Читать книгу "Память о смерти - Нора Робертс"

– Наверстывают упущенное время. По-моему, мы прошли уже пять миль. А теперь еще мокрый снег пошел.

– Ну так застегнись. Что они делают?

– Ходят по магазинам. Только что купили настольную елочку, но для начала пересмотрели все настольные елочки на Манхэттене. Поговаривают, что пора возвращаться, за что я от души их благодарю. Если за ними следит еще кто-то, кроме меня и моего юного друга, считай меня идиотом.

– Не отлипай от них.

– Как жвачка от зубов.

В центре города Бакстер сунул рацию в карман куртки. В наушнике у него звучал голос Заны, говорившей о ленче. Может, им купить сосисок и погулять еще немного? Или занести покупки в гостиницу и поесть?

– В гостиницу, – пробормотал Бакстер. – Возвращайтесь в гостиницу. И чтобы напротив было симпатичное теплое кафе.

Трухарт пожал плечами:

– А мне нравится на улице. Все так красиво. Особенно когда снег идет.

– Ты меня убиваешь, малыш. Холодно, ветер, а этот снег больше похож на ледяной дождь. Народу тьма, не протолкаться, у меня уже подметки сносились. Черт! Они все-таки решили поесть сосисок.

– И кофе с лотка. – Трухарт покачал головой. – Они об этом пожалеют.

– А теперь она глазеет на витрины. Как это похоже на женщину! Ему приходится тащить на себе все мешки и пакеты, покупать сосиски, изворачиваться, как бы ничего не уронить, пока она вздыхает над кучей брюликов, которые им все равно не по карману.

– По карману, если они шантажисты.

Бакстер бросил на Трухарта взгляд, полный одобрения и отеческой гордости.

– Такой здравый цинизм мне по нутру. Так: выжди, дай ему купить сосиски, а когда отойдет, двигай к лотку и купи парочку для нас. Толкучка такая, трудно держать наблюдение. А я тут задержусь: вдруг она уговорит его войти в магазин?

Бакстер пробрался ближе к витрине и успел заметить, как Зана оглядывается через плечо и улыбается Бобби, который подошел к ней, с трудом удерживая в руках еду и покупки.

– Прости, дорогой! – Она засмеялась, взяла у него один из пакетов и сосиску в тесте. – Бросила тебя со всеми вещами, как последняя эгоистка. Я тут засмотрелась.

– Хочешь войти?

Она опять засмеялась.

– Уже слышу испуг в твоем голосе. Нет, я просто хотела посмотреть. Но я уже жалею, что не подумала о шляпе. У меня уши замерзли.

– Мы можем вернуться или можем купить тебе шляпу.

Зана одарила его ослепительной улыбкой.

– Честно говоря, мне хотелось бы еще немного погулять. Вон там, на той стороне улицы, есть магазин.

– Это мимо него мы прошли, чтобы попасть на эту сторону улицы?

– Знаю, знаю. – Зана захихикала. – Но там продаются шляпы и шарфы. Со скидкой. Тебе тоже не помешала бы шляпа, дорогой. А может, и хороший теплый шарф. Я не в состоянии вернуться в этот гостиничный номер, Бобби. У меня такое чувство, будто меня выпустили из тюрьмы.

– Знаю. Пожалуй, я чувствую то же самое. – Он переложил пакет с елочкой в другую руку. – Мы купим шляпы. А потом мы могли бы пойти посмотреть, как катаются на коньках в Радио-Сити. Еще раз полюбуемся на большую елку.

– Отличный план. И почему соевая сосиска кажется такой вкусной, если она зажарена на улице в Нью-Йорке? Богом клянусь, нигде не найти таких вкусных жареных сосисок, как в Нью-Йорке.

– Действительно вкусно, – согласился Бобби, прожевывая сосиску. – Особенно если не думать, что там внутри.

Зана рассмеялась – беспечно и счастливо.

– Давай об этом не думать.

Они дошли до угла, пробираясь через толпу. Бобби откусил еще кусок.

– Я даже не подозревал, что так проголодался. Надо было купить две.

Они добрались до края тротуара, и Бобби уже занес ногу, чтобы ступить на мостовую, но тут Зана ахнула. Он крепко подхватил ее под руку.

– Я пролила кофе. Такая досада!

– Ты не обожглась?

– Нет. – Она попыталась рукой стереть пятно со своего пальто. – Я такая неловкая. Меня кто-то толкнул. Боже, надеюсь, пятна не останется. Ну вот, теперь мы пропустили зеленый свет.

– Спешить некуда.

– Объясни это всем остальным, – вздохнула Зана. – Если бы люди так не толкались, я не пролила бы кофе на пальто.

– Мы что-нибудь достанем и…

Бобби качнулся и упал головой вперед прямо перед идущим такси.

Мешок с покупками вылетел у него из рук. Последнее, что он услышал перед ударом о тротуар, был крик Заны и пронзительный визг тормозов.

Ожидая, пока освободится номер и приедут «чистильщики», Ева провела проверку счетов Труди. Как раз поступила информация о последних платежах кредитной карточкой. В пятницу она потратила несколько долларов в аптеке, отметила Ева. Время платежа подтверждало, что он был сделан после покупки носков, после посещения банка.

Все по порядку.

А вот счета за покупки…

Кстати, а где покупки?

Пока в голове у нее складывалась очередная версия, ее коммуникатор подал голос.

– Даллас.

– У нас проблема. – Лицо Бакстера было мрачным, в голосе – ни капли обычного сарказма. – Объект попал под машину на углу Пятой и Сорок второй.

– Господи боже! Это серьезно?

– Не знаю. Приехала «Скорая». Жена в истерике. Они были на тротуаре, ждали, пока свет переменится. Они были у меня на «прослушке», у Трухарта был приличный обзор. Но перекресток так забит народом, малыш еле разглядел, как парень падает на мостовую. Ему здорово досталось, Даллас, это я точно знаю. Его практически переехало это такси. Таксист тут, со мной.

– Прикажи патрульным доставить таксиста в управление, мы снимем с него показания. Не отходи от наших объектов. Куда его повезут?

– В медицинский центр «Бойд». Прямой бросок по Пятой авеню.

– Встретимся там. Пусть один из вас поедет с ним в «Скорой». Не выпускайте из виду ее, пока я не приеду.

– Есть. Черт, Даллас, парень ел сосиску, пил паршивый кофе. А потом вдруг полетел. Медики что-то дают жене, хотят ее успокоить.

– Позаботься, чтобы она могла говорить. Черт побери, Бакстер, я не хочу, чтобы ее отключили.

– Давай я этим займусь. Конец связи.

Ева бросилась к двери и открыла ее в тот самый миг, как Пибоди толкнула ее с другой стороны.

– «Чистильщики» поднимаются.

– Пусть приступают. Нам надо идти. Бобби везут в больницу. Попал под машину.

– Попал под… Какого черта?

– Не спрашивай, я сама ничего не знаю. Едем в управление.

Ева гнала машину под завывание сирены, маневрируя в уличных заторах и изо всех сил стараясь заглушить острые уколы совести.