Читать книгу "Первый великоросс - Александр Кутыков"

Какой-то хруст в лесу… Повернуть бы гривастых вспять и жегануть с искрами из-под копыт до Волги. Никто из едущих не пожалел бы истраченных на дорогу дня и ночи… Хруст опять — где-то в глубине… Светояр скомандовал:

— Пошли шибко, кто-то нас пасет!..

Всадники припустили во весь опор, продолжая слушать сквозь свист встречного ветра в ушах беспорядочный треск. Послышались крики — так похожие на мерянские, что потерялось на миг ощущение местности. Засада была безлошадная, но обильная и устремленная. Припустили коников вовремя: тмутаракань не сумела закрыть тропу к сроку. Выслеживая троицу, полдня безлошадники резали расстояние звериными тропами и, опять опаздывая, набегая, зашумели.

Но вот напасть: тропа крива, гнет на сторону облавы!.. Полетели в лес — ан зря: мочижина и сухие малые елки, точно рыбьими скелетами, укрыли путь. Вертались, кляли напрасное рвение, снова искали утек. Синюшка исчез впереди. Пожилого Козича тюфяком хлопало о лошадь. Засвистели стрелы, в траву прошуршала сулица.

— Быстрей, человече! — орал отстающему спутнику Светояр. Вылетел на поляну, оглянулся — Козич тоже выехал. Вопил по-бабьи из-за вонзившегося прямо в мякоть живота дротика.

— А-а! — вскричал Светояр, но продолжал скакать. Поляна кончилась. Мужик остановился, вгляделся в бучу и увидел, как молодые, крепкие ребята из финнского племени короткими мечами отсекли голову павшему — через миг она украсила кол какого-то дикаря. Светояр, отемяшенный увиденным, потрусил по бурой хвое дальше в лес, мотая поникшей, переставшей мерно соображать головой. Начал реветь в лесу: «Синюшка, Синюшка, Синюша!..» Из его глаз текли слезы. «Синюша-а!.. Козич, зачем ты по-еха-ал?..» Достал тяжелый меч, свесил его слабой правой рукой, поднял, положил на седло. Плакал и бормотал что-то под нос…

Спустился с горки. Увидел кого-то на реке — поехал зачем-то туда. Какие-то бабы тявкали на него по-знакомому, но не понять их: они чужачки — говором и умыслом. При них парень малой… Бежит с дротиком навстречу. Кинул в упор — Светояр мечом по дроту скользнул, отбивая. Раненая рука напряглась и рассекла шею убегавшего юнца. После повернул коня, полетел на визжавших и кидавших камни баб. Одной рубанул спину… И вдруг прочухался: «Боже Сый, что я творю?..»

Он сидел на лошади и смотрел на изогнувшуюся в судороге молодую бабу. Глаза его первый раз моргнули, и к голове пошла разумная кровушка. Огляделся, спешился, перевернул женщину, измазавшись об окровавленный дудяшник, с надрывом тихо сказал:

— Прости, сестричка, тебя-то я за что?

— Светояр, айда через речку, што встал?

Мужик сел на коня, перешел на тот берег и присоединился к Синюшке.

— Козича настигли.

— Да я уж понял. Бабу-то пошто?

— Ух, не знаю… Што за племя?

— Может, мордва.

— У них земля большая, — вспомнил отрывки Лесооковых сведений Светояр. — Надь в лес.

— И шибче! Мож, не все без коней… — поддакнул Синюшка.

* * *

В основном стараниями Юсьвы пять идолов были изготовлены заново. Множество столбов и столбиков за ненадобностью пустили под уклон.

Финн, миг назад управившись с работой, глядел на Стрешу — ждал благодарности. Она и раньше чувствовала себя немного неуютно от притязательных поглядов Юсьвы, но в глубине ее тела разливалась теплота приятности. Определенно сознавала, что мерянский молодец не люб ей, хотя прямые взоры его внушали неуверенность, от которой истома трепетно спускалась вниз, щекоча колени. Под конец сегодняшней работы она позволила себе пококетничать.

— Ой, Юсьвушка, благодарю тебя золотничечик! — Она поцеловала его в холодную, с рыжим отливом щеку. Русские мужики смотрели с ревностью на эту картину.

— Стрешка, гляди на него — вроде как ему переплатила! — загремел басом Ижна, кивая на мерь, бывшего в сей миг счастливцем.

Боги выглядели достойно, широко и сурово. По-славянски. Юсьва указывал на них и еще что-то предлагал.

— Уймись, сынок. Не отвадить тебя теперь отсель! — серьезно проговорил Ижна. Пир знал, что бабы охочи пожалеть слабого, и произнес:

— Што ты, Ижна, кметек — ловкий малый. Эна как нарезал! — Похлопал крепыша по плечу. — Заслужил похвалу. Все правильно, доча.

— Только если и нас за помощь почулюкаешь! — подставлялся нынче покладистой Стреше Ижна.

— Ой, ладно!

Стреша брала увесистые головы своих мужиков и звонко чмокала в щеки. Исподлобья зыркнула игривыми очами на юношу и не более: вся в своих делах — говорила лишь со своими. Строя непонятные Юсьве планы, закрепили столбы, потом собрались и ушли. Взглядом лишь Пир удостоил Юсьву. Как на репей, вцепившийся в задницу через тонкие порты, посмотрел назад Пир.

А что он хотел, этот мерянин?.. Русский — каждый человек без исключения — норовом орел, или хоть выжлец, на крайность — подорлик или пес… А мерь — одноликая стая воробьев. Кто-то хлоп в ладоши — вспорхнули дружно, и уж не позвать, не оправдаться за шум. И думай, гадай, как подойти, чтоб не распугать, не обидеть… Юсьва бы внутренне бзыкнул, но вот влюбился!.. Под впечатлением прикосновения теплых губ иноземки пошел домой. Самопальный ваятель и резчик только что черпнул вдохновения и будет несколько дней самозабвенно месить глину, чиркать острыми штихелями, постукивать молоточком и, страдая, думать-грезить о Стреше, Светояре, Лесооке…

* * *

Синюшка со Светояром пробирались к дому. Татарские, муромские и мордовские селения, располагавшиеся на открытых полях и дорогах, сменились мещерскими и мерянскими — в глубине леса. Никто в этих вотчинах не узрел двоих на конях. После случая с облавой они для окружающих на время превратились в тени, в бестелесные призраки. Безо всякого сожаленья минули Муром.

Осмотревшись с пригорка, обнаружили свою речку и по ширине ее узнали, что следует идти вверх по течению. Шли полдня, ночью заявились домой. Залаял Бранец, заржали кони.

— Это мы пришли…

— Принимайте пропащих…

— Козич сгинул…

— Как же?

— Мордва нас словила…

— Да-а. Вещий был муже…

— Будем просить Мать-Землю-сырую, чтоб утешила и уложила его косточки…

Утром рассмотрели, что виски Светояра покрыла седина. Днем разошлись по делам, но жена никуда не пустила мужа. Он был не в себе. Целовала-миловала свое сокровище, иногда выглядывая за дверь: проверяла Ягодку с Сызом.

Притихший дед с малышкой гладили коняшек, рассматривали новенькие сапожки.

— Никогда не видел такой работы — во как сшиты, тут все на славу! — разъяснял дед с пылом большого знатока несмышленому дитю разгаданные секреты под-воротов, нахлестов и швов. Девочка глядела на Сызушку и сапожки и меж протяжным «а-а-а», выговаривала: «Да, вот как!..» — И потом, встрепенувшись:

— Мама где?