Читать книгу "Крайние меры - Лоренсо Сильва"

— Уверен, вы уже знаете, — начал Питтман, — о секретном докладе Министерства юстиции, где Миллгейт подозревается в скупке ядерного оружия на территории бывшего Советского Союза.

— Еще одна незаконная сделка, — с горечью улыбнулся Деннинг. — Вот уж поистине, черного кобеля не отмоешь добела.

— С обвинениями все ясно. Но есть у вас хоть какое-нибудь доказательство?

— Все сгорело во время пожара.

Питтман в унынии покачал головой и решил задать вопрос, ради которого и пришел сюда. Но тут возник официант.

— Разрешите предложить вам наши фирменные блюда?

— Я же сказал, позднее, — недовольно бросил Деннинг. — Мы пока не хотим есть.

— Хорошо, сэр. — Официант скис и отошел.

Деннинг поднял было стакан с виски, но тут же поставил его на стол. От Питтмана это не ускользнуло, и он предложил:

— Давайте поговорим о другом. Доводилось ли вам когда-нибудь слышать о человеке по имени Данкан Клайн?

Деннинг внимательно изучал Питтмана, старческое лицо его было напряженным.

— Как вы сказали?

— Данкан Клайн.

— Вы уверены, что мы с вами раньше не встречались? — снова спросил Деннинг.

Питтман постарался ничем не выдать своего волнения.

— Убежден, что нет.

— Может быть, я видел вас в телевизионных новостях. Разговор о Миллгейте, Ллойде и других вызвал у меня ассоциации...

«Проклятие, — подумал Питтман. — Он не помнит о встрече семилетней давности. Он видел меня в теленовостях, которые буквально поглощал после смерти Миллгейта, как единственную доступную ему информацию. Злорадствуя, он читал и перечитывал все статьи, не пропускал телепередач и, конечно же, десятки раз видел мои фотографии. Правда, я сильно изменился. К тому же назвал другое имя и поэтому он пока не узнал меня. А что, если узнает?»

— Не имею понятия, как это объяснить, — сказал Питтман.

— Данкан Клайн, — вмешалась Джилл, с явным намерением отвлечь Деннинга от опасной темы и перевести разговор в нужное русло.

Деннинг бросил на Питтмана еще один пристальный взгляд и повернулся к Джилл.

— Нет, это имя мне ничего не говорит. Может быть, я его вспомню в контексте.

— Преподаватель Академии Гроллье. Той самой, где учились «Большие советники». Он был их главным учителем.

— А... — произнес Деннинг.

— Вспомнили?

— Нет, но... странно.

— Что?

— С годами события тридцати— и сорокалетней давности отчетливо встают в памяти, а что произошло всего месяц назад, я не могу вспомнить.

— Сорокалетней давности? Неужели?

— Тысяча девятьсот пятьдесят второй год. Лето. Все словно было вчера. Поворотный момент в моей жизни. В тот месяц республиканцы провели свой съезд и выбрали Эйзенхауэра кандидатом в президенты. Практически он прошел в первом же туре голосования. Эйзенхауэр и Никсон. Учитывая настроение в стране, я не сомневался, что на предстоящих выборах Эйзенхауэр одолеет Стивенсона. Очевидно, еще лучше понимали ситуацию Миллгейт и остальные. Сразу же после съезда они направили все усилия на то, чтобы сблизиться с влиятельными республиканцами. И с легкостью перешагнули барьер, разделяющий демократов и республиканцев, демонстрируя свое искусство манипулировать людьми и политикой.

Питтман заметил, что Деннинг весь залился краской, а над верхней губой ярко заблестели капельки пота.

Деннинг взял стакан, но не с виски, а с водой, отпил немного и продолжил:

— В июне 1952 года начатая ими против меня кампания достигла своего апогея. Ко мне настолько прочно прилип ярлык прокоммунистического деятеля, что я уже не мог эффективно работать как дипломат. Для обеспечения самообороны я тратил большую часть времени на сбор информации о действиях Миллгейта и его банды, чтобы их следующая атака не застала меня врасплох. Тогда-то я и заметил, что они слегка запаниковали. В конце июля в Госдепартамент пришел один человек. Сам я его не видел, но получил информацию от моего источника. Мужчина с сильно загорелым лицом, спортивного типа, широкоплечий, хотя и не молодой, — лет шестидесяти, с седой шевелюрой. Судя по всему, много времени проводит вне дома, но обладает прекрасными, даже утонченными манерами и говорит с ярко выраженным аристократическим псевдобританским акцентом. Мужчина пожелал встретиться с Джонатаном Миллгейтом, но, как это обычно бывает в Госдепартаменте, не сразу получил аудиенцию с помощником госсекретаря, понадобилось предварительное согласование.

Посетитель назвал свое имя, и помощник Миллгейта внес его в самый конец длиннющего списка. То же произошло, когда неизвестный попросил о встрече с Энтони Ллойдом. Обескураженный, мужчина спросил, нельзя ли устроить ему рандеву с Юстасом Гэблом, Уинстоном Слоаном, Виктором Стэндишем.

— Со всеми «Большими советниками», — прошептал Питтман.

— Реакция была однозначной. Имя посетителя вносилось в конец списка. Наконец он вышел из себя и стал требовать. Не просить, а требовать! Еще немного, и пришлось бы звать сотрудника службы безопасности. Однако на шум вышел сам Миллгейт из своего кабинета и... Как утверждает мой информатор, вдруг побледнел. Куда девалось его высокомерие! Он немедленно провел посетителя в офис, распорядился об отмене следующей встречи и послал за Ллойдом и остальными, что казалось по меньшей мере странным. До сих пор помню, как это было. И не могу простить себе, что до меня не дошел смысл случившегося. Какое оружие я мог бы приобрести в борьбе с врагами!

— Посетителем оказался Данкан Клайн? — спросил Питтман.

— К сожалению, все имена вылетели из памяти, в том числе и имя посетителя, только события сохранились. А записи погибли в огне.

— Почему же в таком случае вы рассказали нам эту историю?

— Потому что помню, как пытался установить связь между таинственным посетителем, Миллгейтом и остальными. Похоже, он был их учителем в школе.

— Не сомневаюсь, что это Данкан Клайн, — заявила Джилл. — Вы сказали, что у него широкие плечи, а Клайн был прекрасным гребцом.

— Но зачем он вам, этот Клайн? — Деннинг нахмурился и стер с губы капельки пота.

— Один человек, у которого я брал интервью, — объяснил Питтман, сказал, что между «Большими советниками» и Клайном существовали тайные отношения, а это могло испортить им репутацию.

— Какие еще тайные отношения? — Что-то в голосе и взгляде Деннинга насторожило Питтмана.

— Именно это мы и пытаемся выяснить. Не исключено, что Клайн вынуждал «Больших советников», тинейджеров в Академии Гроллье, идти с ним на половые контакты.

Деннинг хлопнул ладонью по столу.

— Знай я это, нанес бы ответный удар. Защитил бы себя.

— Каким образом? — спросила Джилл. — Ну стали когда-то мальчики жертвами развратника.