Читать книгу "Меморандум киллеров - Фридрих Незнанский"

Другое несколько беспокоило сейчас полковника. Слишком легко все-таки удалось «закадрить», говоря прежним дворовым языком, генерала с его приятелем. Оно вроде бы и нормально прошло, наживку-то заглотнули и не поперхнулись, но что-то беспокоило. Значит, надо, не мешкая, кинуть за ними обоими по толковому «хвостику», но именно толковому, чтоб не засыпались с ходу. Те-то ведь тоже не пальцем деланные. А в случае чего, списать можно на любых братанов, у которых всегда найдется свой интерес. И это, пожалуй, самое важное на данный момент…

2

Что там ни говори, а смерть заключенного, пусть она и случилась по его собственной вине — нерасторопности, грубой ошибке, случайности, как это было представлено в информации Главного управления исполнения наказаний Минюста, — все равно считается происшествием чрезвычайным, которому должны в обязательном порядке сопутствовать соответствующие служебные выводы. Неважно какие, может, и не очень строгие, больше формальные. Но о «случайности» в данном случае, по твердому убеждению адвоката Гордеева, тут не шло вообще никакой речи. Это было хорошо спланированное убийство. Вот только доказательств у него не имелось. А эмоции, интуицию и прочие эфемерные «адвокатские штучки» к делу не подошьешь.

Зато можно «подшить» другое. И об этом Юрий уже на следующий день после несостоявшегося покушения на его «свободу и независимость» затеял разговор в агентстве «Глория», куда прибыл иод охраной Филиппа и в его же машине. А слишком заметный гордеевский «форд», как и еще одну довольно приметную, крутую машину, о которой он пока никому, кроме Николая Щербака, не распространялся, от греха подальше, да и от соблазнов, Агеев поставил на закрытую стоянку своего агентства, расположенную в одном из элитных подземных гаражных кооперативов в том же Северном Бутове.

Что конкретно предлагал Гордеев?

Собравшиеся на. совещание сыщики внимательно его слушали, ибо предложение адвоката, еще нечетко, правда, даже им самим сформулированное, уже выглядело и забавно, и заманчиво.

Заманчиво — по той причине, что, угнетенная известием о смерти Анатолия, Кристина сделала тем не менее серьезное и деловое предложение Юрию Петровичу: отыскать и наказать виновного в гибели любимого ее человека. Ну разыскать — еще ладно, а вот наказание — это как-то не по адвокатской части. И с гонораром она обещала не поскупиться. Но это все еще предстояло обсудить, уточнить, хотя уже по тем средствам и возможностям, которые были задействованы во время поездки Гордеева в колонию, вывод напрашивался весьма оптимистичный.

А что касается «забавно», то тут срабатывал уже иной принцип. Ну что все менты грешат в той или иной степени, а если и не все, то большинство из них, особенно на «земле», в том никто не сомневался. И взятки, и прочее. Власть же в руках, никем не учтенная! Но если уже под крылом самого Вячеслава Ивановича завелись гады, которые не только позорят своими действиями всеми уважаемый МУР, но и вообще идут на откровенные преступления, на убийства и не чувствуют при этом ни малейших угрызений совести, а генерал об этом ничего не знает, значит, самое время ему этак элегантно «открыть глаза». За добро с его стороны сыщики всегда платили встречным добром, однако зло, к которому, по всеобщему убеждению, Грязнов-старший по определению не мог иметь отношения, должно быть определенно наказано. А поймать злодеев, или, как их еще обычно народ называет, оборотней, и поставить их на колени перед отцом-основателем «Глории» — вот это было бы делом престижным, и, так уж, видно, получается, отчасти и забавным. Ибо наверняка предстоят острые ситуации, практически на грани фола. Значит, можно будет и слегка размяться, а то как бы засиделись в своих отпусках…

Итак, получив согласие помогать ему в принципе, Юрий Петрович перешел уже к более конкретным предложениям. Он снова, теперь уже для всех сотрудников, повторил то, что всю сегодняшнюю ночь рассказывал Филиппу, который остался у него ночевать — на всякий пожарный, как говорится, во избежание возможного повторения неприятностей. Филя был толковым слушателем, во всяком случае молчаливым. И теперь Юрий Петрович изложил все события в их четкой последовательности, как это слышал и от Дениса, и от того же Филиппа, и от Кристины Борисовны, и, наконец, от самого Юркина. С одной лишь Анной Николаевной не довелось познакомиться — и в этом он видел явный недостаток в собственных построениях. Потерянное звено в цепочке. Хотя, по большому счету, можно, конечно, обойтись и без него, этого звена, но, с другой стороны, если бы она согласилась ответить на его вопросы, общая картинка выстроилась бы скорее и четче. А так ведь, известно, в каждом деле, даже вполне, кажется, ясном, могут появиться и ложные версии, и прочие издержки.

Гордеев, естественно, не обратил внимания на то, как исподтишка, мельком, переглянулись Агеев со Щербаком и снова с озабоченными лицами уставились на адвоката.

И вот он попробовал сегодня утром, когда Филипп увозил в «отстойник» его машину, прозвониться по известным ему от Юркина телефонам, но — кругом полное молчание. Может, очередной ночной загул? Или отъехала куда? Юрий вопросительно посмотрел на Дениса. Им-то по этой части было известно гораздо больше, работали ведь с клиенткой, да так, что одни воспоминания об этом сразу вызывают у них веселые подначки.

— А чего в принципе ты хотел бы услышать от нее? — словно между прочим, поинтересовался Филя.

— Она, ребята, много знает. Во-первых, как стала наследницей — с чьей конкретно помощью. Далее, каким образом встал вопрос о дарственной на «Земфиру». Кто и когда все это дело оформлял, где документы и прочее. Но это только то, что касается ее участия. Вторая сторона дела — подготовка и проведение судебного процесса над Юркиным. Кто и как проводил следствие. Надо пройти по всем оставшимся следам. Найти экспертов, понятых, если потребуется, взять их всех в буквальном смысле за глотку, но добиться признательных показаний. Придется также активно поработать с адвокатом Гаврилкиным — ну, это я уж сам как-нибудь — и посмотреть материалы его предыдущих процессов. Не нравится мне эта сволочь. Словом, постараться собрать все доказательства вины Юркина заново. Или же доказать полное отсутствие оных. И, главное, проделать все быстро, чтобы заинтересованные в «мертвой тишине» лица ни о чем не догадались и не успели узнать. Скажите, мы способны проделать такую нелегкую, грязную, в общем-то, работу в очерченных мной параметрах? Или, может быть, проще отказаться от нее? Человек мертв, чего тревожить его прах и душу? Ну а оборотни? Не мы, в конце концов, так другие их выведут на чистую воду.

— Ага, — мотнул, как лошадь, головой Филипп, — а Вячеслав Иванович будет потом по уши в жидком дерьме, да?

— Ну примерно… — Юрий беспомощно развел руками.

— Точно. Чего там примерять-то? — прогудел Сева Голованов. — Нет, просто не могу поверить, парни, неужели Вадька?!

— И на старуху, Сева, бывает проруха, — в тон ему пробасил Володя Демидов. — А у Вадьки, сколько я его помню, он же капитаном еще к нам тогда, на Петровку, пришел, кажется, из Сокольников, из РУВД, всегда подлянка в душе имелась.