Читать книгу "Стрелок - Михаил Михеев"

Его ждали. Это было не предусмотрено, но вполне ожидаемо. Павел, хотя ему и было сказано, чтобы сразу же брал девчонок, сажал их на лошадей и бежать, напарника бросать не пожелал. А ведь, зараза, соглашался вначале, что так и впрямь будет лучше. Впрочем, не только Павел изучил напарника и умело пользовался его слабостями. Александр, тоже успевший исследовать аспиранта, с самого начала не сомневался, что согласился тот исключительно для виду. И даже случившийся на станции взрыв не заставил его делать ноги, как он объяснил, был уверен, что некоторых присутствующих ломом не убьешь. Сказав по этому поводу дежурную фразу о глупости некоторых ученых, Александр сел на траву и вытер покрытый бисеринками пота лоб.

Для Павла этот жест не остался незамеченным. С тревогой посмотрев на товарища, он вполне закономерно поинтересовался, что с ним произошло. Александр лишь рукой махнул и честно ответил: оглушило, мол, слегка взрывом, пройдет, никуда не денется. Ну и устал, конечно, как сволочь, до полного изнеможения. После этого поинтересовался: как, собственно, результаты напарника? И где, черт побери, лошади?

Павел честно ответил, что все сделал, результаты отличные (кстати, процесс потрошения комендатуры развивался именно так, как и предполагал Александр), девушек он отвел чуть глубже в лес, так, на всякий случай, и с ними же лошадей. А они отправятся туда сразу после того, как он вколет контуженому одну дрянь убойной силы из аптечки, которая, разумеется, не вылечит, но какое-то время позволит не чувствовать последствий травмы. Еще он рекомендует сбросить немецкие шмотки, а то девчонки не поймут. И кстати, вот вопрос: зачем он с собой целых два автомата притащил?

Тот факт, что он так и не бросил трофейного оружия, до Александра дошел только сейчас. Вот ведь они, руки-то загребущие… А коль скоро тогда не бросил, не выкидывать же и сейчас. Оставалось вытерпеть укол, подождать, пока он подействует, потом забрать оставленные здесь раньше стволы, прикопать в очень кстати подвернувшемся муравейнике немецкий китель, бросить который раньше Александр просто не догадался, и идти любоваться на спасенных.

Выглядели эти спасенные довольно-таки помято, но весьма браво. Еще бы, вот их едва не убили, вот притащили в комендатуру, приложив для разнообразия по лицу, а вот снова спасли. В такой ситуации поверишь во что угодно, хоть в собственную исключительную везучесть, хоть в Божественное провидение. Кстати, Павел сказал напарнику, что успели они как раз вовремя: утром всех шестерых должны были повесить. За что? Да за связь с партизанами. Александр усомнился было. Ну, женщин – понятно, кое-кого и сам бы прибил, но вешать детей… Павел лишь усмехнулся и предложил вспомнить, как их один раз уже пытались сжечь. Против такого аргумента не попрешь. Оставалось только развести руками, признавая поражение, и молча идти дальше.

Кстати, его появлению обрадовались совершенно искренне. Так обрадовались, что чуть не задушили. Настя так и вовсе повисла на шее, радостно визжа и болтая ногами. Интересно… Александр был свято уверен, что в ту эпоху чувства выражали несколько иначе. Спокойнее, что ли… Но выразили, едва с ног не сбили, а он был сейчас далеко не в лучшей форме. Павел его от столь бурного проявления радости буквально спас, отстранив всех и пояснив, что герой дня очень устал и сил у него, чтобы всех на руки поднять, не хватит.

Ну все, теперь ноги в руки – и бегом, небо уже потихоньку светлело, и можно идти, не боясь переломать ноги. А уйти стоило как можно дальше, немцы не простят такой наглости и наверняка, как только подтянут силы, устроят полномасштабное прочесывание местности. По всем канонам здесь поработало крупное диверсионное подразделение или, на худой конец, серьезный партизанский отряд. Выводы? Для охоты на них будут выделены соответствующие силы, следовательно, валить, валить и еще раз валить отсюда. Это с небольшими группами хороший снайпер может воевать на равных, но против батальона одна винтовка не играет.

Евгению посадили на лошадь. Она, правда, не хотела, но ей сунули кулак под нос, и та понятливо заткнулась. Вот, не хватало еще, чтобы беременная пешим драпом ползла, всю группу тормозя. На вторую кобылу усадили малышню – по той же причине. За ночь лошади отдохнули, так что выдержат. Мужчинам и Насте предстояло идти пешком, и Павел, немного подумав, выудил из аптечки три порции допинга. Это, конечно, вредно, но от химии вред когда еще проявится, а вот если немцы догонят, то поставят свинцовую примочку сразу же и навсегда. При этом все трое после бурной ночи были не в лучшей форме, и марш-бросок по лесу в таких условиях мог оказаться излишне суровым испытанием.

Дальше все вернулось на круги своя. Чавканье влажной почвы под ногами, давно привычная тяжесть автомата на плече, липкий пот, смывающий антикомарин, и мошкара, радостно этим пользующаяся. И внимание, внимание, внимание – не дай бог повредить ногу, неловко встав на трухлявое бревно или скатившись в яму. Словом, все прелести перехода из точки «А» в точку «Б».

Пять часов спустя все окружающее слилось в единый серый фон. Александр механически переставлял ноги, следя только за тем, чтобы не упасть. Павел уже вкатил ему второй шприц лекарства, и стрелка не мутило, но сил оставалось чертовски мало, намного меньше, чем у напарника. Даже несколько бутербродов, которые он съел на ходу, не останавливаясь, помогли мало. Да, укатали сивку крутые горки, слишком много пришлось в последнее время бегать, стрелять и заниматься прочими непотребствами, ко всему – изрядно приложило, а лекарства, которыми его пичкал напарник, неплохо снимали симптомы, но, увы, не лечили.

Напарнику этот переход тоже давался тяжело, даже несмотря на то, что за последнее время он из-за вынужденной диеты малость сбросил вес. Силы оставались, но постоянные переходы и меньшая масса тела добавили парню выносливости, так что при любых раскладах ему последняя операция пошла на пользу. Но легче других, во всяком случае внешне, переносила дорогу Настя. То ли привычная была к походам по лесу, что для выросшей в деревне девушки вполне логично, то ли правы те, кто говорит, что женщины выносливее мужчин. А может, дело в том, что ей просто не выпало такой нагрузки, как диверсантам, – все же большую часть пути до станции ее не гнали пешком, а везли, да и полночи она была в камере, то есть лишних телодвижений не делала. Правда, зуб ей выбили, сволочи…

И все-таки от внимания Александра не укрылось, что Павел начал вдруг настороженно крутить головой и поудобнее перехватил оружие. Сделав то же самое, стрелок приблизился к напарнику и негромко поинтересовался, что его так беспокоит. Павел, в свою очередь, понизил голос и объяснил – сороки. Трещат, заразы, причем не только над тем местом, по которому идут они сами, но и в стороне. Такое впечатление, что там кто-то шурует параллельным курсом.

А вот это уже неприятно. Кто может крадучись идти за беглецами? Ответ напрашивался сам собой – охотник. Ну или тот, кто считает себя таковым. Напарники понимающе кивнули друг другу и, приказав спутникам идти дальше, синхронно скользнули в кусты. Никто из женщин не заартачился – в такой вот критический момент командование всегда переходит к мужчинам, это вбито на уровне инстинкта. Мужчина – защитник, и, когда опасность реальна, его главенство сомнений не вызывает. Это потом уже начинаются феминистские бредни о равноправии полов… Если, конечно, будет это «потом».