Читать книгу "Падение, или Додж в Аду. Книга вторая - Нил Стивенсон"

Земля содрогалась у них под ногами, и не только от шагов Эдды, к которым путешественники уже привыкли. Из-за рассказа Плетеи многие были склонны рассматривать это как приближение серьезной опасности. Маб испуганно трепетала. Затем их ушей достиг долгий раскат, и они поняли, что подошли близко к Грозовью и теперь не только видят молнии, но и слышат гром. Бурр, взявшийся было за дымовое древко второй рукой, вновь оперся на копье, как на палку.

– Привыкайте, – посоветовал Корвус.

Лин, оправившись от недолгого испуга, вернулся к теме, затронутой в рассказе Плетеи.

– Немудрено, что Вопрос – все такая же вонючая дыра, – произнес он.

– Можно сказать, забытое богом место, – подхватил Мард.

– Богами, во множественном. – Кверк покосилась на Лома. – Не забывайте, Плутон тоже его забросил.

– Возможно, мы еще пожалеем, что Весна трудилась в этих краях усерднее, чем на Вопросе, – объявила Эдда. Не то чтобы угрожая. Просто отмечая.

Прим поймала на себе взгляд Корвуса.

– Да, – ответил он. – Возможно, придется убивать.

Бурр, Мард и Лин тронули свое оружие. Ангельский меч Бурр забрал себе, но не вытаскивал из ножен больше чем на палец, чтобы не ослепить товарищей. Он только похлопал по рукояти. Но Прим знала, что Корвус обращается к ней.

Хвощ знала, где ее абордажная сабля и кортик, поэтому держала руки скрещенными на груди. Она разглядывала дерево на вершине ближнего холма, черное и голое. По лишенному коры стволу вился обгорелый след молнии.

– Мы ведь уже здесь? – спросила Хвощ. Когда никто не ответил, она взглянула на Эдду с Плетеей и поняла, что угадала. – В Области Бурь. Да, я вижу, что дождь не льет, ветер слабый, а между облаками проглядывает чистое небо. Но именно так бывает посреди страшного урагана. Шторм бушует не все время. Иногда наступают затишья.

– Мы здесь уже с утра, – признал Корвус, – и пока нам просто везло.

За тучами полыхнула молния. Прим заметила, что Маб как будто исчезла – фея состояла из света и в более ярком свете совершенно пропадала.

Плетея взмахивала руками, словно тоже хочет взлететь, но от земли не отрывалась. Она качала мехи. Из прорех дорожного органа с шипением вырывался воздух. Зажужжало, раскручиваясь, просмоленное колесико. Плетея открыла клапан, подающий воздух в бурдонную трубку, и немного поправила струну, так что теперь просмоленное колесико задевало ее и производило более высокий звук, резонирующий с бурдоном. То ли случайно, то ли она нарочно так подгадала, но раскат грома прозвучал несколько мгновений спустя – как будто Грозовье служит Плетее ударным инструментом. Она запела. Интонации были непривычные – Прим слышала такие у бардов-мореходов с северных осколов.

