Читать книгу "Я спас СССР! Том I - Алексей Вязовский"

Вика из кухни принесла тряпку, протерла кровь.

— Ты бы все-таки обследовался!

— Давай уже есть, а то картошка стынет.

Мы приступаем к ужину, попутно слушая радио. На Волжском шинном заводе выпущена первая покрышка, по завершенному Волго-Балтийскому судоходному каналу прошли первые суда. Страна живет полнокровной жизнью, не зная, что хаос Люцифера уже начинает пожирать ее.

* * *

Время все больше спрессовывается. Я пытаюсь успеть везде — и Вику выгулять, и отвести Свету Фурцеву посмотреть картины Васнецова. Встречи в клубе в Абабурово, корректура «Города», подготовка сборника стихов — тарелок в воздухе у «жонглера Русина» становится все больше.

Наконец, дело доходит до Федина. Он вызывает меня в понедельник 8-го июня и сходу огорошивает известием:

— Готовься. Выступишь от лица молодых писателей и поэтов на сессии Верховного Совета СССР.

— Я??

— Ты! 14-го июля.

— А на какую тему? — я с тоской понимаю, что повторяется история с партконференцией.

— «Поэт и гражданин. Об ответственности советской интеллигенции».

Федин морщится. Видно ему и самому эта тема не нравится — навязали сверху.

— Мне выступать от лица всей советской интеллигенции? Мне, 24-х летнему студенту?!

— Это предложил лично Леонид Ильич Брежнев — секретарь союза писателей ткнул пальцем вверх — Ты же к гимну новые слова придумал? Он тебя и запомнил.

— Не новые, а старые переделал.

— Кстати, Михалков обиделся. Еле его успокоили.

Я пожимаю плечами. Кто мешал Михалкову поторопиться с переделкой гимна?

— Откуда он узнал?

— Новые слова прислали к нам из ЦК на отзыв — тяжело вздохнул Федин — Кто-то из секретариата и сообщил.

— И каков будет отзыв? — интересуюсь я.

— Самый положительный. Я сразу понял, что от тебя будет толк. Как только увидел «Город». Кстати, звонил Твардовский. Завтра журнал выходит с первыми главами. Езжай в редакцию «Нового мира», проставляйся. Заодно с Александром Трифоновичем познакомишься. А это от нас.

Федин выкладывает передо мной красное удостоверение. Союз писателей СССР. Я открываю тисненую книжечку. Моя фамилия уже вписана — место для фотографии пока пустое.

— Зайдешь в секретариат — напишешь заявление — Константин Александрович мне ласково улыбается — И сфотографируйся на удостоверение. Поздравляю со вступлением в ряды советских писателей!

Федин встает, жмет мне руку.

— Спасибо, конечно… — я ошарашен, но беру себя в руки. Из этой истории можно выжать больше. — Я, правда, вам благодарен и постараюсь оправдать доверие. Только вот насчет доклада…

— Что насчет доклада? — хмурится Федин.

— Я, наверное, откажусь.

— Что значит откажусь?! Все уже согласовано наверху!

— Не могу писать такой важный доклад в очереди в туалет в общежитии. Вы хоть представляете себе, что у нас сейчас в общежитии творится? Сессия же!

— Как это понимать? — Федин краснеет от гнева — Мы и так пошли тебе навстречу со вступлением. У тебя даже книга еще не издана!

— Зато когда она выйдет — какой фурор произведет! — я повышаю ставки в игре — Не скажу, что во всем мире, но у соседей точно. Краков — польский город. Последуют приглашения в Варшаву, выступления за рубежом. Иностранные журналисты обязательно спросят о моих жилищных условиях — я им что скажу?

— Ну, ты и жук, Ру-усин! — секретарь союза писателей достает из ящика стола какой-то список, просматривает его — Ну, нет в Переделкино сейчас свободных писательских дач! Нет! Как только появится — первая твоя. Обещаю. С квартирой пока вообще помочь не могу. В Филях наш дом только еще строится, через год поговорим.

Я выхожу из правления Союза писателей с чувством глубокого удовлетворения. Хаоса в моей жизни становится чуть меньше. Определенности и порядка — чуть больше.

* * *

До 14-го июля происходит несколько важных событий. Во-первых, выходит журнал Новый мир. Переживаю вторую волну известности. Количество выступлений со стихами и чтениями — резко возрастает. Приглашения поступают из Ленинграда, Новосибирска, Казани… Оля Пылесос не очень этим довольна — идет сессия и организационная суета отвлекает ее от подготовки к экзаменам. Приходится задабривать девушку. Еду в очередной раз в ГУМ и покупаю изящные женские часики. Заодно приобретаю подарок и Вике — серебряные сережки с небольшими рубинами. Дамы счастливы и довольны. Но каждая по-своему. Селезнева бросается мне на шею, начинает целовать и ритуал дарения заканчивается в постели. Быкова более сдержана. Сильно краснеет, не знает, куда деть руку с часами. Судя по взглядам, что она на меня бросает, вариант «закончить в постели» тоже не исключен. И позу «наездница» Оля вполне могла бы освоить. Бесенята в глазах присутствуют.

Второе событие — посвящение в болиды сразу десяти участников клуба Метеорит. Ребята разослали наши пьесы — некоторые даже не поленились найти домашние адреса худруков театров и выслать им мотивирующие телеграммы. Устав СПК утвержден на высшем уровне — я становлюсь председателем, Лева и Дима моими замами. Еду в Госбанк, открываю для клуба расчетный счет. В ВААПе мы оставляем доверенность на перевод средств на этот счет. Теперь никакой ОБХСС нас не прищучит. Грузинские деньги перепрятываем. Одной темной ночью банально закатываем их в консервные трехлитровые банки и зарываем на участке в Абабурово. Часть оставляем. Пора приобретать Метеориту автопарк.

После выхода журнала устраиваю для Нового мира банкет. Федин организует звонок в ЦДЛ и там нам накрывают столы. Собирается сорок два сотрудника плюс Твардовский. От него у меня остается странное впечатление. Мрачный, неконтактный человек, погруженный в свои мысли. Поднимает первый тост за новое дарование, которое открыл журнал, после чего в застолье практически не участвует. Он болен чем-то?

Некоторые «новомирцы» в ходе застолья просят Твардовского почитать поэму «Теркин на том свете». Широкая публика ее не поняла и не приняла. Тем не менее, Александр Трифонович сразу оживает, бодро читает финал. Слышны и автобиографичные ноты в творчестве:

«…И не важно, в самом деле, На каком теперь посту - В министерстве иль артели Занимает высоту….».

Сотрудники явно знают, как подольститься к шефу — застолье оживает, набирает обороты. Завожу несколько полезных знакомств, договариваюсь о материале про клуб в следующий номер. После рекламы в Известиях, СПК набирает обороты. У нас уже больше сотни заявок, каждая встреча в Абабурово собирает десятки людей. И это мы еще не всех приглашаем.

Сдвигается с мертвой точки и музыкальное творчество. В один из вечеров, намаявшись с письмами трудящихся, я приезжаю домой к Пахмутовой. Живут они с Добронравовым в обычной хрущевской пятиэтажке, в небольшой трешке. В гостиной стоит белый рояль, висят неплохие картины. В основном пейзажи.