Читать книгу "Как Китай стал капиталистическим - Нин Ван"

При Мао Цзэдуне децентрализованная китайская экономика открывала простор для инициативы на местах. Но ни одна из инициатив не была доведена до конца: всякий раз мешали развязанные Мао политические кампании. Многие виды экономической деятельности, которые позже сочтут причиной неудач экономической политики Мао, изначально возникли в результате местных инициатив. Например, первая общественная столовая появилась в провинции Хэнань, а первая народная коммуна – в провинции Хэбэй. Знаменитая образцовая деревня Дачжай находится в провинции Шаньси. В качестве локального решения локальных проблем каждая местная инициатива была эффективной. Но, будучи одобрены Мао, местные изобретения воспринимались в качестве универсального инструмента. Все инициативы такого рода продвигались и применялись повсюду в Китае, независимо от местных условий. Катастрофические результаты очевидны любому, кто мало-мальски знаком с тем периодом истории.

Однако при Дэн Сяопине центральное правительство исповедовало иной подход к местным инициативам. 8а исключением частного фермерства, Пекин стал крайне осторожно применять местные инициативы в масштабе всей страны. Довольно часто после того, как какая-нибудь местная инициатива получала одобрение Пекина, чиновники из других регионов посещали место, где она зародилась. Но в большинстве случаев чиновники на местах сами решали, как приспособить чужое нововведение под местные условия и стоит ли вообще это делать.

Когда местные органы власти (всех уровней – от провинциального и муниципального до уездного и волостного) попытались выяснить, как лучше развивать местную экономику, Китай превратился в лабораторию, в каждом уголке которой ставился свой эксперимент. В результате возникло множество моделей экономического развития, каждая из которых была названа в честь города или уезда, где она впервые была опробована. Одновременно ставились различные эксперименты с институциональными механизмами, тестировались различные идеи в области ускорения экономического роста и проверялись противоборствующие представления о перспективах новой отрасли или будущего уже существующей. Гигантские размеры и невероятная разнородность Китая предоставили свободу для проведения всяческих экспериментов и для конкуренции. В то же время единые ценовая и налоговая системы, а также возникший в середине 1990-х годов общенациональный рынок подчиняют всех общей рыночной дисциплине и гарантируют, что региональная конкуренция в общем будет работать на повышение эффективности. Таким образом, территориальные преимущества Китая непосредственно преобразуются в темпы экономического роста; это ключ к пониманию той, казалось бы, чудесной скорости, с которой страна перешла на рыночные рельсы. Вместо «ускоренной индустриализации» – стратегии экономического развития во времена Мао, проводившейся в жизнь под давлением со стороны центрального правительства, – в Китае начиная с 1990-х годов появились тысячи промышленных парков, каждый из которых воплощал местное видение экономического развития и местную инициативу в сфере индустриализации. Идеалистический лозунг Мао Цзэдуна середины 1950-х – «Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ» – был реализован в сфере экономики.

12

Региональная конкуренция в Китае имела еще одну особенность: значительное участие иностранного капитала в экономике Китая в переходный период. Привлечение иностранных инвестиций (в первую очередь произведенных компаниями, входившими в список Fortune 500) было и остается важнейшей задачей промышленных парков. О самого начала китайское правительство говорило об открытости как о критически важной составной части экономической реформы. В результате Китай неизменно оставался крайне привлекательным местом для прямых иностранных инвестиций. В 1980-х годах в Китай потоком лились прямые иностранные инвестиции из Гонконга и Тайваня. Приток капиталовложений из других мест начался только в 1990-х годах. В 1980-х годах объем таких инвестиций составлял в среднем около 2 миллиардов долларов США в год. После южного турне Дэн Сяопина он резко вырос и начиная с середины 1990-х колебался между 40 миллиардами и 60 миллиардами долларов США в год.

«Повсеместное присутствие» компаний с иностранным капиталом вызвало беспокойство некоторых экспертов, задумавшихся, не слишком ли сильно зависит Китай от инвестиций из-за рубежа (например: Huang Yasheng 2003: 20). В 1994 году инвестиции зарубежных компаний составили 17 % всех инвестиций в основные средства в Китае. К 2000-му показатель снизился приблизительно до 10 % и продолжал падать, несмотря на рост прямых иностранных инвестиций в Китай. Но преобладание иностранного капитала в китайской экономике, особенно в обрабатывающей промышленности, было постоянным спутником экономической реформы с самого ее начала. В любой момент можно было обнаружить, что во многих отраслях доминируют иностранные фирмы. Так, в 1980-х годах тайваньские фирмы держали контрольные пакеты акций в компаниях, занятых в производстве одежды и обуви (71,8 %), изделий из древесины и бамбука (75,7 %), кожи и меха (79,6 %). В отличие от Японии и Южной Кореи в быстро развивающейся автомобильной промышленности Китая доминировали и продолжают доминировать иностранные компании со всего мира, в том числе General Motors, Ford и Chrysler из США, Toyota, Honda, Mssan, Mazda и другие из Японии, Hyundai-Kia из Южной Кореи, а также Volkswagen, Fiat и Peugeot-Citroën из Европы. Многие годы у немецкой компании Volkswagen была самая большая доля на китайском рынке, но в 2007 году ее потеснили американские конкуренты из General Motors.

Прямые иностранные инвестиции выгодны стране-получателю по крайней мере в трех отношениях. Во-первых, для бедных экономик прямые иностранные инвестиции служат готовым заменителем недостаточного внутреннего капитала. Когда Китай только начинал открываться внешнему миру, иностранные инвестиции из Гонконга и Тайваня в провинцию Гуандун сыграли решающую роль в становлении особой экономической зоны в дельте реки Жемчужной. Во-вторых, прямые иностранные инвестиции, как правило, идут рука об руку с передовыми технологиями и управленческими навыками и таким образом способствуют распространению современных технологий и методов управления бизнесом в странах-получателях. В-третьих, прямые иностранные инвестиции означают также доступ к иностранным рынкам. В результате прямых иностранных инвестиций государство-реципиент выходит на внутренний рынок страны, предоставившей капитал, что, как правило, облегчает экспорт. В случае с Китаем, если иностранная компания ориентирована на экспорт, ей предоставляются особые льготы. Неудивительно, что на долю иностранных компаний приходится около трети общего объема китайского экспорта. В некоторых секторах иностранные компании являются ведущими экспортерами произведенной в Китае продукции. В результате Китай, в 1978 году занимавший 30-ю строчку в списке стран – лидеров мировой торговли, в 2009-м занял первое место; в настоящее время он является крупнейшим в мире экспортером и вторым по величине импортером.

В научной литературе, посвященной прямым иностранным инвестициям, продолжаются теоретические споры о том, приносит ли пользу экономике иностранный капитал благодаря побочному эффекту в виде распространения технологий или же не приносит, а также о том, насколько велика эта польза. Авторы многочисленных эконометрических исследований пытались понять, в какой степени прямые иностранные инвестиции в отрасль или в город помогают повысить производительность других, отечественных компаний в той же отрасли промышленности (или в тех, что связаны с ней производственными циклами). Несколько исследований не выявили никакого особого влияния; но даже авторы, обнаружившие такое влияние, указывают, что оно вовсе не столь существенно, как принято считать. Значительное количество прямых иностранных инвестиций Китай привлек благодаря низкой стоимости рабочей силы и нестрогому регулированию. Обычно это воспринимается как очередной повод усомниться в том, что прямые иностранные инвестиции внесли большой вклад в технологическое развитие Китая.