Читать книгу "Если ты найдешь это письмо? Как я обрела смысл жизни, написав сотни писем незнакомым людям - Ханна Бренчер"

И ее внучка – молодая и целеустремленная – не могла смотреть, как бабушка Мэри живет в таком отчаянии и печали. Однажды она приехала к ней и увидела, что Мэри сидит в кухне и говорит, что хочет освободиться.

«Дождь кончится», – вот что сказала девушка своей бабушке. Со временем дождь кончится. Больше она в тот момент ничего не могла придумать. Эта девушка написала нам и собрала письма для своей бабушки. Она решила подарить их той на Рождество. Мэри прочла все эти письма, сидя в своем любимом кресле. Потом собралась с силами, поехала в своей коляске в кухню и объявила всем, что не собирается умирать. Она будет читать эти письма снова и снова и намерена задержаться на этом свете.

А еще была Хелен. Она росла как обычная деревенская девчонка. У нее был диплом колледжа, но из-за инвалидности ей пришлось бросить работу. Ей был 51 год. Чуть больше четырех лет назад она познакомилась со своим мужем. Она писала, что они оба всю жизнь хотели найти абсолютную любовь и вот теперь нашли друг друга. Нашли то, что было нужно обоим.

Она сидела в приемной врача, когда наткнулась на рассказ о любовных письмах. Она взяла журнал домой и показала эту статью мужу. Учитывая медицинские проблемы, счета и множество забот, лежавших на их плечах, они не могли жертвовать деньги на благотворительность. Но, прочтя ту статью, они осознали, что могли бы дарить любовь. Так что супруги начали вместе писать любовные письма и оставлять в своем городке повсюду, где оказывались по делам в течение дня. В здании суда, в парке, в продуктовом магазине… иногда и в необычных местах, например под скалой на озере.

Хелен рассказала мне, что у нее есть одно маленькое желание. Она хотела знать, какое воздействие она оказывает на мир. Она хотела видеть, что кого-то волнует ее существование. Однажды утром, оставив очередное письмо в суде, она заметила, как какой-то человек его подобрал. Она решила пронаблюдать за ним и увидела, что он поделился содержанием письма с двумя другими людьми. Читая его, они плакали. «Вы подарили мне исполнение моего желания, – писала она. – Я буду делать это, пока мне не откажут руки».

Однако, как ни странно, с тех пор как эти супруги стали оставлять в городе письма, время от времени в их доме стали появляться люди, которые привозили продукты и одежду. Они никому не сообщали, что им нужны такие вещи; люди просто стали заботиться о них. Таких странных случаев было несколько. Она писала, что не знает, что и думать. Она не знала, стоит ли видеть в этом руку Бога. Не понимала, как это следует называть. Она просто знала, что верит в безусловную любовь. И что на самом деле только она имеет значение.

Составляя ответ Хелен, я остановилась, написав один абзац. Думаю, во что бы ты ни решила верить, когда бы ты ни решила в это верить, это явит и раскроет себя в свое время. Оно само найдет себе имя. Оно даст тебе о себе знать, рыча изнутри, как лев. Что бы это ни было, я искренне надеюсь, что оно будет смешано с любовью, а не со страхом, сплетено с достоинством и ни с чем меньшим. Ты заслуживаешь достоинства, помимо всего прочего в этом мире. Ты заслуживаешь Бога и веры, и убежденности в том, что ты достойна по самой своей сути.

Вот что я узнала о Боге и человечестве в эти дни, – все это связано с достоинством и с восстановлением его там, где оно было утеряно. А также с победой и со всеми лучшими вещами, которые всегда существовали до того, как мы научились предавать свою жизнь слабостям и лжи. Все это – процесс, особенно любовь, будь то любовь к Богу или к несговорчивому человеческому существу. Любить трудно. Это значит – отпирать двери, бить стекла. Это открытие новых пространств внутри себя. Это тьма и свет, перемешанные вместе. И в основе этого – медленный, доверчивый строительный процесс, который начинается с того, что ты впускаешь кого-то внутрь.

Я хочу верить, что все это сводится к истине. И если тебе доводилось любить человека так, что, когда он входит в комнату, кажется, будто из нее мгновенно испаряется весь кислород, значит, ты знаешь кое-какие истины. Вот неизменные истины, касающиеся любви: ты готов отдать этому человеку все в своем мире и за пределами своей орбиты. И если он мечтает, чтобы настало утро, то ты хочешь быть для него этим утром. И если ему нужны звезды, ты хочешь быть этими частицами света. А еще ты хочешь просто сидеть рядом с ним и знать, что у него все хорошо. Ты просто хочешь быть свидетелем его величия, хочешь быть прямо там, рядом с ним, в этот момент. Ты желаешь для себя этой чести – быть в его жизни.

Это безумие, потому что так я отношусь к людям, которые ломали меня и отказывались от меня. Но я когда-то думала, что это дико – верить в Бога, который способен испытывать точь-в-точь такие же чувства к такой мелочи, как я.

* * *

Я знаю, что буду меняться в следующие несколько лет и стану более развитой, чем сейчас, но пока я верю в такой род любви. Я верю в религию, которая не столько сидит в церкви, сколько бушует, выплескиваясь на тротуары, в руках людей, знающих, как нужно любить других. Я верю в людей, которые собирают все свое мужество, чтобы сделать шаг вперед и сказать другим, какие они удивительные. Не важно, где бы ты ни был, что бы ты ни делал, – кто-то должен тебе об этом сказать. Я верю в ту необычную форму любви, которая заставляет нас остановиться как вкопанные посреди нашего самого занятого дня – и позаботиться о ком-то другом. Взять кого-то за руку, неважно, знакомую или нет, и сказать: «Тебя ожидает нечто большее. Тебя ждет большая работа. Эта великая работа раскинулась вширь, и вглубь, и вдаль, она смеется над слабостями, которые пытались остановить тебя до сих пор.

Так что возьми меня за руку и не оглядывайся. Ты был создан, чтобы нести нечто большее, чем те маленькие истории, которые ты рассказываешь о себе. Произнеси, начиная путь: Больше, чем это. Больше, чем это».

Истории продолжают приходить. Они приходят каждый день. С каждой историей, которую я читаю, все меньше хочется перевязывать ее белым бантиком или искать счастливую концовку. У большинства историй нет этих красивых белых бантиков. Это происходит по массе причин, но те немногие, которые мне известны, таковы: иногда история становится слишком большой, чтобы связать все ее концы в один узел. Всегда будут несколько нитей, которые ты упустишь. Безумие и глупость – думать, что тебе предназначено закончить такую историю.

История, в которую я влюблена, как раз из таких. Я влюблена в нее и в строку из Т. С. Элиота,[37] которую услышала на днях над блинчиком с бананово-шоколадным соусом: «Ты – музыка, пока эта музыка длится». Эти слова проронила одна моя подруга. Мне кажется, что они идеальны для моментов, когда не годятся ни белые бантики, ни счастливые концовки. Не нужно разбирать симфонию «по винтику», чтобы выяснить, как она устроена, где она кончается и начинается другая музыкальная форма. Это разрушило бы причину, почему жизнь заливает музыкой все вокруг нас. Она делает это, для того чтобы мы стояли, богатые и изумленные, в ее центре и позволяли поглотить себя чему-то гораздо большему, чем мы сами. Время от времени цеплялись за письма других. Находили хороших партнеров по танцам. Снимали обувь и просто танцевали внутри историй, которые переживут нас всех. Внутри музыки, пока эта музыка длится.