Окрест Узла, средь стремнин и высот,Искала дом, что построил Ждод,Гонима ветрами, снегами, дождем,Хранима надеждой и мыслью о нем.«Бог мой, любимый, творец Земли,Где бы ты ни был, зову внемли.Вот горы и долы, дела твоих рук,Здесь лес я взрастила, взлелеяла луг».Со свитой из пчел и порхающих птицБродила, не ведая стран и границТысячелетьями; вдруг узнает,Что милый, утерянный, снова живет!«Тверди Небесной создатель, услышь!Раны Паденья лишь ты исцелишь!Мир, нами устроенный, нам охранять,Дворец обновить, заблудших сыскать».Вошла в Заплутанье, вышла южней,Словно дорогу мостят перед ней.Опасные звери сбегаются, чутьКоснуться Весны, в щеку лизнуть.Пусть буря свирепствует; что ей? ОнаКак прежде тепла, как прежде нежна.Есть тайный приют в середине Узла. —Однажды была и забыть не могла,Он близко, без всяких сомнений, и тутИ отдых, и ужин всегда ее ждут.Пылает очаг, чтоб согреться помочь,И в милых объятиях долгая ночь.Мечты, увлекая, не дали ВеснеЗаметить, что кто-то вел по стране,По этому краю могучую рать,Чтоб Узел запутать, Твердыню сковать.Тропа изменялась по краю Провала,Весна беззаботно шаги ускоряла.Вот цель ее странствий, корень Земли,Откуда древнейшие горы взросли.Невиданной молнии вспышка слепит,Ужасный Весне открывается вид.Надеждам конец. Перед ней тюрьма,Где быть должна Твердыня сама.Как воин, лишившись оружья и сил,Пощады в бою у врага не просил,И ныне не латы – оковы несет,И доблестный облик его не спасет.Так замысел Ждода, игрушка его,Над буйством стихий красоты торжество, —Загублен. Нет, не разбит на куски —Окован, природе своей вопреки,Металлом. Хрупких башенок рядЖелезом обит. Пленительный сад,Тот, что Весна создавала в уме,Погибнет, иссохнет без света, во тьме.На входе в тюрьму торжествующий ЭлЗнак собственной власти запечатлел,Символ, насмешку – тяжкий замок,Чтобы любой понял намекВнятный:  оставь здесь надежду, всяк.Ее он прежде томил в пленуБеременную – и прогнал одну,Без деток, Адама и Евы. ОнаВласть его познала сполна.Коварство и мудрость, и сколь он могуч.Лишь Элом самим зачарованный ключПленного Ждода освободит.Ужас гонит Весну, ей противен видПрежде милого места. Она летитВ буре, одной лишь мысли внемля:Убить светозарного КороляЗахватчика, чтобы из мертвых рукВырвать ключ, которым замкнут Друг.В пути повстречалась певунья Весне.Автохтоны их слали – в дальней стране,Где в глуши, на краю земли, живутПотомки Адама и Евы, где ждут,Что Ждод вернется, верят, что он,Восстав, сокрушит Узурпатора трон,Паденье исправит, правду вернет,Мир воцарит, от ига спасет. —Долг менестрелей – бедных невеждИзбавить от бесполезных надежд:Ждод, хоть и жив, тот же мертвец.Худшее приберегла под конец:Эл, чья свирепость не утолена,Ключ зашвырнул в бездну без дна,В пучину хаоса, в вечную ночь,Невозвратно. Ей не помочь.Слез не терпит такая беда.Весна обезумела. Длятся года.Рыщет в пределах Узла. Ей равныВысоты скал, пещер глубины.Собственный облик ей нестерпим.Тело, когда-то любимое им,Он не обнимет – зачем ей оно?Множить страданья? Не все ли равно,Сюда примчалась, как буря, как шторм,Пусть гнев ее примет любую из форм,Пусть хлещет неистово, ломит и гнет,Ветвясь во все стороны, множась, растет.Став воздухом, молнии мечет в ночи,Во мрак непробудный вонзая мечи.Водой низвергает в холмы водопад,И реки бурлят, обращаясь назад.Землею Весна была тверже кремня,Стены сметая, врагов гоня.Огнем – из камней выплавляла металлДля оружий мятежникам. Час настал.Мощь, талант, высший дар ее —Жизнь создавать, творить зверье.Не пчелок и птичек – чудовищный род,Что сам себя после воспроизведет,И так без конца; потому-то ЭлАдама и Еву сгубить хотел.Их Порожденье внушало страх,В песнях прославлено и в боях…В безумье долг Весне не забыть:Землю спасти, а Эла убить.У Эла – воины. Значит, у нейДолжны быть смелее, быстрей и сильней.В глуши Заплутанья она возраститОгромных, немыслимых тварей, чей видЧудовищен…

– Погоди, – перебил Лин. – Плетея, ты хоть подумала, что подрываешь наш боевой дух?