Читать книгу "История философии. Древняя Греция и Древний Рим. Том I - Фредерик Коплстон"

Те, кого выберут в качестве кандидатов на роль правителя, получат не только музыкальное и гимнастическое образование, но и познакомятся с математикой и астрономией. Впрочем, они будут изучать математику не только для того, чтобы уметь производить расчеты, которые умеют делать все остальные, но главным образом для того, чтобы познавать умопостигаемые объекты – не «ради купли–продажи, о чем заботятся купцы и торговцы, но для военных целей и чтобы облегчить самой душе ее обращение от становления к истинному бытию»7, чтобы научиться постигать истину и приобрести философский склад ума. Но все это будет только прелюдией к диалектике. Когда же кто–нибудь делает попытку рассуждать, «он, минуя ощущения, посредством одного лишь разума устремляется к сущности любого предмета и не отступает, пока при помощи самого мышления не постигнет сущности блага. Так он оказывается на самой вершине умопостигаемого»8. Таким образом его душа поднимется ввысь, в мир идей. Выбранные правители государства, или, скорее, те, кого изберут в качестве кандидатов в стражи, здоровые как быки и наделенные добродетелью, пройдут постепенно весь курс обучения, и те, которые достигнут при этом успехов, в тридцатипятилетнем возрасте будут специально отобраны для изучения диалектики. Проучившись еще пять лет, они «будут вынуждены вновь спуститься в ту пещеру (см. аллегорию пещеры в главе 19), их надо будет заставить занять государственные должности – как военные, так и другие, подобающие молодым людям, пусть они никому не уступят и в опытности. Вдобавок надо на всем этом их проверить, устоят ли они перед разнообразными влияниями или же кое в чем поддадутся»9. После пятнадцати лет такой проверки зарекомендовавшие себя с самой лучшей стороны (к тому времени им будет уже пятьдесят лет) будут приведены к окончательной цели – их заставят «устремить ввысь свой духовный взор и взглянуть на то самое, что всему дает свет, а увидев благо само по себе, взять его за образец и упорядочить и государство и частных лиц, а также самих себя – каждого в свой черед – на весь остаток своей жизни. Большую часть времени они станут проводить в философствовании, а когда наступит черед, будут трудиться над гражданским устройством, занимать государственные должности – не потому, что это нечто прекрасное, а потому, что так необходимо ради государства. Таким образом, они постоянно будут воспитывать людей, подобных им самим, и ставить их стражами государства взамен себя, а сами отойдут на Острова Блаженных, чтобы там обитать. Государство на общественный счет соорудит им памятники и будет приносить жертвы, как божествам, если это подтвердит пифия, а если нет, то как счастливым и божественным людям»10.

7. В восьмой и девятой книгах «Государства» Платон развивает философию истории. Наилучшее государство – это аристократическое государство; но если два высших класса объединяются, чтобы захватить собственность других граждан, и превращают их фактически в рабов, аристократия превращается в тимократию, которая представляет собой преобладание яростного элемента. После этого начинает расти любовь к богатству, и тимократия превращается в олигархию, в которой политическая власть основывается на имущественном цензе. В олигархическом государстве создается класс бедняков, которые в конце концов восстают и устанавливают демократию. Но непомерная любовь к свободе, характерная для демократии, порождает тиранию как реакцию на демократический строй. Сначала ставленник простого народа под особым предлогом заводит себе телохранителей, а затем он отбрасывает этот предлог, совершает переворот и превращается в тирана. И подобно тому как философ, подчиняющийся голосу разума, – самый счастливый человек из людей, а аристократическое государство – самое лучшее и счастливейшее из государств, так и деспот, раб своих амбиций и страстей, является самым худшим и несчастнейшим из людей, а государство, управляемое тираном, – наихудшее и самое несчастное из всех государств.

