Читать книгу "Дело Бронникова - Татьяна Позднякова"

10 марта 1932 г. я, уполномоченный СПО Бузников А.В., допрашивал в качестве обвиняемой гражданку Билибину Т.В., и на первоначальные вопросы она ответила:

Билибина Татьяна Владимировна, 1894 г. р., из потомственных дворян, отец — член Комитета по делам печати. Место жительства: В. О., проспект Пролетарской Победы, д. 22, кв. 12; работаю в конторе Совтрансфлота. Замужем, муж Николай Николаевич Билибин, Вишневецкая Варвара Николаевна — дочь и дочь Анна 14 лет. Отец владел имением, которое продал до революции. Образование среднее.

Показания по существу дела:

Признаю, что я являлась руководительницей антисоветского салона, организованного у меня на квартире, который посещался антисоветскими лицами…

8 марта 1932 года был проведен обыск в квартире 12 22-го дома на проспекте Пролетарской победы. В протоколе засвидетельствовали отсутствие у проживающей там Татьяны Владимировны Билибиной имущества. Забрали все обнаруженные рукописи. Татьяне Билибиной была выдана квитанция о том, что у нее конфискованы резинки для чулок (?!). Взяли подписку о невыезде.

Однако на следующий день пришли с ордером на арест и Т.В. Билибину увели. Дома остались ее муж Билибин Николай Николаевич, преподаватель немецкого языка, доцент ленинградского Ветеринарного института, ее мать — Кисловская Вера Владимировна и ее дочери — 14-летняя Анна и уже замужняя Варвара.

С 10 марта начались допросы. И первое, что было отмечено в материалах дела, — это тот факт, что скромная служащая конторы Совторгфлота Т.В. Билибина принадлежит к «определенной классовой группе обвиняемых» — потомственным дворянам.

Действительно, дворянский род Кисловских внесен в VI часть родословной книги Тверской губернии. Предок Билибиной Григорий Кисловский был президентом камер-коллегии и начальником межевой канцелярии при Елизавете Петровне. В его доме воспитывался родственник Григорий Александрович Потемкин, будущий князь Таврический.

Павел Александрович Кисловский, дед Татьяны Владимировны, был известным агрономом. Владел почти тысячью десятин земли, винокуренным и сыроваренным заводами. Его сын, отец Татьяны Владимировны, Владимир Павлович Кисловский в 1880 году окончил Александровский лицей. Был гласным тверского губернского земского собрания, уездным предводителем дворянства, почетным мировым судьей. Позже статский советник Владимир Павлович Кисловский стал членом Управления по делам печати. Жена его Вера Владимировна — урожденная Оболенская.

Чем занимался В.П. Кисловский после революции — неизвестно. Возможно, умер до 1925 года, иначе его не миновала бы судьба всех, идущих по «Делу лицеистов».

Татьяна Владимировна Кисловская вышла замуж за Николая Николаевича Билибина, двоюродного брата известного художника, члена объединения «Мир искусств» Ивана Яковлевича Билибина. В то время Иван Билибин находился в эмиграции. Вероятно, это тоже сыграло свою роль при аресте Татьяны Владимировны.

Т.В. Билибиной инкриминировали связь с салоном Мооров и организацию собственного антисоветского салона. Она этого не отрицала. Помимо этого Татьяна Билибина признала, что на ее квартире было устроено несколько спиритических сеансов. Назвала некоего доктора Фейтуса, «занимающегося мистическими опытами»[190].

Сообщила, что ее квартиру чуть ли не ежедневно «посещали антисоветские лица» — Шульговский Н.Н., Мещерский Н.А., Римский-Корсаков Г.М… Назвала М. Бронникова, А. Крюкова.

Шульговский подтвердил это на допросе:

Одно время я часто посещал дом поэтессы Т.В. Билибиной, где собиралась интересующаяся литературой молодежь, несогласная с нынешним положением России, и там, читая свои антисоветские произведения, творил антисоветское дело, дело медленной, но верной борьбы за возврат к старому.

Из показаний Т.В. Билибиной:

О Шульговском следует сказать несколько слов особо. Этот человек — убежденный антисоветчик и пораженец. Он принципиально не читает газет, до последнего времени оставаясь целиком в прошлом, не желая даже сколько-нибудь приблизиться к современности. Всякое упоминание о советской действительности вызывает у него взрыв гневного возмущения и негодования. Он живет лишь надеждой на интервенцию, с тем что Советская власть под напором вооруженных сил извне погибнет. Кто окажется в качестве нападающей стороны: Япония, Польша ли, белогвардейцы — ему безразлично. Падения Соввласти он желает любой ценой.

Дальше Татьяна Билибина рассказала, что в ее антисоветский салон «были вовлечены для соответствующей контрреволюции оной обработки ударники литературы рабочие писатели»: Толмачев Н., Фролов и Черняев, Лившиц, Коган-Венгеровский, музыкант Перельман.

Происходило слияние двух чужеродных тел — с одной стороны, еще далеко не совершенных, малокультурных рабочих поэтов, легко поддающихся в силу молодости и малой культуры различным враждебным современности веяниям, и нас — людей, вышедших из классов — чуждой среды, воспитанных на старой культуре. Это слияние действовало на так называемых пролетарских писателей разлагающе.

В салоне Т.В. Билибиной читали и обсуждали поэмы Никиты Мещерского[191] «Мятельный конь», Римского-Корсакова «Творец-разрушитель», стихи самой Билибиной, как она охарактеризовала их — «лирико-упаднические и идущие от мистического символизма Блока».

Но главное — из показаний Т.В. Билибиной мы узнаем, что в 12-й квартире 22-го дома по проспекту Пролетарской победы часто бывал Николай Алексеевич Клюев (неожиданный штрих к биографии выдающегося поэта!):

Особую любовь и преклонение как с моей стороны, так и со стороны некоторых участников моего салона вызывал к себе контрреволюционный поэт Н. Клюев, который несколько раз читал у меня в салоне свои ненапечатанные произведения. Можно сказать, что деятельность салона протекала под знаком Клюева… «Погорельщину»[192], принадлежавшую перу Клюева, я получила от своего брата Федора Кисловского. Контрреволюционную поэму Клюева «Соловецкий остров»[193] имеет мой брат Федор и зачитывал ее.