Читать книгу "Ключи Коростеля. Ключ от Снега - Сергей Челяев"

Так, спокойно, сказал он себе. Нужно скорее вернуться назад. Что еще сказал Шедув Травнику? Ведь что-то сказал? Не помню. Но именно здесь что-то было!

Ян вскочил и рысью помчался в дом. Он как ветер ворвался в избу, где Травник с Гуннаром о чем-то увлеченно спорили. Симеон только скользнул по нему взглядом и вновь обратился к своему собеседнику. Коростель резко рванул друида за плечо и развернул к себе.

– Ты что, Ян? – встревоженно обернулся Травник. – Случилось чего?

Коростель молча покачал головой, но глаза его блестели, а все лицо предательски пылало.

– Уж не захворал ли ты, парень?

– Нет, Симеон, я не захворал, – медленно проговорил Ян, глядя на друида расширившимися глазами. – Ты можешь мне сказать одну вещь?

– Конечно, – поспешно откликнулся Травник и подвинулся на лавке, освобождая ему место. – Только садись и прежде успокойся.

– Я совершенно спокоен, – ответил Коростель деревянным голосом и откинулся спиной на притолоку, скрестив руки на груди. – Скажи мне вот что. Ты помнишь, как в замке Храмовников появился Шедув и выручил Збышека?

– Конечно, – ответил Травник. – Мы тогда еще в первые минуты не узнали его, не поверили, что мертвец может быть отпущен. А он приглядывал за зорзами… А почему ты это сейчас вспомнил?

– Мне нужно знать точно, что он тебе сказал тогда на прощание.

– Я прекрасно помню, – преувеличенно бодрым голосом самоуверенно сказал друид. – Он сказал… да, он сказал, что я правильно выбрал цвет, и остается только его правильно… понять. По-моему, так было сказано.

– А до этого, что он еще тебе сказал?

– А почему тебя это так интересует? – вновь удивился Травник.

Вместо ответа Коростель сделал быстрое движение головой, которое можно было расценить только как нарастающее раздражение и нежелание отвлекаться. Друид пожал плечами.

– Изволь. Шедув сказал тогда, что в моих размышлениях… и, по-моему, он сказал, даже снах… есть одна ошибка. Точно. Какая-то ошибка.

– Какая? – Коростель почти заорал на Травника. Он уже понял, что самое главное – вот оно. Более того, он, кажется, вспомнил и сам то единственное слово, сказанное Шедувом о какой-то ошибке Травника. Это слово было…

– Направление, – удивленно проговорил друид. – Да, именно так он и сказал тогда: твоя ошибка – это направление. Да в чем дело, Ян?

– Ни в чем, – покачал головой Коростель. Из него, как из пузыря, словно выпустили воздух. – Просто почему-то начал вспоминать сегодня, думал, что-то важное…

– А-а, – удивление в глазах друида стало медленно угасать. – Я тоже думал над этими словами, но что Шедув подразумевал, говоря о моей ошибке, я пока, честно говоря, не знаю.

– Я тоже, – солгал Коростель. – Ладно, извините, что я так ворвался. Пойду, прогуляюсь. Что-то голова разболелась…

– Вернешься – Эгле тебе отвар сделает из корня валерианы, и сразу все как рукой снимет, – пообещал Травник, и они снова углубились с Гуннаром в какой-то интересный спор, прерванный появлением Коростеля. А Ян уже шагал вдоль озера, отчаянно массируя виски и спотыкаясь о кочки. Мозаика сложилась. Все встало на свои места.

