Читать книгу "Запретное желание - Джилл Шелвис"

– В самом деле? – мягко перебил Эмму отец. – Он действительно посторонний?

Он не доверял ей настолько, чтобы сказать правду.

– Поверить не могу. Ты продал свой бизнес, несмотря на то, что не хотел этого. Ты хотя бы понимаешь, насколько я… разочарована?

– В самом деле? Ты хочешь знать, что такое «разочарование»? – Доктор поднялся из-за стола. – Разочарование – это когда в одночасье лишаешься средств к существованию. Или когда наблюдаешь за тем, как твой ребенок выбирает неправильное окружение, высасывающее из него жизнь и радость, сердце и душу. И все это происходит на расстоянии трех тысяч миль, так что ты не можешь помочь. Вот что такое «разочарование».

Снедаемая чувством вины, Эмма покачала головой.

– Я должна уехать.

– Эмма, подожди.

Она отвернулась, не в силах сдержать слезы.

– Мне жаль, пап. Ужасно жаль, что ты продал клинику, хотя вовсе не хотел этого. Ужасно жаль, что ты решил сказать правду Стоуну, поскольку не мог сказать ее мне.

– Не уезжай, Эмма.

– Ничего не поделаешь. Я никогда не собиралась оставаться. Никогда. Думала, ты это знаешь.

– Да. Я знал. – Пожилой доктор вздохнул. – Я просто не хотел, чтобы ты уезжала.

Ти Джей и Стоун сопровождали группу на Рокбаунд-Саммит. Когда же они вернулись, грязные и измученные, Стоун собирался дома принять душ, а потом отправиться к Эмме, раздеть ее и попытаться уговорить остаться.

Вместо этого он остановился как вкопанный на полпути к своему домику, ибо на крыльце его поджидала Эмма. Его тело моментально отреагировало на ее присутствие, а колени подкосились. Знак того, что он действительно испытывал к ней сильные чувства.

– Эмма.

Стоун подошел ближе и хотел уже прикоснуться к ней, но она поднялась со ступеней и остановила его взмахом руки.

– Что-то случилось?

– Отец не хотел продавать клинику, и ты знал об этом. Более того, он хотел, чтобы ты отговорил меня от сделки.

Стоун ошеломленно заморгал, ибо менее всего ожидал услышать от Эммы именно это.

– Что?

– Ты слышал. Так когда же он попросил тебя об этом? До или после того, как мы переспали?

Нет, ничего хорошего из этого не выйдет. Стоун двинулся к ней.

– Эмма…

– Не надо. – Она указала на него пальцем. Ее голос слегка дрожал. – Не надо произносить мое имя этим своим мягким, соблазнительным голосом, с помощью которого ты можешь уговорить меня на что угодно или отговорить.

– От чего?

– Ты прекрасно знаешь, что тебе не единожды удалось уговорить меня избавиться от одежды. Так когда же, Стоун? Когда он тебя попросил?

Стоун заглянул Эмме в глаза и увидел в них не злость, а… боль. И это разрывало ему сердце.

– В самом начале, но все не так, как ты думаешь…

С губ Эммы сорвался тихий возглас, и Стоуну показалось, что ему в сердце вонзили нож.

– В самом начале, – повторил он, – твой отец сказал мне, что не собирается сообщать тебе о серьезности своей болезни. Он не хотел, чтобы тебя привело сюда чувство вины. Я сказал ему еще тогда, что эта идея плоха и что, несмотря ни на что, он должен быть с тобой откровенен.

– Но он откровенен не был. Как и ты.

– Я уже говорил и повторю, что не имел права рассказывать тебе об этом. Когда стало ясно, что быстро он не поправится и что ты по-прежнему несчастна здесь, он понял, что ты не останешься.

Эмма смотрела на Стоуна, и выражение ее глаз причиняло ему боль.

– Он не мог попросить тебя остаться, – тихо произнес Стоун. – Я бы тоже никогда этого не сделал. Никогда. Я знаю, что значит для тебя жизнь в Нью-Йорке. Просто сделка состоялась очень… быстро. Быстрее, чем предполагал твой отец.

Эмма с минуту смотрела на Стоуна, а затем опустилась на скамейку.

– Черт. – Она закрыла руками лицо. – Черт.

Вздохнув, Стоун сел рядом с ней.

– В том нет твоей вины, Эмма. И ты это знаешь. Так же как знаешь, что, если хочешь чего-то, нужно просто подойти и взять. Если же все идет не так, как ты надеялась, просто измени ситуацию. Ты, как никто другой, знаешь, что можешь получить все, что угодно, стоит только сильно захотеть.

Эмма подняла голову и внимательно посмотрела на Стоуна.

– Только вот я не знаю, чего хочу, – прошептала она.

– Ну, тогда у тебя проблемы.

– А ты знаешь, чего хочешь?

– Да. Я хочу продолжать возглавлять «Уайлдер эдвенчерз», сопровождать экскурсии, работать в поисково-спасательном отряде, проводить свободное время со своими братьями. А еще до недавнего времени в этот список входили все приятные улыбающиеся женщины, которые оказывались на моем пути. Но лишь до тех пор, пока я не встретил не слишком приятную женщину, которая перевернула мой мир с ног на голову и доказала, что жизнь не такая уж простая штука, да и не должна быть простой.

Эмма испустила вздох.

– О, Стоун.

Он торжественно улыбнулся.

– Это прощание?

Эмма молчала, не отрывая от него глаз.

– Я уже говорила тебе, что наши отношения были бы ошибкой.

Сердце Стоуна болезненно сжалось.

– Да.

А потом Эмма его удивила. Она обхватила его лицо ладонями и накрыла губы теплым, разрывающим сердце поцелуем. Стоун знал, что он означает.

Это был прощальный поцелуй.

– Но я ошиблась, – прошептала Эмма, замерев на мгновение, чтобы вдохнуть его аромат. – Ты оказался самым лучшим, что только могло со мной случиться, – тихо произнесла она, а потом, в последний раз коснувшись его губ своими, пошла прочь.

Стоун смотрел ей вслед, потирая раздираемую болью грудь. Она тоже была лучшим, что случилось в его жизни, и он по уши влюбился в нее.

Укладывая вещи в чемодан, Эмма поняла, что на сборы потребуется гораздо больше времени, нежели она предполагала. Сначала ей нужно было перестать сморкаться и унять катившиеся из глаз слезы.

Проклятая аллергия!

Только вот никакой аллергии у нее не было. Проблема заключалась в разбитом сердце. И ей приходилось скрывать этот факт каждый раз, когда над дверью начинали звенеть легкомысленные колокольчики. А это происходило довольно часто. Нет, никому не требовалась медицинская помощь. Просто почти каждый житель городка считал своим долгом зайти попрощаться. Мисси принесла самодельные пакетики с чаем.

– Это от стресса, – ласково пояснила она.

Да, этот чай наверняка пригодится. Такер принес искусно сделанную деревянную шкатулку.

– Это для ваших лекарств, доктор Синклер. Я сам ее смастерил.