Читать книгу "Ловушка памяти - Надежда и Николай Зорины"

– А что, подходили не все?

– Конечно, не все, далеко не каждый подходил. С вами, например, майором милиции, я бы точно не стал связываться. – Тихомиров усмехнулся. – Впрочем, вы бы ко мне и не обратились, слишком любите жить. А мои клиенты были потенциальными самоубийцами. Можно сказать, я и не убивал их в нормальном понимании, только слегка подталкивал, рано или поздно они бы сами…

– Максим Алдонин, насколько мне известно, не был потенциальным самоубийцей.

– Раз ко мне обратился, значит, все-таки был.

– А кстати, как он оказался среди ваших жертв? Тоже по Интернету? Или вы сами на него вышли?

– По Интернету. Я и не знал, что он мой родственник.

– Ладно, – Бородин нахмурился, – рассказывайте дальше. Вы определяли молекулу смерти и что?

– Если она определялась, я продолжал работать с человеком, вступал с ним в длительную переписку, из которой постепенно узнавал о нем все, вплоть до мельчайших нюансов. Потом составлял примерный сценарий его последнего дня, проникал в квартиру, расставлял аппаратуру и делал фильм.

– Как вы проникали в квартиры?

– При помощи ключа. Есть у меня такая универсальная отмычка, хорошая вещь, швейцарское качество. Проникать в каждую квартиру мне приходилось несколько раз: чтобы поставить аппаратуру, забрать продукцию, а потом все снять и уничтожить фильм в компьютере клиента – фильм с молекулой смерти.

– Трудная у вас работа, как я посмотрю! Трудная и опасная. – Бородин с наигранным сочувствием посмотрел на Тихомирова. – И что, ни одного прокола не вышло? Ни разу не попались?

– Я был очень осторожен. Если бы не вышла промашка с Максимом… Ни у одного моего клиента до него не возникало желания показать кому-нибудь фильм или обратиться за помощью к родственникам – они мне полностью доверяли и строго соблюдали инструкции. А Максим… Может быть, вы правы, он действительно не был по сути своей самоубийцей, в отличие от прочих, и потому до самого последнего момента пытался сопротивляться, думал спастись. Возможно, все дело в этом. Он написал Марине письмо и переслал фильм, что зафиксировала камера, расположенная напротив его компьютера. По электронному адресу Марины я через некоторое время вычислил, где она живет. А потом ее увезли в роддом, где я ее при всем желании достать не мог.

– Вы с самого начала думали ее убить?

– Что мне оставалось делать? – Тихомиров развел руками.

– И вас не останавливало то, что женщина ждала ребенка? – Бородин сорвался на крик.

– Я не мог оставить ее в живых. Стал ждать, когда ее выпишут, и надеялся, что, пока она в роддоме, ей не до того, чтобы куда-то обращаться по поводу фильма. И вот наконец ее выписали. Но к тому времени у меня созрел уже весьма удачный план – тогда я даже порадовался, что вышла задержка. Пока Марина лежала в больнице, я стал проверять тех, к кому она могла обратиться, чтобы узнать, в курсе они уже или нет. И прежде всего стал следить за ее сестрой Натальей. О том, что она ничего не знает, я понял сразу: Наталья не пыталась вести самостоятельное расследование, заявлять в милицию или обращаться к частным сыщикам. Она, что, в общем, вполне понятно, после похорон мужа пустилась в жуткий запой – заливала горе. Каждый день Наталья напивалась до невменяемого состояния, приезжала домой на такси в виде груза и вряд ли что-то могла помнить наутро. Кроме того, она постоянно искала знакомств, тут же начинала рассказывать о своем горе, о предательстве мужа и сестры. Более удобной жертвы для моей цели трудно было и придумать. И я решил ее подставить, свалить убийство Марины на нее, причем так, чтобы она и сама думала, будто убила сестру. Завязать с Натальей знакомство ничего не стоило: я просто сел за соседний столик в баре, она ко мне сама обратилась и тут же начала исповедоваться. Я записал ее откровения на диктофон, а поздно вечером, когда она уже была совсем пьяной, посадил в машину, и мы поехали к Марине. Я остановился в подворотне соседнего дома, вырубил безутешную вдову с помощью клофелина, вытащил ключи и поднялся в квартиру. Марина уже спала. На кухне я нашел нож подходящего размера, вошел в спальню, ну и…

– Убили спящую женщину! – с ненавистью глядя на Дмитрия, выкрикнул Бородин.

