Читать книгу ""Ничего особенного", - сказал кот - Майкл Суэнвик"

Я стараюсь выиграть время для хозяина. Он сможет скрыться. Когда вы умрете, я стану убийцей полицейского. Внимание всего департамента сосредоточится на мне. Десятки полицейских будут просеивать пепел в поисках улик. И никому не будет дела до хозяина. Он окажется всего лишь еще одной уликой. Ну и где же у меня спички? А, вот они.

Не надо! Мы еще можем договориться! Я…

Огонь вспыхнет очень ярко. Вам лучше бы закрыть глаза.

Прошу тебя…

Прощайте, офицер. Очень жаль, что вы никогда не узнаете любви такой женщины, как я.

Пушкин-американец

В 1817 году в город Екатеринбург, лежащий в Уральских горах, занесло некоего американца, имя которого давно забылось. Это был молодой человек, унесенный неведомыми превратностями судьбы немыслимо далеко от родной Филадельфии. Каким-то образом ему удалось устроиться секретарем к американскому промышленнику, совершавшему в обществе жены вояж по России и уделившему особое внимание природным богатствам Урала.

В ту пору Екатеринбург, хоть его история и насчитывала целый век, оставался тихим провинциальным захолустьем. Правда, совсем недавно в его окрестностях отыскали золото (что явилось едва ли не основной причиной, по которой промышленник завернул в такую даль), в город хлынули горняки и разнообразные искатели приключений, что принесло туда этакий дух пограничной вольницы, но доставило немало тревог местной аристократии, которая неустанно принимала и развлекала заезжего промышленника в своих дворцах. Изобилие серебра и хрусталя, французских вин и ирландских кружев, теноров и талантливых дочерей, искусно игравших на фортепианах, на время умиротворило дурное настроение жены промышленника, давно уставшей от тягот и лишений чрезвычайно длительного путешествия.

Так выглядят факты при попытке восстановить их, опираясь на данные позднейших времен. Достоверно известно лишь об одном событии: одним прекрасным летним утром промышленник и его супруга, никого не предупредив, уселись в карету и навсегда покинули Екатеринбург, оставив там своего секретаря.

Рязанову, в чьем доме квартировал визитер, это доставило определенные трудности. Молодой человек сам по себе был никем, и содержать его в качестве гостя не представлялось возможным. Но и выставить его тоже было нельзя. Он, пусть и косвенным образом, все же являлся объектом гостеприимства, от коего нельзя было отказать без веской причины. При всем при том обстоятельства, при которых американцы бросили здесь своего соотечественника, наводили на определенные подозрения – промышленник был намного старше своей молодой жены, а парень был хорош собою, – которые непременно наводили сомнения морального характера на любого, кто мог бы приютить его.

И в довершение всех бед он совершенно не говорил по-русски.

Несколько самых почтенных обитателей Екатеринбурга собрались в наполненной густым табачным дымом комнате Английского клуба (так местные вельможи назвали свое собрание по примеру Москвы, хотя ни одного англичанина в этих краях не имелось), чтобы разрешить трудности. Американец был здоров и силен, но, не зная языка, не был пригоден ни для какой работы. Даже горняк должен понимать приказы и предупреждения. Так что проблема была непростой. Но в конце концов решение было найдено, и на следующий день делегация во главе со стряпчим Никитичем, худо-бедно владевшим английским, послала за американцем.

Американец внимательно и почтительно выслушал вступительные речи и сказал:

– Джентльмены, приношу глубокие извинения за то, что причинил вам столько хлопот. Должен сразу сказать, что у меня и в мыслях нет предъявлять вам какие-то претензии. Я и так в большом долгу перед господином Рязановым и его семьей, которые так заботливо отнеслись ко мне. Увы, у меня нет ни единого пенни, так что я не в состоянии расплатиться с ними сейчас, но рассчитываю сделать это, как только поправлю свои дела.

Но я готов освободить их от своего обременительного присутствия. У меня, правда, нет никаких планов, я не представляю себе, куда можно было бы направиться, и потому был бы чрезвычайно благодарен всем, кто подсказал бы мне, где можно найти хоть какую-нибудь работу. Впрочем, я понимаю, что и это может не получиться.

Эта достойная речь, переведенная на русский язык, была встречена почтенными дельцами с одобрением и облегчением, ибо в ней была выражена готовность принять то предложение, которое они успели подготовить. И некто, взявший на себя обязанности главы спешно собранного комитета, сообщил, что в городе имеется почтенный и весьма престарелый священник, который в свои лучшие годы был душою местного общества. Теперь его разум начал угасать, и ему требуется компаньон – секретарь-помощник, поспешил добавить оратор, хотя как ученый батюшка, конечно… ну, короче говоря, американцу нужно будет в основном рубить дрова, убирать в доме и готовить пищу. За это он получит кров, еду и небольшое денежное жалованье. Не щедрое, но достаточное для существования бережливого молодого человека. Ну а он, конечно, оценит по достоинству общение с добродушным и нетребовательным отцом Астуриасом и заодно получит возможность выучить язык своей новой страны.

Все это американец воспринял с искренней благодарностью. Под конец он пожал руки всем представителям комитета и поблагодарил за заботу. После чего те разошлись по домам к своим женам, распространяя вокруг себя ореол высокой добродетели, и поскольку все прошло точно так, как было задумано, не прошло и месяца, как они позабыли о молодом человеке.

Пришла осень, а потом и зима. Американец прилежно заботился о старике, которому, как выяснилось, секретарь был вовсе не нужен, потому что он медленно, но верно выживал из ума. Однако молодой человек старательно готовил и убирал, был всегда приветлив и быстро освоил начатки знаний русского языка, так что теперь мог обходиться без посторонней помощи.

Как-то весенним днем молодая женщина по имени Елена Михайлова, проходя мимо дома священника, услышала, как за забором заливаются хохотом дети, и остановилась посмотреть, во что же они играют. Оказалось, что американец сидит на бревнышке, а перед ним, на траве, полукругом расположились ребятишки. Услышанное же просто зачаровало ее.

– Ну, кто следующий? – спросил американец.

– Баба-яга! – выкрикнул один из малышей.

Американец задумался ненадолго и торжественно провозгласил:

Баба-ягакостяная ноганос крючкомголова сучком…

Сделал паузу, придумывая заключительную строчку. Потом его лицо просветлело, и он закончил:

Жопа ящичком.

Ребятишки снова расхохотались, да так, что двое из них покатились по земле. Тут американец увидел наблюдавшую за происходившим Елену и поспешно обратился к детям:

– Ну, друзья мои, еще один стишок, и разойдемся до завтра.

– Колесо! – пискнула девочка с косами до пояса.

– О, это слишком просто, – отозвался американец.