Читать книгу "Стрелок - Михаил Михеев"

Спасла его, скорее всего, немецкая форма, на миг сбившая немцев с толку. Все же испуганный до потери соображения, паникующий и бегущий куда-то без оглядки «зольдат» в такой ситуации – картина вполне уместная, обыденная и ожидаемая. Наверняка таких не один и не два, одно дело – встретиться с врагом в бою, и совсем другое – когда тебя выдернули из постели, кругом неразбериха, противоречащие друг другу приказы, зарево пожаров, взрывы и стрельба. У необстрелянного человека, который давным-давно служит в относительно тихом и спокойном гарнизоне вдали от фронта, подобное может вызвать настоящий шок. Конечно, большинство давно уже пришли в себя и ведут бой, но ведь есть и малодушные трусы, которые все еще паникуют. Что может чувствовать по отношению к такому слабаку великолепно обученный и не единожды рисковавший шкурой под вражескими пулями солдат спецподразделения? Пожалуй, только презрение, но вряд ли агрессию. Секундная заминка, а большего и не требовалось. Дважды хлопнул ТТ, и киллер перешагнул через свежие трупы, не останавливаясь подхватив автоматы, один – в руку, второй – за спину. Ну, не удержалась его куркулистая душа от того, чтобы не наложить лапу на оружие. Запасные магазины искать не стал, но… Как говорят американцы, «не хватит пяти – не хватит и двадцати пяти». С небольшой группой фрицев справиться двух рожков хватит за глаза, а против роты что два, что четыре особой роли не играет.

А теперь бегом, бегом… Немцы вот-вот разберутся, что по ним не стреляют, и пойдут в атаку. Что будет, по их мнению, делать спасающийся диверсант? Убегать, конечно, или, может быть, прятаться. Он никак не может оказаться в числе тех, кто наступает, а раз так, самое место именно в цепи немецких солдат. Вряд ли кто-то ночью обратит внимание на комплектность формы, успел китель набросить, и то ладно, а там уже, что называется, возможны варианты.

В принципе, так и получилось. Осталось только выскочить из-за вагона и присоединиться к бодро атакующим фрицам. Ну еще швырнуть вперед гранату, благо запас оставался неплохой, целых четыре штуки. Вот одной и пожертвовал. Конечно, метанию гранат Александр обучен не был, но тут главное запулить ее вперед и вовремя рухнуть, что тоже осталось незамеченным, в какофонии боя, когда все стреляли, не особенно заметно, что с крыши в ответ огонь уже не ведут. Зато взрыв гранаты немцы заметили и тут же вновь залегли, открыв ураганный огонь и смачно ругаясь на своем лающем языке. Александр, напротив, поднялся и, зажимая окровавленными руками (крови вокруг хватало, и вымазаться было в чем) лицо, шатаясь, побрел в тыл. На общем фоне ночного боя фигура тяжелораненого, уходящего в сторону от места боя, не привлекла никакого внимания. Конечно, с кем-нибудь другим подобное вряд ли прошло бы, но гарнизонные солдаты, изрядно дезорганизованные ночным боем… В общем, грешно было не попытаться, а удача, как известно, улыбается смелым. Оставалось только доиграть роль, а скрывшись в темноте, он перестал изображать ходячий труп и припустил со всех ног.

По плану он должен был валить в лес и путь своего отхода напарнику объяснять не стал. Если честно, не слишком-то надеялся выбраться, идея смешаться с немцами пришла Александру в последний момент. Однако, коль скоро повезло оказаться в самом центре местного осиного гнезда, стоило проверить, что творится в комендатуре. Мало ли, вдруг Павел не справился. Он хоть парень и крутой, но в жизни бывает всякое.