«Они движут временем. Пытаются вращать его, как колесо. Большое, тугое, деревянное колесо, которое скрипит и не поддается. Но они знают уловки. Как будто смазывают его маслом. Только вместо масла – заклинания, магия, колдовство и еще Бог знает что. Прилагают к этому неимоверные усилия. Не случайно, в воздухе уже давно так пахнет осенью, хотя сейчас должен быть еще только разгар лета. Самый неуловимый приход – это приход осени. Наверное, так приходит старость к женщинам. А к мужчинам? Ладно, не мудри. Ты уже знаешь, что делать? Тогда торопись, пока еще над землей летят… Как там сказал Март? Холодные листья осени…»

Коростель только теперь вспомнил, как они в далеком детстве играли с ребятишками из соседней деревни в игру без названия. Ее правила Ян запомнил еще из городской жизни, когда были живы отец и мать. В эту игру тогда увлеченно играли все ребята, что были постарше Яна, двенадцати-тринадцати лет, и даже девочек принимали в нее. Потом уже Коростель понял, что в этом возрасте у мальчишек и девчонок впервые появляется неосознанный интерес друг к другу, и они начинают искать совместных игр, не решаясь пока оставаться с глазу на глаз.

По правилам площадка для игры делилась надвое, и в каждой из половинок чертили на песке или выкладывали на траве из камней небольшой круг. Внутри круга втыкали короткую ветку, которая символизировала собой флаг. Каждая команда должна была оберегать свой флаг от вторжений соперника, а при удобном случае – ворваться во вражеский круг и похитить знамя соперника. Попав в чужой круг, игрок был там в безопасности, но едва выскочив за пределы окружности, он тут же подвергался риску быть пойманным – достаточно было кому-нибудь до него коснуться. В этом случае взятому в плен приходилось ждать, пока кто-нибудь из товарищей не ворвется на территорию соперника и не «разморозит» его, быстро хлопнув рукой. Можно было забегать во вражеский круг со знаменем и целой толпой. При этом ребята и девчонки принимались скрытно передавать друг другу «флаг». Руки встречались, а порой – и другие части тела, было и смешно, и страшно, и немного стыдно, но от этого – жгуче интересно.

Наконец, кто-то пулей выскакивал из круга, делая вид, что именно он-то и несет домой захваченное знамя противника, и увлекал за собой добрую часть сторожей. Те знали, что случись их «флагу» оказаться на вражеской территории, и все – игра проиграна, нужно начинать все сначала. Поэтому за беглецом устремлялись самые быстроногие мальчишки, в то время как из круга преспокойно выскальзывала какая-нибудь кривоногая чумазая замарашка и не спеша ковыляла «домой» чтобы потом заливисто расхохотаться и в восторге высоко взметнуть символ победы – ветку, спрятанную в складках ее платья один Бог знает где. Однако сторожа могли попытаться выхватить свою заветную ветку из рук осажденных еще в кругу; те не отдавали, тянули ветку в свою сторону наподобие известной забавы взрослых мужчин с веревкой, и всеобщему веселью не было конца, пока кто-то не одерживал верх.

В этих случаях Ян, который частенько был в своей команде заводилой, любил применять тактику «поддавков». Когда обе ватаги отчаянно тянули «флаг» в свою сторону, по сигналу Коростеля его команда мгновенно прекращала усилия, и соперники по инерции с криками валились в кучу-малу. А в этой неразберихе выдернуть ветку было только делом ловкости рук, и, как любил рассуждать в детстве Ян, «никакого мошенства». Именно тогда долговязый, нескладный мальчишка-сирота впервые понял: не всегда нужно упираться, иногда необходимо наоборот – перестать бороться, и тогда сила соперника окажется направленной на него самого. А там уж не зевай и лови момент.

Ян вспоминал сейчас свои детские забавы, а перед его глазами медленно вращалось большое деревянное колесо, словно отскочившее от сломавшейся старой телеги, что заехала в болото. Кто-то его водрузил на ось и теперь пытается с помощью колеса остановить время. «Им нужно как можно быстрее перекрутить лето» – так было сказано в сне Книгочея. А стрелки часов казались неподвижными вовсе не потому, что время остановилось, рассуждал Коростель. Наоборот – оно мчится все быстрее, может быть, не везде, а только на этом проклятом острове. А где-нибудь далеко, оно, может, наоборот замедляет свой ход? Нет, отбросил Ян эту мысль, лучше сейчас не забивать голову ненужными рассуждениями и фантазиями. Время летит, несется, и поэтому спицы на бешено крутящемся колесе мне кажутся неподвижными – это просто обманывает зрение. И другие чувства.