Читать книгу "Ищите кота - Наталья Нестерова"

Таня стояла в изголовье пациентки и думала про замглавного врача Егора Семеновича. Снова выбор спутника не по любви, а по расчету? Это она уже проходила. Кого бы полюбить? И, главное, как найти время для любви?

Петя не хуже Татьяны понимал, что работает отлично. Петя был горд собой, внутренне ликовал и принялся болтать на посторонние темы. Но бурные чувства противопоказаны хирургу.

За секунду до того, как это случилось, Таня поняла, что произойдет. Потом, анализируя ситуацию, Таня не сможет ответить себе: по чему поняла? То ли по тому, как шумно вздохнул Петя, набирая полные легкие воздуха, то ли по тому, как напряглись мышцы его предплечья, то ли по заглушенному маской хохотку, которым Петя отреагировал на шутку Вероники, или по иным знакам, мимолетным, незначительным, но в совокупности грозящим бедой.

Петя перевязывал одну из ветвей подключичной артерии и не учел ломкость сосуда. У Журавлевой, женщины немолодой, уже были возрастные склеротические изменения сосудов. Петя натянул нитку сильнее требуемого и оторвал сосуд у основания. Кровь ударила фонтаном, оросив всех, кто находился у операционного стола. От неожиданности или от испуга Петя отпрянул назад и упустил артерию, вместо того чтобы зажать ее. Это была его вторая ошибка, почти роковая.

Натянув перчатки, Татьяна схватила первый попавшийся зажим и принялась судорожно искать сосуд в ране.

Кровь текла по очкам анестезиолога, он сбросил очки, нервно сообщал о резко падающем давлении пациентки. Найти сосуд не получалась. Таня отбросила зажим, пальцами зажала артерию, глубоко вздохнула, заставляя себя успокоиться. Дальнейшие ее команды были краткими и перемежались ругательствами. Прежде Таня никогда не позволяла себе грубых выражений. Но ничего подобного прежде и не случалось.

– Отсос, быстро! Дура, что ты возишься? Уйди, козел! Не лезь в рану, не мешай, идиот! Я сама! Второй зажим, чтоб вам всем треснуть! Кретины безрукие! Вам клизму поставить нельзя доверить. Перехвати здесь, ослеп, придурок?

Время для Тани остановилось. Время остановилось на мгновения – бо2льшим Таня не располагала.

Это была не Журавлева. У этого погибающего человека не было имени, фамилии, биографии, он не ходил в детский сад и в школу, не учился в институте, не влюблялся, не рожал детей. У него не было лица, привычек, карьеры и увлечений, он не совершал хороших и плохих поступков, не подличал и не сеял добро. Ничто не имело значения, все отступило на задний план перед лицом смерти.

После того как Таня пережала артерию с двух сторон и убрала из раны всю кровь, она увидела дефект. Дальше было просто – шить атравматической иглой с рассасывающейся нитью. Зажимы сняты. Сухо, не сочится. Анестезиолог говорит, что давление стабилизировалось.

Спящую Журавлеву привезли в палату, разбудили. Она ничего не соображала и, как все пациенты, вышедшие из наркоза, неудержимо хотела только спать. Ей сделали переливание крови, одну за другой меняли бутылочки в капельнице.

В ординаторской Петя вздумал было казниться, но Таня оборвала его:

– Все ясно без слов. Сделайте выводы, Петр Александрович!

Таня ушла к себе в кабинет, следом явилась Ирина.

– Господи, Царица небесная, святые угодники! – суеверно крестилась Ира. – Уберегли!

Хирурги, как и сестры, больше всего боялись смерти пациента на операционном столе. Далеко не все онкологические больные выживали после лечения, но они умирали потом, через месяцы и годы, не под скальпелем хирурга. Если же случалась смерть во время операции, врач переживал сильнейшую душевную травму. У Татьяны еще ни разу не погибали пациенты, и она отдала бы собственные годы жизни, чтобы этого не произошло.

Но тут она отреагировала на Иринины слова с улыбкой сожаления:

– А и не уберегли бы твои святые? Может, и к лучшему? Нет человека – нет проблемы.

– Ты с ума сошла? – вытаращила глаза Ирина.

– Наоборот, восстановилась в уме. Накапай мне, пожалуйста…

– Валерьянки?

– Коньяка! Граммов пятьдесят.

– Там, – кивнула Ира на стенку, за которой находилась ординаторская, – Петька тоже просит. Говорит, месячный запас адреналина израсходовал. Может, вместе с ребятами дерябнешь?

– Нет. Пошел этот Петька знаешь куда?

– Догадываюсь. А правда, что ты их козлами и придурками обзывала?

– Разве?

– Ага! Чуть ли не матом ругалась.

– Не помню. Враки. Где мои пятьдесят граммов адреналина? Петьке тоже дай, но смотри, чтоб не напился.

Ирина обернулась быстро. Принесла накрытую белой салфеткой тарелку, поставила на стол. Под салфеткой были рюмка с коньяком и блюдце с колечками лимона.

– Лучше бы массаж, – сказала Ирина.

– Что? – не поняла Таня.

– Если боль в спине станешь алкоголем лечить, долго не протянешь.

– Спина не болит. – Таня выпила коньяк и взяла в рот лимон. – Подлая спина не болит, хотя должна раскалываться. Неужели это у меня психосоматическое? На нервной почве, – уточнила Таня.

– У тебя нервы как стальные канаты. А психика – ни к черту.

– Странно выражаетесь, мадам. – Таня улыбалась, несмотря на обжигающее действие спиртного и кислющее лимона. – Хотя, с точки зрения современной науки, психика и нервы – отдельно. Как котлеты и мухи.

– Ты чему радуешься, я не пойму? Что Журавлеву спасли? Так она не первая, но ты коньяком никогда не тешилась. Что спина не болит? Так она у тебя не болит на нервной, то есть на психической почве. Завтра в девять утра идешь на рентген, я договорилась, тебя будут ждать.

– Ирка! Что бы я без тебя делала?

– Пропала бы.

– Верно! Но если ты еще раз посмеешь вмешиваться в назначения докторов, я тебя уволю. Понюхай, пахнет? – Таня дожевала цедру лимона и дыхнула на Иру.

– Пахнет! – вредно ответила Ира.

– От одной рюмки?

– Несет, смердит.

– Ира, не обижайся! Мне настолько хорошо, что летать хочется.

– Да с какого бодуна? – говорила Ира в спину Татьяне, выходящей из кабинета. – Так улыбается! Никогда не видела, только когда с Игорьком играет…

У Журавлевой не было постоянного поста, но медсестры и врачи заглядывали в палату каждые пять минут. Петя Сомов был искренне благодарен Татьяне за то, что пациентку с осложнениями не отправили в реанимацию, а вернули в палату. Петя сообщил Тане, что поменялся дежурством и остается на ночь.

– Татьяна Владимировна, – замялся он, – в отчете об операции…

Корпоративная порука среди врачей исключительно прочна. Они могли интриговать друг против друга, ссориться, строить козни, но в том, что могло выйти из стен клиники и стать, например, достоянием юристов, были сплочены крепко. От ошибок никто не застрахован. Точнее – наши доктора не застрахованы. Американские коллеги Тани имеют многомиллионные страховки от врачебной ошибки. Кроме того, по документам операцию вела Татьяна. Про себя, что ли, напишет, будто напортачила?