Комендатура встретила его тишиной. И никаких часовых. Дверь открылась без скрипа, достаточно было потянуть за ручку. Внутри горел свет – неяркая лампа без какого-либо намека на абажур давала возможность вполне пристойно видеть, и потому Александр не споткнулся о торчащие из-под стола ноги. Посмотрел – ну да, дежурный. Худой, высокий мужчина, совсем еще молодой. Никакой жалости к нему не было. Если вдуматься, никто этих молодых сюда не звал, так что получил по заслугам. Одет убитый по-солдатски, на погонах какие-то лычки, то ли ефрейтор, то ли еще какой-то унтер, в их званиях Александр по-прежнему не разбирался и не собирался этим озадачиваться. Лицо чуть удивленное и почему-то немного обиженное, между глаз аккуратная, абсолютно бескровная дырочка, похоже, напарник вошел и сразу же выстрелил. Все правильно, так и надо действовать.

Чуть в стороне, у стены, валялся еще один немец, его Александр сразу не заметил, мешал все тот же стол. На горле немца пролегла кровавая полоса, очевидно, Павел сумел обойтись на улице без стрельбы, просто подкрался к часовому и накинул ему на шею удавку. Ну да, Александр сам учил напарника пользоваться гарротой, и тонкая проволока у него с собой имелась. Удавил часового, вошел, пристрелил дежурного…

Внутренняя дверь тоже не заперта, за ней валялось еще двое солдат – видимо, отдыхали и расслаблялись, а аспирант им всю малину обломал. Опять же вошел, выстрелил, и все. Перешагнув через лежащих, Александр быстро прошел дальше, пробежал по коридору, заглядывая в комнаты. Нет, здесь все тихо и мертво. Ну что ж, можно считать, напарник справился. Выбравшись на улицу и убедившись, что поблизости никого нет, а все немцы заняты борьбой с огнем и преследованием мнимых диверсантов (со стороны вокзала все еще доносилась частая стрельба), Александр бросился прочь, и темнота благосклонно раскрыла ему свои объятия.

Правда, убежать далеко не удалось. Земля ощутимо вздрогнула, в спину будто толкнуло гигантской рукой, мягкой, но в то же время невероятно сильной, и в следующий момент Александр обнаружил, что лежит в грязи. А над головой медленно и почему-то абсолютно беззвучно пролетала толстая доска, вырванная откуда-то вместе с крепившими ее гвоздями…

Он с усилием сел, повернулся… Ну, вот и ответ на вполне логичный вопрос, что случилось. Над станцией неспешно поднималось вверх колоссальное грибовидное облако, подсвеченное изнутри языками нереально-белого пламени. Только сейчас до Александра докатился тяжелый, ровный гул, абсолютно не похожий на грохот обычного взрыва. Очевидно, боеприпасы на станции все же были, и огонь, постепенно распространяющийся во все стороны вместе с горящим бензином, добрался, наконец, и до них. Сначала рванули снаряды, или что там еще, и его приложило ударной волной, а после этого понемногу разлеталось вдребезги все подряд. Заложенные уши заставляли сейчас воспринимать это единым ревущим фоном. Вот и все, теперь немцам, тем, которые уцелели в этом мракобесии, уж точно не до ловли диверсантов, судя по всему, взрывом разнесло не только станцию, но и добрую половину города. Нормальный результат. Местным, конечно, пришлось несладко, но тут уж ничего не поделаешь, война.

Встать получилось только с третьей попытки. Две первые заканчивались совершенно одинаково – кружилась голова, разъезжались ноги, и Александр позорнейшим образом падал лицом вниз. После второго раза его стошнило… Как ни странно, стало немного полегче. Голова, разумеется, по-прежнему кружилась, но, во всяком случае, немного восстановилась координация движений, и, опираясь на автомат, Александр сумел-таки подняться на ноги. Шатаясь, как пьяный, он медленно двинулся в сторону леса, такого близкого и такого далекого.

Как ни странно, дошел до места стоянки, ни разу не упав. Голова, правда, болела все сильнее, но зато не кружилась. Впрочем, по пути ему встретился ручей… Ну как встретился, Александр просто не увидел его в темноте и набрал полные сапоги воды. Зато и сжимающие голову стальные обручи немного ослабли после того, как он сунул ее в ледяную воду и немного подержал. Он зачерпнул воды и, растворив в ней пару таблеток аспирина, выпил получившуюся в результате мерзкую смесь. То ли благодаря лекарству, то ли самовнушению боль быстро прошла, и, посидев немного, Александр встал уже достаточно уверенно.