– К сожалению, не спящую. Мне пришлось включить свет, и она проснулась. Вскочила с кровати, закричала, увидев меня… Я никогда раньше не убивал людей руками. Никогда! Это было очень трудно. Я и не думал, что это так трудно! И так ужасно!

– Ладно, не размазывайте! Что было дальше?

– Затем я сделал видимость того, что в квартире происходил небольшой интимный вечерок на двоих: поставил на столе в гостиной бутылку с остатками коньяка, ту самую, из которой пила Наталья (на ней было полно отпечатков ее пальцев), две рюмки (к сожалению, отпечатки мне удалось сделать только на одной, Маринины, но я подумал, что это не так и важно, раз Натальины имеются на бутылке), положил апельсиновые корки (Наталья всегда закусывает апельсином), аккуратно пересыпал окурки из пепельницы, которую умыкнул в баре, под стол бросил Натальину зажигалку, в прихожей повесил ее пиджак. Все должно было указывать на то, что Наталья приехала к сестре, они выпили, потом у них разгорелась ссора (из-за чего, вы бы легко вычислили, когда узнали, что Маринин ребенок – от мужа сестры), которая закончилась трагически. Но я продумал и другой вариант, на случай, если милиция почему-либо не арестует сразу Наталью и станет искать другого убийцу. Для этой цели я и записал ее откровения на диктофон. А на ноже, которым была убита Марина, сделал отпечатки пальцев Натальи – просто сунул ей его в руку – в тот самый момент она очнулась, но, кажется, ничего не поняла. Если бы что, я бы анонимно переслал в милицию нож и кассету. Но план мой по ходу изменился совсем в неожиданном для меня направлении. На следующее утро Наталья отправилась к сестре (я продолжал за ней следить, ночью остался в машине неподалеку от ее подъезда). Пробыла она там довольно долго, выбежала в состоянии почти невменяемом, села в свою машину и поехала. Я понял, что сестру она обнаружила, замела следы, а милицию не вызвала. Вот тогда я и решил ее шантажировать. План возник внезапно, я и продумать ничего толком не успел. Мне надо было ее срочно запугать, чтобы она себя выдала, как только с ней станет разговаривать милиция. А еще лучше, если бы она пошла и сама призналась. Но ничего не вышло: то ли она не испугалась моих угроз, то ли уж слишком сильно испугалась и растерялась. А милиция в тот день ее не побеспокоила. Тогда на следующее утро я ей позвонил и потребовал нереальную для нее сумму в тридцать тысяч долларов – для того чтобы она, если станет занимать у знакомых крупные суммы денег, привлекла к себе внимание – в дальнейшем данный факт должен был заинтересовать милицию. А еще я предпринял психологическую атаку: сказал, что к ней скоро придут из органов, так пусть будет готова. В конце концов я бы ее дожал, если бы не мой отец. Я понятия не имел, что Максим, Наталья и Марина – мои родственники, я ведь с шестнадцатилетнего возраста ничего не знал об отце. Он просто ушел, бросил нас с сестрой на произвол судьбы, скрылся в неизвестном направлении. Сначала высылал переводы без обратного адреса, а потом и этим уже себя не утруждал. Вот, пожалуй, и все. – Тихомиров перевел дух. – Если что непонятно, спрашивайте, я с готовностью отвечу на все ваши вопросы.