Читать книгу "Чужое сердце - Джоди Пиколт"

– Мне всегда казалось, что главное в работе судьи – беспристрастность.

– Ага. А главное в конкурсе «Мисс Америка» – пропагандировать мир во всем мире.

– Я не помню, еврей ли Александр Хейг… Твоему отцу он нравился, потому что поддерживал действия Израиля…

– Hу, даже если он еврей, судья евреем может и не оказаться, Насколько было бы проще, если бы фамилия у него были О'Молли или Хершковиц…

– Между прочим, твой отец когда-то встречался с девушкой по имени Барбара О'Молли, – сказала мама.

– Надеюсь, до того как женился на тебе…

– Очень смешно. Я просто хочу сказать, что твоя теория не безупречна.

– Ну, все-таки нечасто встречаешь евреев по фамилии О'Молли…

– По-моему, – неуверенно стала вспоминать мама, – ее бабушка с дедушкой поменяли фамилию Мейер.

Я закатила глаза.

– Мне пора. Что бы ни исповедовал этот судья, адвокат, который опаздывает, ему вряд ли понравится.

Когда я говорила с начальником тюрьмы об особой защите Шэя, мне позвонила секретарша и сообщила, что судья Хейг изъявил желание встретиться со мной в федеральном суде. С момента подачи жалобы прошло всего четыре дня. Я еще раньше должна была понять, что события будут развиваться молниеносно. Дата казни Шэя была уже назначена, поэтому суд в срочном порядке поставил нас в расписание заседаний.

Завернув за угол, я увидела Гордона Гринлифа – прокурора из апелляционного отделения. Он уже ждал меня. Едва кивнув ему, я почувствовала вибрацию мобильного: пришло сообщение.

«Поискала в интернете. Хейг – рим. – катол. церк. Целую, мама»

Я закрыла телефон, и нас провели в кабинет судьи Хейга.

У судьи оказались редеющие седые волосы и тело бегуна на длинные дистанции. Я присмотрелась к воротнику его рубашки, но в этот день он надел галстук – а значит, под рубашкой могло быть и распятие, и звезда Давида, и даже связка чеснока для отпугивания вампиров.

– Ну что ж, ребята, – сказал он, – кто скажет мне, по какому поводу мы сегодня собрались?

– Ваша честь, – ответила я, – я подала иск на члена комиссии по исполнению наказаний штата Нью-Хэмпшир от лица моего клиента Шэя Борна.

– Да, мисс Блум, спасибо за ответ, но я уже, затаив дыхание, прочел вашу жалобу от корки до корки. Я имел в виду, что грядущая казнь мистера Борна уже превратилась в зоопарк. Зачем АОЗГС делает из зоопарка цирк?

Гордон Грин лиф смущенно прокашлялся. Пучками рыжих волос и вечно красным от аллергии носом он всегда напоминал мне клоуна.

– Он осужден на смерть, но все еще пытается отсрочить неизбежное, Ваша честь.

– Ничего он не пытается отсрочить, – возмутилась я. – Он хочет одного: искупить свои грехи. По его мнению, чтобы заслужить прощения, он должен умереть именно так. Он сам вам скажет, что согласен на казнь хоть завтра – лишь бы его повесили.

– На дворе две тысячи восьмой год, мисс Блум. Людей казнят смертельной инъекцией. Мы не намерены возвращаться к архаичным формам, – сказал судья Хейг.

Я кивнула.

– Но, при всем уважении, если управление исправительные учреждений сочтет инъекцию нецелесообразной, приговор возможно осуществить через повешение.

– Управление исправительных учреждений не возражает против инъекции! – воскликнул Гринлиф.

– Когда права, гарантированные мистеру Борну Первой поправкой, нарушаются, управление должно возражать. Он имеет право отправлять религиозные ритуалы даже в исправительном учреждении – вплоть до начала казни включительно.

– Что вы городите?! – не сдержался Гринлиф. – Ни одна религия мира не настаивает на донорстве органов. А если какой-то псих сочинил себе свод правил для жизни и смерти, то считать их верой… ну, было бы просто глупо.

– Ну-ну, Гордон. Или Бог уже умер и назначил преемником вас?

– Так, адвокаты, брейк. – Судья Хейг задумчиво закусил губу. – Нам предстоит пролить свет еще на многие факты, но прежде всего позвольте задать вопрос вам, мистер Гринлиф. Согласен ли штат повесить мистера Борна, вместо того чтобы вводить ему смертельную инъекцию?

– Ни в коем случае, Ваша честь. Уже полным ходом идут приготовления к казни, указанной в обвинительном приговоре.

Судья кивнул.

– Тогда отложим это до суда. Учитывая авральные темпы, в которых нам приходится работать, слушание будет срочным. Мы представим, что никакого федерального истребования, равно как и ходатайств о суммарном судопроизводстве, не существует. В противном случае нам элементарно не хватит времени. Списки свидетелей должны быть у меня на столе не позже чем через неделю, а вы будьте готовы к заседанию через две недели.

Мы с Гордоном собрались и вместе вышли из кабинета.

– Ты хоть знаешь, сколько денег потратили налогоплательщики Нью-Хэмпшира на эту камеру?

– Гордон, обсудишь это с губернатором, – сказала я. – Если богатые города Нью-Хэмпшира должны платить за среднее образование, бедные, наверно, смогут наскрести на приговоренных к смерти.

Он подозрительно сложил руки на груди.

– Какую игру затеяло АОЗГС, Мэгги? Не получилось признать смертный приговор антиконституционным – так вы взялись за религию, ваш страховочный вариант?

– Если это поможет признать смертный приговор антиконституционным, – улыбнулась я, – то да, возьмемся и за религию. Увидимся через две недели, Гордон, – сказала я и зашагала прочь, спиной ощущая его взгляд.

Я трижды брала телефон и набирала номер. И трижды вешала трубку, как только нас соединяли.

Я не могла.

Но я должна… На сбор информации мне дано всего две недели. И если я хочу отстоять право Шэя на донорство, то должна досконально понять его механизм, чтобы потом суметь объясниться в суде.

Когда меня соединили с больничным коммутатором, я попросила позвать доктора Галлахера. Звонок переключили на его кабинет, и секретарша записала мое имя и номер. Я была уверена, что перезвонит он еще не скоро, а я к тому времени, возможно, наберусь храбрости для разговора. Каково же было мое удивление, когда телефон зазвонил буквально через минуту.

– Мисс Блум, – сказал он, – чем я могу быть вам полезен?

– Не обязательно было перезванивать так быстро, – брякнула я.

– Ну, простите. Я постараюсь быть не таким пунктуальным со своими пациентами.

– Я не ваша пациентка.

– Ах да. Вы только притворялись. – Он сделал паузу. – Но вы ведь звонили мне?

– Да. Да, звонила. Я только хотела узнать, согласны ли вы встретиться со мной… Для профессионального разговора, конечно.

– Конечно.

– …разговора о повешении и донорстве органов.