«Государственный муж» («Политик»)

1. В конце диалога «Политик» Платон говорит, что политическое искусство, искусство царей и правителей, нельзя отождествлять с искусством полководца или судьи, ибо эти искусства – подсобные. Полководец является помощником правителя, а судья выносит решения в соответствии с законами, принятыми законодателями. Поэтому царское искусство должно превосходить все эти искусства и науки и может быть определено как «искусство, которое правит всеми прочими и печется как о законах, так и вообще о всех делах государства, правильно сплетая все воедино»11. Платон объясняет, чем монарх отличается от тирана – правление тирана основано на выполнении его прихотей, в то время как правление истинного царя и государственного мужа – это добровольное руководство добровольно подчиняющимися двуногими.

2. «Никогда многие, кем бы они ни были, не смогут, овладев подобным знанием, разумно управлять государством, единственно правильное государственное устройство следует искать в малом – среди немногих или у одного»12, а в идеале правитель (или правители) должен законодательствовать в соответствии с каждым конкретным случаем. Платон настаивает на том, что законы должны изменяться или подгоняться под требования жизни и никакие суеверия и традиции не должны препятствовать приведению закона в соответствие с изменившимися условиями и новыми потребностями. Было бы столь же абсурдно цепляться за устаревшие законы, не соответствующие новым обстоятельствам, как со стороны врача требовать, чтобы пациент придерживался старой диеты, несмотря на то что изменившееся состояние его здоровья требует новой. Но поскольку для этого требуется божественное, а не человеческое знание, мы должны довольствоваться тем, что имеется у нас под рукой, – законами. Правитель должен руководить государством в соответствии с писаным законом. Закон должен стать абсолютным владыкой, а общественный деятель, нарушивший его, подлежит смертной казни.

3. Управлять страной может один человек, несколько или множество людей. Лучше всего управляет один человек, поэтому самый лучший государственный строй – это монархия (не говоря уже об идеальной форме правления, когда монарх устанавливает свой закон для каждого конкретного случая); правление нескольких людей – это управление второго сорта, а самое худшее – это когда правит множество. Если же говорить о правлении, не подчиняющемся законам, то самое худшее – это правление одного, то есть тирания (поскольку приносит больше всего вреда), чуть получше – правление нескольких и самое лучшее – это правление многих. Таким образом, согласно Платону, демократия – это наихудшее из всех видов управления, основанных на законности, и наилучшее из видов, основанных на беззаконии, поскольку «оно во всех отношениях слабо и в сравнении с остальными не способно ни на большое добро, ни на большое зло: ведь власть при нем поделена между многими, каждый из которых имеет ее ничтожную толику»13.

4. То, что Платон думал о демагогах–диктаторах, ясно из его замечаний о тиранах, а также из его высказываний о политиках, лишенных знания, которых следовало бы называть фанатиками. Он называет их защитниками «величайших химер, да и сами они всего лишь химеры, завзятые подражатели и шарлатаны и потому – величайшие софисты из софистов.

«Законы»

1. Платон написал «Законы» под влиянием личного опыта. Так, он говорит, что, вероятно, самым подходящим условием для внедрения в жизнь желанной конституции было бы сотрудничество просвещенного государственного мужа с просвещенным и рассудительным тираном или монархом, поскольку только деспот сумеет провести намеченные реформы в жизнь. Опыт Платона (неудачный) в Сиракузах показал ему, что в городе, управляемом одним человеком, можно скорее провести конституционные реформы, чем в демократическом государстве вроде Афин. Опять–таки, на мировоззрение Платона сильно повлияла афинская история. Когда–то Афины были центром торговой и морской империи, а потом, во время Пелопоннесской войны, лишились своего могущества. В четвертой книге «Законов» он утверждает, что город должен располагаться не ближе восьмидесяти стадий от моря – хотя и это слишком близко, – иными словами, государство должно быть аграрным, а не торговым, то есть производить свои собственные продукты, а не ввозить их. Традиционное предубеждение греков против торговли и коммерции слышится в следующих словах Платона: «Близость моря хотя и дарует каждый день усладу, но на самом деле есть горчайшее соседство. Море наполняет страну стремлением нажиться с помощью крупной и мелкой торговли, вселяет в души лицемерные и лживые привычки, и граждане становятся недоверчивыми и враждебными как по отношению друг к другу, так и к остальным людям»14.