Читать книгу "Леди-послушница - Симона Вилар"

— Преподобный отче, это и есть та девушка, которой надлежит передать рукопись.

— Рах vobiscum[71], — благословил юную леди аббат. — Меня предупредили о вашем визите, Милдрэд Мареско, и я уже отправил послушника в книгохранилище. Так это вы и есть Невеста с Болот, о которой столько разговоров и которой не нахвалится преподобная Бенедикта?

— Тогда вам известно больше, чем мне, отче, — Милдрэд скромно опустила длинные ресницы. — Обычно матушка не слишком щедра при мне на похвалы.

Однако аббат сказал, что только благодаря похвалам настоятельницы он позволил выдать для копирования столь ценную рукопись, и хорошо, что именно Артур сопровождает девушку, так как книга очень большая и тяжелая для столь хрупкого создания, как леди Мареско.

Манускрипт и впрямь оказался огромным — его принес крепкий монастырский послушник, с важностью предъявив огромный оплетенный в кожу том, скрепленный к тому же золочеными застежками и украшенный металлическими накладками, что само по себе являло большую ценность, но и весило немало. Однако Артур, при его худощавом сложении, принял книгу без особого усилия, щелкнул одной из застежек и быстро прочитал написанное округлыми саксонскими литерами название:

— «Морестранник». Гм.

И продекламировал одну из строф:

…все это в сердце

Мужа, сильного духом, вселяет желанье

Вплавь пуститься

К землям далеким…[72]

— О, ты можешь столь быстро читать на старосаксонском! — изумилась Милдрэд.

Стоявший подле них аббат Роберт со значением сообщил, что некогда, будучи воспитанником в монастыре, Артур подавал большие надежды. Отчего несколько прискорбно, что сей юноша покинул обитель, где его ждало блестящее будущее.

— Наверное, меня вела рука Господня, — невозмутимо отозвался Артур.

Он внимательно просмотрел еще несколько страниц.

— Красиво. Эти саксы, когда не ленились, могли создавать удивительные вещи.

— Что значит «когда не ленились»? — возмутилась Милдрэд, задетая пренебрежением, с каким Артур отозвался о ее соотечественниках.

— Поэтому мы и сохранили эту рукопись, — заметил аббат, — и даже рады, что книга будет переписана. Надо оберегать наследие тех, кто был до нас.

В его голосе тоже звучала некая снисходительность к труду древних саксов. Но Роберт Пенан был норманном, одним из тех, кто чувствовал себя господами в завоеванной стране, а кто такой Артур, чтобы выказывать пренебрежение?

Позже она спросила у него, кто же он сам, если не считает саксов своим народом.

— Ну, какое племя может быть у найденыша? — невозмутимо ответил юноша, сейчас более всего довольный, что сестра Осбурга, сославшись на недомогание, осталась в аббатстве Петра и Павла (охранять «Морестранника», как пошутил он). Но Милдрэд все еще была слегка обижена, и Артур пояснил: он считает себя бриттом, ибо точно уверен, что происходит отнюдь не из племени светлокожих румяных саксов, да и по натуре он деятелен и предприимчив, в то время как саксы славятся своей косностью и ленью.

— О, знал бы ты моего отца! — девушка всплеснула руками.

И тут же затараторила о славном прошлом саксов, о их великом короле Гарольде. Артур же просто ошарашил ее, сообщив, что сей почитаемый саксонцами последний их король в глазах валлийцев остался попросту поработителем Уэльса. В итоге они заспорили, но это был интересный спор, из которого каждый узнал много нового.

Правда, когда они шли между домов улицы Мэрдол, споря и не замечая прохожих, выглядели они довольно забавно, и многие на них посматривали. Милдрэд первая опомнилась. С чего это она так горячится в споре с каким-то сбежавшим из монастыря послушником, у которого нет никакого почтения ни к великим королям прошлого, ни к благородным людям ее положения? Ну ладно, она сейчас несколько увлеклась, но ведь когда они еще были в аббатстве, она стала свидетельницей, как аббат Роберт буквально просил Артура проводить каких-то его родичей. И она спросила, о чем это почти умолял юношу его преподобие.

— Умолял? — улыбнулся Артур. — Мне нравится это слово. Но мы всего лишь согласовывали сделку: я буду сопровождать сюда из Ковентри родичей преподобного настоятеля. Поясню: я проводник. Мне хорошо известны многие дороги Англии, и зачастую приходится сопровождать людей наиболее короткими и безопасными путями. Время-то сейчас вон какое. К тому же за эти услуги мне неплохо платят.

«Наверное, ему легко живется, — отметила Милдрэд. — Он свободен, как птица, его ничего не страшит, его все любят. Да и как его можно не любить, если он такой славный».

Она старалась думать об этом юноше с чисто христианской добротой, но при этом украдкой любовалась пышной волной его волос, точеным профилем, покосилась на сильную грудь в вырезе расшнурованной туники.

Ей казалось, что Артур на нее не смотрит; но вдруг, не поворачиваясь, он слегка ущипнул за предплечье.

— Эй, малышка, не глазей так на меня, — я смущаюсь.

Ух, и невыносимый же он был! Впору разгневаться, но едва они встретились взглядами, как рассмеялись.

— Я буду смотреть на тебя, как на воздух, но только покажи мне, где тут живет мастер Том, — произнесла девушка, когда они вышли на Валлийский мост Шрусбери.

Милдрэд еще никогда тут не бывала, и теперь, оглядываясь, видела извивающийся под солнцем множеством излучин Северн, добротные дома Франквиллского предместья, уходящие вдаль холмы. К горизонту они становились выше — там находилась опасная страна Уэльс.

Бронзовых дел мастер оказался молчаливым, коренастым мужчиной средних лет. Узнав, в чем дело, он сразу принял из рук Милдрэд уздечку и разглядывал ее столь долго, что юноша и девушка вначале недоуменно переглядывались, потом стали улыбаться, пока их не разобрал смех.

— К повечерию будет готова, — сказал наконец мастер.

— К повечерию? — переспросила Милдрэд. В это время колокол должен был пробить семь раз. Но что же им делать до тех пор?

Но у Артура не было сомнений по этому поводу.

— Мастер Том, мы возьмем твою лодку. Хочу покатать красивую девушку по нашему Северну. С меня за это пиво, — бросил он, направляясь к дальнему концу двора, где берег шел под уклон и покачивалась у вбитой сваи небольшая лодка-долбленка.

Милдрэд оставалось только дивиться, как этот пройдоха умел влиять на людей. Вон и этот угрюмый мастер не стал ему перечить и даже улыбался, наблюдая, как Артур легко перенес только и успевшую ахнуть Милдрэд в это утлое суденышко. И все перед ним просто млели: настоятельница ему покровительствует, горожане расцветают улыбками, аббат едва ли не заискивает. Да и она сама… Что она сама? Милдрэд постоянно повторяла себе, что Артур не чета ей. И все же его присутствие странно беспокоило и возбуждало ее.