Читать книгу "ХЗ. характер землянина - Оксана Демченко"

Я Серафима Жук. Слава богу, я человек. Ха! Могу верить, что мир плоский и стоит на слонах. И ничего мне за это не будет…

– Прюм!

– Опять?

– Лив-ц-си! Лив-с-си. Сдала ёк-ц-зам… замен! С-ц-дала? Йа-я… Я?

– Вероятно, – вопреки бредовости вопроса и тем более его произнесения, ответил Ливси. – Знания ты впитала. Затем сработали механизмы, которые я плохо понимаю. Ты сбросил лишнее. Мозговая активность на исходном уровне, до эксперимента. Макс не пострадал. Правда, он проходит тесты со сбоем по трем вопросам. Десять конечностей, вот на чем он настаивает особенно упрямо. Но Зэйра вроде бы корректирует его. Спутницы так плотно настраиваются на тех, кого назвали «мой». Я заинтригован. Так, реакция на речь адекватна. Пре-вос-ход-но! Сколько у тебя конечностей?

– Ё-мое.

– Точнее?

– Четыре. Есть хочу. Хочу. Хочу!

– Пре-вос-ход-но! Пищевое стимулирование работает лучше волнового? Ах, какие данные. Какая чистая картинка.

Я хрустела шариками и жмурилась. Я почти привыкла к тому, что я – это я. Одно беспокоило. Катастрофа. Когда у меня было много ловких лап и туча вострых глаз, я видела вселенную такой прекрасной… я знала уймищу чего-йто гениального. Но я совершенно не могла… не могло? не могил? Ц-ц-ц… Цшл-йшш… ну и фигня в голове-ц! Я не могла понять, что проблема вообще есть. Для того создания не было смысла в постановке задачи, это помню ярко. Как же тогда мы… я? Как искали решение?

– Ц-цц! Катац-ц-трофа?

От волнения я подавилась шариком, села и закашлялась. Слезы градом! Воду пить – удобно. Свет не мешает. Зрение – это я уже умею. Фокусируюсь… еще… ага. Это Ливси. Тускло-серый антипират с улыбкой «смерть Голливуду».

– Пока не знаю, что у нас по катастрофе. Макс был с сознании три минуты по удобному тебе счету времени. Прошел тестирование на логику. Восстановил речь. Сказал внятно одну фразу.

– А?

– Пространство некуюкно, время некуюкно. Ц-ц-ц, – густым басом Макса, рыкнул Ливси.

Фрагмент шифрованного дневника. Запись 2543

«Создавать живые игрушки для взрослых оказалось очень интересно. Мы начали с собеседников. Сейчас мы производим спутниц, объекты заботы (проект вечные дети), нянь. В каждом случае было весьма интересно искать особенных, в чем-то уникальных людей под исходник «костыля». Так, оригинал няни, сильный эмпат типа эмо с высоким индексом симпативности, редчайшее явление. Получить материал было непросто, но дело того стоило. А собеседники! Это же дар превыше телепатии – слушать, слышать и разделять, не становясь пассивной «тенью» говорящего. Увы, скоро бытовой и семейный сегменты будут исчерпаны, да и поиск оригиналов – дело штучное, на поток его не поставить. Признаю на сей раз, человек потрясает своими скрытыми ресурсами и своим потенциалом разнообразия проявлений. Значит, на повестке дня проекты более масштабные.

Я готов создавать резервные армии, спящие до своего часа – такие есть у дрюккелей и это многим кажется перспективным. Я настрою производство идеально слаженного, «сыгранного» командного состава всех рангов. Поиск оригинал-лидера для этого проекта идет в полную силу. Нам нужные подлинные гении, успешно реализовавшие себя в этом мире. Мы отрежем лишнее и упорядочим несистемное.

Этот проект не просто выведет Интру на новый уровень. Он даст мне искомое. Империя наконец-то перестанет игнорировать систему. Для нее мы создадим тестовых псевдолюдей. Многое, очень многое можно установить лишь в натурных опытах на социуме, как пребывающем вне кризиса, так и переживающем (либо не способном пережить) катаклизм.

Проводить тесты на населении недопустимо? Мы обойдем ограничение, оставляя чистыми руки наших заказчиков.

История четырнадцатая. Стратегия в переводе с пырского

Когда катер Бмыга вынырнул из прыжка, возле габа Уги было так тесно, что любое пилотирование в неавтоматических режимах подпадало под запрет. Сам запрет смысла не имел: габ не принимал гражданские корабли с того момента, как в центре получили сигнал бедствия, отправленный ут-габрехтом Серафимой Жук… Единственное исключение из запрета было сделано для Бмыга по личному распоряжению габрала Рыга.

Катер протиснулся в «щель» нейтрального пространства меж чудовищными по массивности армадами всевозможных «наблюдательных групп», склонных доверять, но проверять. И перепроверять. И, наконец, убедившись в отсутствии подвоха, отсылать данные на повторную экспертизу…

Саид ждал официального опекуна на пирсе. Вопреки всем бедам, он радовался, втайне от себя самого по-детски полагая: пыр справится, уж он-то не допустит худшего. Радость остро пьянила, накладываясь на вечернюю еще усталость. Тогда Саид довел себя до частичной утраты зрения от перегрузки мозга, но из упрямства не бросал попыток собрать из обломков сознание Тьюитя. Ночью Ика торжественно, на вытянутых руках, доставило цветок энна, уложило на капсулу, закрывающую наиболее пострадавшую из голов габмурга.

– Гармония, – прошелестело Ика, улыбаясь Саиду. – Отдыхай.

Это было прямое и грубое, на уровне приказа, влияние. Такое обвораживающе-заботливое, что возразить не получилось. Пришлось заснуть на целых два часа, до сигнала о прибытии катера. И вот Саид, шатаясь, добрел до пирса, чтобы прижаться к стене и старательно изгонять из взгляда мольбу о разгрузке. О подобном просить – невозможно, тем более пропала Гюль, сам Бмыг на грани срыва. Наверное. Срыв у пыра – подобного Саид еще не наблюдал и мысленно не мог представить…

Саид зевнул и старательно промассировал уши. Вроде бы это должно на время помочь взбодриться. Сколько еще ждать, кто знает? Прежде любой гость габа сам себя регистрировал. Теперь катер благонадежного в любом смысле пыра тщательно изучают два габарита со спецоборудованием и три дрюккеля из рюкла ошт. Рыг хотел лично поторопить подчиненных, но не смог. Он опять весь в бесконечных пояснениях к убийственно длинным отчетам…

Габ вибрирует тревогой. Запах беды, однажды принятый через память землянина Билли, норовит вернуться хотя бы невнятным ощущением.

Чудится невесть что: дорога во тьму, последняя дорога. Чей мысленный взор всматривается в космический мрак, чьи губы шепчут невнятные слова о воздаянии и провинности? Саид снова растер уши, чтоб они полыхали жаром. Невыносимо читать чужие мысли, а чужие ночные кошмары – это перебор.

– Гав, – жалобно выдохнул телепат. – Я на пределе, правда. Не хочешь быть чалмой, ну пристройся хоть кепочкой на макушку… Сетчатой. А то вон – «далека дорога твоя… смертной долиной идем… нет приюта и не…»

Голос сорвался. Саид ощутил озноб, ползущий по спине. Кошмар был реален и внятен. Кошмар уже не шептал, а грохотал слитным хором мыслей, подобных звеньям нерушимой цепи. Цепь наматывалась на кулак. На многие кулаки. Пальцы касались граненых, заполированных звеньев.

– Гав! – закричал телепат и побежал, спотыкаясь и слепо трогая стену.