Читать книгу "Рай на земле - Яна Темиз"

Конечно, скоро же Новый год. Она хотела было возмутиться, но вспомнила о собственной неготовности выйти на люди, потом увидела Наташин жест, решительно устанавливающий верхнюю границу их деятельности, и мысленно махнула рукой. Пусть, елка уже выше крыши, ничего ей не будет от нескольких сломанных веток, а старушкам радость.

То же самое потом заявила и Наташа.

Она заходила к своей хозяйке не каждый день, уважая построенную той Великую Китайскую стену, но в тот день забежала, видимо чувствуя вину за утреннее вторжение на ее территорию. Собственно, никаких явных границ этой территории не существовало, но они всегда соблюдали эти воображаемые линии, и явление Наташи под елку должно было быть как-то оправданно.

– С этими старушками с ума сойти можно! Ничем их не проймешь, пришлось разрешить им несколько веток сломать. Вы уж извините меня, ладно? Им елки-то при их пенсии не по карману, а на Новый год хочется же, чтоб хоть запах был… ну, я и разрешила. Они там не много сломали, вы не волнуйтесь!

– Да я и не волнуюсь. Ничего ей не будет, моей елке, папа, наоборот, всегда нижние ветки обрубал, это я теперь ее запустила…

– А вы здесь, оказывается, такая известная личность! – обрадовавшись, что ее не ругают, Наташа приступила к услышанным сплетням. Конечно, известная. Кто еще из этого поселка в ее время получил такое образование, ездил за границу, знал китайский – китайский, а не английский какой-нибудь! – язык? Она подолгу была в командировках, почти не показывалась в поселке, стала совсем москвичкой, и для тех немногих, кто помнил еще ее родителей, навсегда осталась известной – не такой, как все. Елисеева-то дочка все по заграницам – что-нибудь в этом роде, поморщилась Елена Георгиевна, но услышала совсем другое.

– Про вас тут прям сериал рассказывают! Говорят, у вас какой-то необыкновенный роман был, правда?

– Кто говорит? Они? – это было странно. Никаких романов, о которых могли знать эти, разводящие коз, женщины, у нее не было.

– Ну да. Эта… Екатерина Марковна, кажется… я ее первый раз вижу, ее молочница наша привела, так вот она на почте работала и, можете себе представить, все письма из-за границы читала. У нее такой роман был в Китае, говорит, такой роман! Он намного старше был и женат, и пост занимал какой-то приличный, так ради Леночки нашей все готов был бросить! Такие письма ей писал, до сих пор, говорит, помню! То про ее руки прекрасные, то стихи какие-нибудь… Я спрашиваю: как же это вы, Екатерина Марковна, чужие письма-то читали? Не стыдно? А она говорит: что же стыдно, когда это работа у меня такая была?! Ничего себе, да?! В наше время просто дико звучит! Так что в этой деревне, видимо, все про ваши дела любовные знают, представляете?

Она слушала и сначала не понимала ни слова. То есть наоборот: она понимала слова, отдельные слова, но о чем это? Неужели о ней?

– А еще? – сдавленным голосом спросила она, когда Наташа сделала паузу, исчерпав тему. – Что он еще писал?

– Да она дословно не помнит, конечно, или я забыла… да вы сами же знаете!

– Не знаю.

– Как?! Почему не знаете? Вы, что же, не получали этих писем? Я так поняла, что они их вскрывали, читали и отправляли… разве нет?

– Они их читали… а я… о господи! Через столько лет!

– Ой, Елена Георгиевна, вы меня простите… может, вам лекарство какое?.. Я же, правда, не поняла, думала, вам приятно будет услышать. Все-таки старый поклонник, она говорит: он так влюблен был, так влюблен! Я и думаю: надо вам рассказать, это же всегда приятно – про поклонников вспомнить!

Елена Георгиевна молчала.

Вот, значит, как все было.

Он писал, она ждала этих писем, но кто-то все решил за них, и письма эти попадали совсем не к тем, не к той, для кого – и только для кого! – были написаны. Кто-то все решил – и она не стала его искать, и не стала звонить, чтобы не услышать голос его жены, и решила, что все кончено.

Все кончилось, не начавшись. Конечно, он говорил про ее красивые руки и плечи, он полчаса не мог прожить без какой-нибудь стихотворной цитаты… он писал ей, писал так, что эти старухи до сих пор помнят его письма… кто же все это так решил?!

– Он был китаец? – услышала она вопрос Наташи и засмеялась. Засмеялась тяжело, до слез, до поданного испуганной Наташей стакана воды, и этот смех сквозь слезы вернул ее к действительности.

– Почему китаец, господи?! С чего вы взяли? – успокоившись, смогла наконец выговорить она.

– Ну… я не знаю, – смутилась Наташа, – они же говорили: письма из Китая.

– Раз из Китая, значит, от китайца? Нет, Наташенька… вы… знаете что… вы идите, со мной все в порядке… я вам потом всю эту историю расскажу. Мне надо все это… обдумать. Одной. Ладно?

Все это надо было обдумать и пережить.

Интересно, где они теперь, эти письма?

В какой-нибудь тусклой папке в никому не нужном архиве того ведомства, которое все за всех решало? Или давно выброшены и сожжены? Они же никому не нужны – как и их жизни, его и ее, жизни, испорченные, уничтоженные этим непрошенным вмешательством!

На следующий день она узнала о его смерти.

Просто поехала в Мосгорсправку – до сих пор существующее и, как ни странно, действующее заведение, и прямо там, у невзрачного киоска, заплатив какие-то смешные деньги, узнала, что этого человека больше нет в живых. Уже несколько лет.

Всего несколько лет.

Слишком поздно.

Если бы она могла предположить, если бы знать, если бы, если бы! Но нет, она ничего не предполагала, она ждала писем, как средневековая дама от своего рыцаря, теперь уже ничего не поправить… а он – что должен был чувствовать он?! Не получая ответа, продолжал посылать их в пустоту, а потом перестал, решив то же, что решила она: что они обмануты, преданы, что все кончилось, так и не начавшись.

– Он умер здесь, в саду, – сказала Елена Георгиевна. – А я и не знала.

– Как? – поразилась Вера. – В вашем саду?..

– В соседнем. С которым у меня… точечная граница. Олег – его сын. Я никогда не знала, как зовут его сына, не могла об этом расспрашивать.

– Как же вы узнали? – Вера чувствовала себя слегка виноватой, ведь, замечтавшись, она, видимо, упустила часть рассказа. Как она узнала про сына? Не в Мосгорсправке же, в которой нашла и ее, Веру: они с Энвером уехали на несколько дней, и Елена Георгиевна выяснила ее фамилию и отчество… у Валеры Мегеры, у кого же еще, он где-то все данные подсмотрел, и очень удачно, что подсмотрел! Еще поймал меня на лжи: мол, говорили, вы с Верочкой старые знакомые, нехорошо!

– Недавно совсем узнала. Не в Анталье, хотя могла бы и там… а могла бы и раньше! Он же приходил ко мне – по-соседски, бумаги какие-то подписать, чай со мной пил! А я… Верочка, какая же я идиотка! Если бы я только прочитала эти его бумаги! Там же наверняка черным по белому: Петровский Олег Евгеньевич, я хоть спросить бы его могла, не однофамилец ли… и отчество, и он бы не смог от меня скрыть, правильно?