Читать книгу "След мустанга - Евгений Костюченко"

— С ними разобрались, — сказал Мутноглазый. — Не знаю, как люди Коннорса на них вышли. Но тела твоих друзей обнаружили через день после того, как ты пропал.

— Я никого не выдал! — крикнул Рябой, и сигара вылетела изо рта.

Во взгляде, которым он проводил ее, было столько отчаяния, что Лагранж рассмеялся.

— Тебе не позавидуешь, — сказал он. — Одной рукой спички не зажжешь.

— Ничего, научусь! — злобно прищурился Рябой. — Люди и без обеих рук живут! А у меня одна рука будет работать за две.

— Что можно делать одной рукой? Только пересчитывать мелочь в шляпе. Тебе придется поискать место, чтобы просить милостыню. Я заметил, что больше всего подают безногим. Даже слепые почему-то собирают меньше. А вот насчет одноруких… — Лагранж покачал головой. — Однорукому и я бы не подал.

— Я не собираюсь нищенствовать! На ранчо хватает работы! Буду прибирать, буду готовить…. И ночным сторожем могу работать. Точно, никто не любит ночью караулить. А я — буду. С дробовиком-то справлюсь и одной рукой.

— Кто ж его тебе даст, — вздохнул Лагранж, останавливая коня на развилке. — Ладно, Рябой, хватит. Дальше ты поедешь один.

— Почему?

— Не хотел тебе говорить, но ты сам напросился. Ты уволен. Форсайту не нужны калеки.

— Но… Но как же так? На что я буду жить? А мои вещи? Мои деньги? Все осталось дома…

— У тебя больше нет дома. Но все не так плохо. У тебя есть кое-что на первое время. Кобыла, седло и фляга с водой. Двигай на север. В Канзасе как-нибудь устроишься. Прощай.

Рябой посерел. Его губы дрожали, а в глазах заблестели слезы.

— Прощай… — еле слышно отозвался он и потянул повод, разворачивая кобылу.

Мутноглазый дал ему отъехать, и выстрелил в затылок.

* * *

По дороге к карьеру Лагранжу встретилось несколько кучек шахтеров. Одни шагали в сторону поселка, другие стояли на обочине, что-то обсуждая. Завидев Лагранжа, все они отворачивались и замолкали. В другое время он бы, наверно, погнал их обратно на работу. Но сейчас ему было плевать на все. «Что-то стряслось, — подумал он. — Ну и черт с вами. Да пусть вас всех завалит вместе с Форсайтом, я и пальцем не шевельну».

Мутноглазый остановил коня, не доехав до конторы, потому что ему очень не понравились люди, стоящие возле нее. Их было около десятка, все в одинаковых брезентовых плащах, одинаковых белых шляпах, одинаковых полумасках. Но первое, что заметил Лагранж — винтовки у них за спинами. Новенькие армейские винтовки.

«Так вот оно что! Босс арестован!» — подумал он. Всадники в масках появлялись, когда кто-то наверху решал, что пора сократить число мясных баронов.

Иногда их называли железными рейнджерами, иногда — легкой кавалерией. Официального названия не знал никто, да его, скорее всего, и не существовало. Потому что официально не существовали и сами эти люди с армейскими винтовками. Они врывались на ранчо, хватали владельца и везли его в Форт Смит. А судья Паркер, зачитав приговор, иногда выносил особую благодарность «добровольцам, чья скромность может сравниться только с их отвагой».

Лагранж подождал еще немного, пока на крыльце не показался Форсайт — без наручников, в чистой и целой одежде, с чистой и целой физиономией. Он не был похож на арестованного, и у Мутноглазого стало немного спокойнее на душе.

Он спешился возле крыльца, босс глянул на него без особого интереса.

— Зачем приехал?

— Я всегда делаю то, что обещал.

Форсайт кивком позвал его за собой, и они вошли в кабинет инженера. Босс устроился в кресле и вытянул руки на стол. Лагранж остался в дверях.

— Клейтон сжег конюшни.

— Да, я слышал об этом.

— Мы выдернули Рябого.

— Да ну? — Форсайт кивнул. — Не может быть. Какое достижение. И где же он?

Вместо ответа Лагранж бросил Форсайту кожаный кисет, в котором обычно носил дорогие патроны. Босс поймал его и взвесил на ладони.

— Что здесь? Надеюсь, не его сердце?

Форсайт потянул за тесемку, и кисет раскрылся. На стол выпал продолговатый кусок мяса, в синих и серых пленках.

— Я обещал, что сам привезу вам его язык, — гордо сказал Лагранж.

Босс стоял, зажмурившись и словно окаменев. Неожиданно лицо его побелело. Форсайт вскочил на кресло и попытался ногой оттолкнуть язык, сочащийся бурой жижей.

— Убери! — завизжал он бабьим голосом. — Идиот! Убери это! И сам убирайся! Скотина!

— Извините, босс, — пробормотал Мутноглазый, запихивая свое подношение обратно в кисет. — Я хотел вас порадовать. Рябой никому ничего не скажет.

— Скотина! — жалобно простонал Форсайт, трясущимися руками вытирая взмокшее лицо. — Разве ты не знаешь, что мне бывает дурно при виде крови!

«Как же тебя занесло в мясной бизнес? — подумал Лагранж. — В кровавый бизнес? Боишься крови, и проливаешь ее чужими руками? А каково тебе будет увидеть собственную кровь?»

Но он лишь виновато развел руками:

— Виноват, босс. Я хотел вас порадовать…

— Что ты заладил одно и то же! — Форсайт опустился в кресло и накрыл скомканным платком лужицу крови, блестевшую на полировке стола. — Ты порадуешь меня, когда доложишь, что шахтеры бегут с карьера.

— Босс, они бегут.

— Нет, пока они только мечутся из угла в угол. Это еще не исход. Но скоро, уже скоро они хлынут отсюда. Проследи, чтоб они не устроили погром в поселке. Эти твари на все способны…

— А как же ранчо Коннорса?

— Забудь о нем. Видел рейнджеров? Мне их прислали друзья. Мои друзья ценят мое время дороже, чем ты с Клейтоном. — Он сбросил намокший платок на пол и окончательно успокоился. — Возвращайся в поселок. Тебе еще надо разобраться с теми, кто у нас за решеткой.

— Разобраться?

— Ты что, стал плохо слышать? Мерфи, в отличие от тебя, слышит прекрасно. Он услышал и увидел слишком много. А тот, второй, дружок Коннорса — ему пора отправиться за своими друзьями.

— А фермер? — спросил Лагранж, надевая шляпу. — С ними сидит какой-то фермер. Его отпустить?

— Зачем? Чтобы он потом рассказывал про нас всякие небылицы? Нет. Разберись с ними со всеми. Попытка к бегству. — Форсайт нацелил на него палец и добавил, гневно сдвинув брови: — Только не вздумай привезти мне их головы!

26

Каждый получает по заслугам. Эту простую истину Энди Брикс усвоил в тюрьме. Если наказание кажется слишком суровым, значит, в него авансом включена кара за следующее преступление, которое ты обязательно совершишь, оказавшись на свободе. А если тебя посадили за чужие делишки — что ж, вспомни, сколько твоих собственных грехов остались не искупленными.