Читать книгу "Ремейк кошмара - Антон Леонтьев"

Даже в том случае, если реальность была всего лишь плодом ее воображения.

— Извините, я не хотел, честное слово! — продолжал оправдываться лже-Роман, а Юлия, наблюдая за ним, не верила ни единому его слову.

Конечно, хотел. Более того, мечтал.

— Значит, вы просто решили продолжить выполнять заказ моего покойного отца, следовали за мной по пятам, а теперь и высвободили из лап доктора Черных? — спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более убедительно.

— Именно так и было, — кивнул с явным облегчением тип, и Юлия, полностью игнорируя его долгий рассказ, смотрела на него и думала об одном: все, в чем он пытается убедить ее, вранье.

От первого до последнего слова.

Интересно, он и есть Великий Белк? Юлия прикинула — молодой, крепкий, явно сильный мужчина. Такому похитить девочек — раз плюнуть.

Но не исключено, что он был всего лишь одним из членов команды исполнителей, работавших на своего босса, истинного Великого Белка — доктора Черных.

Ну, конечно — доктор Черных! Элементарно, Ватсон…

Она ведь пыталась понять, отчего Белк. И переставляла в своем кошмаре буквы. Белк, то есть блек — black. Она ведь думала даже в своем кошмаре о том, что это по-английски «черный».

Ну да, все просто — black, то бишь «черный». Или доктор Черных.

Он же Черный человек.

Она едва сдержалась, чтобы не расхохотаться в лицо о чем-то сосредоточенно вещающему лже-Роману.

Тот, снова схватив ее за руки, произнес:

— Вы поняли, о чем я говорю? Что никаких убийств детей не было вообще, и все это вкладывалось вам в голову, чтобы возложить ответственность за весь этот кошмар, на самом деле являющийся выдумкой, на вас…

— Конечно, конечно, — произнесла Юлия, дивясь тому, как у нее складно вышло. — Я все поняла. Это просто кошмар какой-то!

В комнату вошла лжемедсестра, и Юлию снова пронзила догадка. Ну да, девочек похищала женщина. Только не она сама. И не несчастная Вероника, которая была не более чем шпионом дяди Игоря.

А вот эта резвая особа. С кулоном-белочкой. Еще бы, ведь ее властелином был Великий Белк.

Именно она заманивала детей в фургон, именно она похищала и доставляла их…

Ну, или на пару с этой врушей Юлией Ивановой, которая — и в этом она ничуть не сомневалась — была еще одной соучастницей доктора Черных, лже-Романа и их подручных.

Все было в самом деле очень просто.

Юлия обвела взором комнату, в которой находилась. Не исключено, что вовсе не в летний лагерь «Веселые бельчата», который был специально оборудован так, со всем этим кошмарным реквизитом, и все для того, чтобы — и в этом лже-Роман был прав — привести ее мысли о том, что она…

Великий Белк.

— Извините, я сейчас вернусь… — сказал лже-Роман, уходя вместе с лжемедсестрой. А Юлия, проводив их взглядом, задумалась о том, что тогда выходит, что и ее бегство из клиники было всего лишь инсценировкой…

Но зачем?

И она расхохоталась — ну конечно, это часть так называемой терапии, о которой столь велеречиво вещал этот преступный эскулап. Только целью терапии было вовсе не лишить ее паразитарного «я», а, наоборот, внушить ей идею о наличии у нее этого паразитарного «я», а в лучшем случае в самом деле спровоцировать у нее появление этого самого паразитарного «я».

И тут ее взгляд упал на лежавший на столике мобильный. Юлия, чувствуя, что все волнение, которое только что буквально переполняло ее, улеглось, крутя руками колеса инвалидного кресла, приблизилась к столику и взяла мобильный.

Кому она могла позвонить? В полицию — но поверят ли ей? А если и поверят, то что ей сказать на вопрос о том, где она находится. Об этом она не имела ни малейшего понятия.

Юлия дотронулась до экрана мобильного — и увидела то, что, собственно, и ожидала увидеть. Ей требовалось ввести четырехзначный код.

Юлия положила мобильный обратно на столик. Что же, это лишний раз доказывает, что то, что сейчас с ней происходит, происходит наяву. Потому что во сне или в галлюцинации у нее бы непременно получилось разблокировать мобильный.

В настоящей жизни такого не бывает.

Юлия подумала, что, в сущности, она может обратиться только к одному человеку, который — и он доказал это — готов на все, чтобы спасти ее, потому что безгранично любит.

К своему мужу.

В голове всплыли цифры его мобильного — странно, она никогда не ставила перед собой задачи запоминать номер мужа, однако выходит, что если она, с учетом ее провалов в памяти, что и забыла, то многое, чуть ли не все, но только не это.

Все же человеческая память крайне избирательна.

Юлия откатилась в сторону, слыша громкие голоса своих очередных тюремщиков, что доносились до нее со двора. Она вздохнула, внезапно понимая, что выхода, наверное, нет.

И что Великий Белк, так или иначе, настигнет ее.

В этот момент ее взгляд упал на стенку шкафа, которая до этого времени была сокрыта от ее глаз, и Юлия увидела, что на пыльном выцветшем линолеуме находится древний дисковый телефонный аппарат — ядовито-горчичного цвета.

Ну естественно, не зря же Квазимодо распевал: «Великий Белк придет и всех нас без горчицы пожрет!»

Без горчицы!

Не веря в подобную удачу, Юлия подкатилась к шкафу, нагнулась — и без проблем сумела коснуться телефонного аппарата.

Она была уверена, что он отключен: так же как и во сне. А если и подключен, то не работает. А если подключен и работает, то по нему все равно нельзя позвонить…

Сама того не замечая, Юлия, размышляя о том, что у нее ничего не выйдет, набрала номер мобильного Романа.

Ах, ну да, если подключен, работает и можно позвонить, то абонент «временно недоступен»…

Раздался длинный гудок.

Не подойдет, не подойдет, не подойдет…

Звонок приняли на третьем гудке, и в трубке раздался голос мужа — резкий, обеспокоенный, какой-то бесконечно усталый:

— Слушаю!

Юлия попыталась что-то сказать, но в горле у нее возник спазм — то ли от волнения, то ли от переполнявших ее чувств. Видимо, она все еще не верила, что такое возможно и что такое возможно так просто, а потому не могла выдавить из себя ни слова.

— Слушаю вас! — повторил призывно муж, и Юлия вдруг поняла: он сейчас повесит трубку, и…

— Солнышко, это ты? — вдруг произнес муж, и Юлия, услышав его любимое к ней обращение, всхлипнула и, чувствуя, что по щекам струятся слезы, вдруг обрела дар речи.