Читать книгу "Царь живых - Виктор Точинов"

Все кончено.

Гедеоновой Стражи больше нет.

Нет Стражи Колодезя.

Долгое, бесконечно долгое служение Парфёна, Маркела, Викентия, Степана – у него было много имен – подходило к концу. Точнее – входило в новую стадию.

Очень скоро он понесет миру то, что послан нести.

И возьмет с мира то, что послан взять.

Маркелыч улыбался – страшно. Синие глаза горели – еще страшнее. Казалось, достаточно этим глазам глянуть на людей – и они начнут убивать друг друга.

…Все произошло неожиданно. И быстро. Стрелки приборов сошли с ума. Саранчук терзал ручки и тумблеры. Молния ударила в вертолет. Ударила снизу – из идеально-круглого блюдечка тундрового озерца. Маркелыч взвыл. Саранчук вцепился в штурвал. Попытался перевести винт в демпфер… Вторая молния. Тут же – третья. Обломки рухнули в болотистую тундру.

Так пали эти двое – первые из сильных.

Хайле!

Их не искали – здесь. О последнем маршруте Маркелыча не знал никто. Для всех он полетел на Цильму – проведать тамошние промыслы.

…А крошечное тундровое озерцо, выплеснув всю энергию, стало на время самым обычным водоемом – правда, без рыбы и иной живности. На короткое время – до первой случившейся в округе грозы. Двадцать четыре подобные ловушки окружали по широкому периметру Гедеонов Колодезь. Их создатели понятия не имели об авиации, в том числе о боевой, – но знали толк в борьбе с Драконами неба. Система ПВО опустевшего Гедонья до сих пор работала надежно…

Впрочем, к северу от Колодезя, на студеных берегах Печорской губы, тоже имелись кое-какие сюрпризы – для зверей, любящих вылезать из моря…

Синяя Курья. Перекат Ольгин Крест.

Удар. Мотор ревет бешено и впустую.

Иван глушит его, запрокидывает. Не просто срезана шпонка – винт слетел. Камень. Валун. Все, отдавались… Неизбежная на воде случайность. Весел нет. Хозяин лодки не удосужился положить, разгильдяй. Или не успел. Теперь в Парму, тихим ходом. Сплавом…

Нет!!!

Обратно нельзя, Иван знает. Тогда будет плохо. Царь он или не Царь – мальчику будет плохо. Тот урод, что покалечил Марью, шутить не станет. Пополам порву…

Порви, порви…

Но сначала догони.

Думай, Страж.

Лодка скользит вниз по течению. Он опускает руку в Кулом. Бр-р-р…

Тут же переваливается за борт – не оставляя себе времени для раздумий и сомнений. И не подумав – что будет делать на берегу, если доплывет.

Скоро выясняется, что вопрос это риторический. Потому что он не доплывет. Потонет. Утопнет. Булькнется. Сгу-ляет к Нептуну. Или к Голому Гансу…

Тело крутит судорога, сердце объявляет ультиматум: все, ребята… шабаш… сколько можно? я останавливаюсь! еще пять ударов – и точно останавливаюсь… четыре., три… два…

Но Иван вдруг понимает – что доплывет.

Потому что на берегу появилась Адель.

Она делает все, что может, – ее силы вливаются в его ослабевшие руки и ноги, сердце испуганно прикидывается дурочкой: да я что? нельзя пошутить, что ли? уже стучу, стучу…

Ноги у Адель подкашиваются, но она стоит. В ушах колокола и рев драконов. Все ее силы – у Ивана. Хочется оплыть на песок и закрыть глаза. Она стоит.

А он плывет. —

Плывет к ней.

И все-таки тонет. Тупой каприз паскудницы-природы. Валун на дне, поток воды. Завихрение. Турбулентность. Короче – водоворот. Иван исчезает.

Секунда.

Вторая.

Третья.

Десятая. Она – с ним.

Она тонет вместе с ним.

Она захлебывается вместе с ним.

Она задыхается – пальцы рвут воротник, забыв, что воротника нет.

Пальцы рвут шею – кровь хлещет.

Она идет к воде.

Она любила его и не спасла.

Она отдала все, что у нее было, – и не спасла.

Она сделала все, что могла, – и не спасла.

Сейчас она сделает, что не может.

И отдаст – что осталась. Осталось немногое.

Ее Любовь.

И жизнь.

А не может она – плавать. Не научилась как-то. Да и зачем рожденному летать, на самом деле…

Она идет на воду.

Глаза мечут молнии.

Смерти нет. Есть Победа. И Любовь…

Ангел Гнева идет!!!

Трепещите!!!

Расступайтесь!!!

Вода трепещет…

И покорно расступается.

Она идет по мокрому песку. Справа и слева – дрожат вертикальные стены воды. На песке – рыбы. Шевелятся, раскрывают рты… И Иван. Он не шевелится.

Адель опускается на колени. Касается холодного лба.

И плачет.

Впервые за свою Вечность – плачет.

Она не умела плакать. А все оказалось просто – достаточно узнать Любовь. И попрать смерть.

Адель-Победительница, прекрасная всадница на белом коне, – рыдает как девчонка.

Слезы падают и становятся сапфирами. И мешаются с рубинами – это ее кровь. Кровь из разодранного горла. Иван открывает глаза.

Они на берегу.

Она смотрит в его глаза и видит там себя. И смеется – очень молодо смеется. Она молода – только что умерла и родилась. Как ты здесь оказалась? – разлепляет губы Иван. Она смеется, не может остановиться. Шла… ха-ха… слышу: ха-ха… кто-то булькает… хи-хи-хи-хи…

Истерика.

Говорят, в таких случаях помогает пощечина.

Иван целует ее.

Ольгин Крест, чуть позже.

– Тебе надо спешить, Страж. Нам надо спешить. Царь близок к Вратам. Человек, похитивший мальчика, – не властен над Царем. Хоть он и мертв – подчинил его своей воле. Цари Живых могут многое, очень многое…

Все это – правда. Значит… Гнаться за взбесившейся человекокрысой не стоит? Надо преследовать Царя? Но как? На чем?

– Я бы и рад спешить… Адель, ты, часом, левитировать не умеешь? Как ты здесь оказалась? Если умеешь – подбрось тут недалеко, до Гедонья…

– А сколько платишь? – смеется она.

– Сговоримся, шеф… Полетели?!

– Я не умею левитировать. Я лишь могу оказаться там, где есть ты. Издалека, из очень далекого далека. Это легко – оказаться там, где тебя ждут. И откуда протягивают руку.

В Гедонье их никто не ждет. Только . Или маленький мальчик Андрюшка.