распятой на кресте. В том, чтобы сохранять в себе эту жизнь, видел я свой долг. Изгнать ее – разве это не было бы предательством? И если где-то в подвалах римлян или в пещерах террористов принесли бы в жертву мою собственную жизнь, разве не продолжилась бы она в тех, в ком все восстает при мысли, что жизнь возможна только ценой чужой жизни? Разве не догадывался я в глубине души о том, что можно жить по-другому – не воюя с ближними, а сообща устремляя силы на созидание? Что возможен мир, где все, кому повезло и кому не повезло, сплотились бы в единое целое, действуя, словно члены одного тела? Где исполнилась бы, наконец, мечта Варуха, чтобы все у всех было общее?

Я отправился спать. Мне снова приснился тот самый сон, который давно преследовал меня. Только раньше он снился мне по частям. Теперь же эти части сложились вместе.[262]

Я стоял на берегу моря. Оно все бурлило, ветер поднял огромные волны. Кипящие пеной валы, громоздясь друг на друга, с ревом обрушивались на песок. Неожиданно среди хаоса и пены возникли очертания фигуры. Контуры приобрели четкость. Из моря на берег вышел лев, с его гривы стекали потоки воды. Он поднял лапу и прорычал: «Я – хозяин этой земли. Она принадлежит мне одному!». Я оглянулся по сторонам и увидел множество людей. Охваченные ужасом перед огромным зверем, они бежали в поисках спасения. Кто-то остался стоять. Тогда лев бросился на них, схватил одного и перемолол его челюстями, так что его жалобный крик очень быстро заглох. Остальные тут же пали на землю и стали молить о пощаде. Лев, гордый своим триумфом, наслаждался унижением людей. Но вот он заметил группу, где не все стояли на коленях. В ярости он зарычал и пошел на них. Когда зверь приблизился, двое бросились бежать. Но он догнал их и убил. Цель была достигнута: теперь уже все стояли перед ним на коленях. Лев горделиво выпрямился и проревел: «Я не чудовище! Я не чудовище! Я утверждаю мир! Мир на земле!». Тут его не стало видно.

И снова я стоял у бушующего моря. Из набегающих валов поднялся еще один ужасный зверь: на берег, тяжело переваливаясь, выходил широкоплечий медведь. Он подобрался к людям и разогнал их на две группы. Первым он дал плети, вторых связал. Те, у которых были плети, принялись заставлять других работать. То и дело кто-то из связанных, обессилев, падал, и тогда медведь подскакивал и пожирал его. Другим удалось распутать веревки. Они попытались незаметно укрыться в чаще. Но всего несколько прыжков – и медведь тут же догнал и умертвил их. Несколько раз люди из обеих групп сговаривались и сообща бросали свои плети и путы, пытаясь убежать. Но медведь каждый раз оказывался быстрее: в бешеной злобе он кидался на них, и начиналась кровавая бойня. Покончив с ними, он вставал на задние лапы и ревел: «Я утверждаю порядок! Порядок! Порядок во всем мире!».

И вновь стоял я у бушующего моря. Волны взметались в высоту, как будто хотели затопить небо. Из них родилось еще одно чудовище: из моря вынырнул орел. В своих когтях орел держал шар. На шаре был нарисован крест с концами, загнутыми наподобие крючьев. Он раскинул крылья, и тень от них накрыла всю страну. Люди в ужасе кинулись врассыпную. С воплями пытались они спрятаться в пещерах и ямах, где и так уже было полно людей, и эти люди выталкивали их наружу. Никто не думал потесниться. И вот они беспомощно бродили по равнине: женщины, дети, мужчины, старики. Лишь изредка кто-то пускал кого-нибудь из них в свое укрытие, давая пристанище. Орел же не спеша описывал над людьми широкие круги, пока они совсем не потеряли голову от страха. Потом он разжал когти и выпустил шар. Мощный грохот пронесся по равнине. Воздух наполнил черный дым. Запахло кровью и гнилью. Когда дым рассеялся, явилась равнина, сплошь покрытая трупами и костями. Орел во всеуслышание проклекотал: «Я утверждаю жизненное пространство! Пространство для жизни, жизни на этой земле!». После чего его образ распался, обратившись в ничто.

Но кошмар на этом не закончился. Море бушевало и продолжало гнать на берег волны. Буря не утихала. Из моря вышли новые чудовища. На этот раз – два гигантских спрута, расположившиеся друг напротив друга и своими огромными щупальцами пытавшиеся охватить весь мир. На конце каждого из щупалец имелось по два отверстия, маленькое и большое, к которым были приставлены надсмотрщики. Подгоняемые ими, люди волокли сюда свои деньги и бросали их в большие отверстия. Спруты с жадностью всасывали в себя деньги. Через маленькие отверстия несколько монет выкатывалось обратно для надсмотрщиков. Стремясь их получить, надсмотрщики подгоняли плетьми остальных, чтобы накормить спрутов. Многие люди голодали, другие были больны, многие не имели одежды, многие бродили по чужбине. С храбростью отчаяния несчастные иногда нападали на своих мучителей. Тогда спруты посылали надсмотрщикам щиты и копья, которыми те восстанавливали порядок. Многие из восставших попадали в тюрьму, многие были убиты. И к щупальцу снова начинали поступать деньги. То и дело случалось, что одной группе надсмотрщиков мешала другая. Тогда один спрут втягивал свои щупальца, и другой мог просунуть свои в образовавшееся пространство. Тут оба чудовища поднимались на дыбы друг против друга и пугали друг друга угрожающими телодвижениями. Они вызвали из моря множество мелких чудищ. Сперва появились длинные трубчатые морды, потом круглые головы, которые медленно поворачивались туда-сюда на неуклюжих телах. Это были драконы или гигантские черепахи, которые, подплыв к берегу, начали одна за другой выползать на землю. Черепахи разделились на две армии, заняв позицию друг против друга. Всякий раз, когда на берегу появлялась очередная черепаха, усиливая одну из групп, из моря за ней уже ползла следующая. Все больше покрытых броней чудовищ выстраивалось по обе стороны от черты. Чудовища изрыгали пламя. Из каждой трубчатой морды вырывался огонь. Казалось, земля сейчас погибнет в страшном пожаре. Люди, которые до сих пор прятались позади бронированных чудищ, потеряли голову от страха. Обезумев, они бросились бежать, кто куда. Я ждал, что вот-вот случится непоправимое.

Но картина боя вдруг потонула во мраке. На какое-то мгновение я перестал видеть землю и море. Больше не было видно ни звезд, ни луны. Ни кустов, ни деревьев. Крики людей стихли, звери исчезли. И тут небо озарилось сиянием, шедшим с земли. Я увидел фигуру, очертаниями напоминавшую человеческую. От нее исходил мягкий свет. В этом свете явилась искалеченная земля. Я увидел чудовищ, вышедших прежде из бездны. Они были мертвы. Спруты втянули щупальца и лежали бесформенными грудами. Бронированные черепахи развалились на куски. Повсюду вставали люди. Они расправляли плечи. Они обращали полные надежды взоры на фигуру, сошедшую с небес. Я пока еще не мог понять, кто это. Но фигура казалась мне странно знакомой. Вдруг меня осенило: это был Человек, приснившийся мне в застенке у Пилата. Тот, который тогда, во сне, уже вырвал меня однажды из когтей Зверя. И окончательно пелена упала с моих глаз, когда я услышал его голос: