Читать книгу "Камера смертников - Василий Веденеев"

— Просить всегда можно, — кивнул гость, — за это денег не берут. А как же тебе удалось сбежать? Тебе девчушка листовку показала?

— Видал, — усмехнулся Семен. — Повезло, когда станцию наши разбомбили. К партизанам мне надо.

— Ага, — согласился Андрей, — не здесь же оставаться. Только нету здесь партизан сейчас, ушли. Каратели сильно прижимали, а когда они надумают вернуться, никто не знает. Воевать хочешь?

— И воевать, но еще дело есть важное. Можете связаться со своими в лесу?

— Нет, не могу, — гость поднял с земли шапку и начал счищать ей со своих ботинок подсохшую грязь, весь уйдя в это занятие и сердито посапывая от неудобной позы. На ярком голубом небе светило ощутимо пригревавшее солнце, шумел недалекий лес, пахло оттаявшей землей и набухающими клейкими почками, бугорками выступившими на голых пока ветвях тополей и верб. — Зачем связываться-то? Есть что срочное для передачи?

— Есть. Крайне срочное.

— От Сушкова? — выпрямился Андрей и почесал согнутым пальцем щетину на щеке. — Говори, я передам.

— Мне самому надо, — заупрямился Семен.

Гость снова покосил на него светлым глазом, но ничего не ответил. Вытянул из кармана брюк кисет, раскрыл, щедро отсыпал Слободе своей жгучей махры, потом обстоятельно свернул цигарку и заклеил ее слюной; прикурив, выпустил из ноздрей сизый дым и уставился куда-то в пространство, углубившись в размышления.

Семен молча ждал продолжения разговора. Видно по всему — Андрей ему не доверяет, пытается прощупать, вытянуть, чем располагает беглец, какая такая у него срочная надобность до партизан?

Его тоже можно понять — Сушков погиб, появляется неизвестная девчонка и говорит пароль, ищет встреч бежавший смертник, который может оказаться и человеком немцев. Кто даст гарантию, что они не подсадили к переводчику своего агента, а потом не инсценировали побег, чтобы тот проник в подполье, добрался до партизанского отряда, внедрился в него, перебрался с помощью партизан в советский тыл? Не станешь же об этом спрашивать начальника СС и полиции города или других эсэсманов?

Сушков мог выдать явку и под пыткой — немцы большие умельцы по части развязывания языков, — или его просто-напросто выследили. Как доверять друг другу людям, сегодня впервые увидевшем один другого, как доверить впервые встреченному свое дело и жизнь? И не только свою, но и связанных с тобой людей! Искать компромисс? Какой?!

Неожиданно прибежал Колька: взлохмаченный, бледный, он, задыхаясь от быстрого бега, выкрикнул:

— Немцы!

Семен и сам уже услышал стрекот мотоцикла. Куда бежать, в лес? Нельзя, уже не успеть, заметят.

На крыльце появилась хозяйка, позвала в дом, обещая спрятать обоих в подполе, пока незваные гости не уберутся.

— Пошли, все равно больше делать нечего, — встал Андрей.

Прихватив по дороге свое пальто и шапку, он первым спустился в сырую темноту подпола. За ним последовал Семен. Стукнула наверху опустившаяся крышка лаза, потом прошуршал по полу домотканый половик, а Слобода подивился предусмотрительности и осторожности гостя, не захотевшего курить в избе. Если сейчас туда зайдут немцы, то ничего не учуят, а если бы накурили, то их обязательно могло насторожить, что в доме, где живет одинокая женщина с двумя детьми, пахнет крепкой махоркой.

— Где тут сесть? — шепотом спросил Андрей.

Семен ощупью нашел его руку и потянул за собой к топчану. Уселись, напряженно прислушиваясь к звукам, раздававшимся наверху. Темнота и неизвестность угнетали, казалось, что в подполе — как в мышеловке, и сейчас тебя схватят тепленьким и беззащитным, стоит только поднять крышку лаза и, направив вниз стволы автоматов, приказать подниматься.

Минут пятнадцать — двадцать было тихо, потом послышался звук мотоциклетного мотора и гулко бухнула входная дверь. Громыхнули по полу над головой притихших мужчин тяжелые сапоги — наверное, в избу вошло несколько солдат. Один остановился прямо на крышке лаза.

Что-то зачастил голос старосты — слов не разобрать. Отвечала хозяйка, но тихо. Потом снова хлопнула дверь, прогромыхали солдатские сапоги и послышался громкий голос, сказавший на немецком:

— Он не мог так далеко забраться.

— Надо проверять все, — ответил другой. — Слишком велик риск. Я тоже больше надеюсь на контрольные посты и оцепление района, но есть приказ. К сожалению, он мог узнать слишком важные вещи…

Голоса немцев удалились, снова бухнула дверь избы, потом затарахтел мотоцикл. Вскоре откинули крышку подпола и вниз свесилась голова Таньки с торчащими в стороны косичками:

— Вылазьте.

Наверху резанул по глазам свет из окон, и даже не верилось, что прошло не больше часа их добровольного заточения в подполе: такое яркое солнце, синее небо на улице, тишина в деревне.

— Уехали? — опускаясь на лавку, спросил Андрей, дрожащими пальцами сворачивая цигарку.

— Упредили, что если станем укрывать беглых, то пожгут, — неохотно сказала хозяйка, подтягивая под подбородком концы покрывавшего голову платка, — а нас постреляют. Обшарили дворы и укатились к большаку.

— Это они про него болтали, — жадно затягиваясь махрой, кивнул на Семена гость. — Уходить тебе надо, парень, не то и правда тута всех побьют и тебя словят.

— Свяжите с лесом, — снова попросил Слобода.

— Нету у меня связи, — опустил голову Андрей. — Рад бы, да не могу. Сам жду, пока из рейда возвернутся.

— Тогда мне остается одно — пробираться к фронту, — заключил пограничник.

Гость, прищурившись, поглядел на него, словно прикидывая — шутит или говорит серьезно этот худой человек в одежке с чужого плеча?

— До фронта-то, мил человек, с полтыщи верст, и переходить его не на самолете, а на брюхе, да по дороге можешь не раз им в лапы попасть.

— Дойду, — упрямо мотнул головой Семен.

— Ладно, — встал Андрей, натягивая свое пальто. — Спасибо, хозяева, за приют да ласку. Соберите ему чего на дорожку пожевать. Придется помочь человеку. Есть у меня один знакомец надежный, доставит в лучшем виде ближе к Минску. С ним посты немецкие обойдешь, а дальше сам или он чего присоветует. Это все, чем могу посодействовать. А оставаться здесь и вправду больше нельзя — если они сюда раз приезжали, то повадятся. Собирайся, сейчас и отправимся.

* * *

Окопчик себе Щеглов обустроил на славу — глубокий, со ступеньками для стрельбы, с нишей для боеприпасов и гранат, с норой для укрытия от обстрела и бомбежки, а дно выстлано досками от старых, разбитых снарядных ящиков. Мечта, а не окопчик. Ходы сообщения соединяли его с другими окопами, в которых засели стрелки, а сам Щеглов — пулеметчик. Для стрельбы в темноте он набил в бруствер разных по высоте колышков и, когда надо стрелять, просто ставил ствол ручника на них и бил по заранее пристрелянным ориентирам — во всем нужна солдатская смекалка.