Читать книгу "Писатель и балерина - Олег Рой"

– И еще штаны эти… – вспомнил вдруг Марк.

– Какие штаны? – искренне изумился Федор Иванович.

– Джинсы. Мои джинсы. У вас ведь считается, что Женькина смерть – ну Корша то есть – несчастный случай? Но в романе это – убийство. И… Когда я после похорон домой – ну на Вознесенскую – вернулся, нашел, буквально случайно наткнулся в шкафу на джинсы. Грязные как не знаю что, как будто в них черт знает чем занимались.

– Любопытно… – протянул Добрин. – На фототаблицах с места происшествия мне кое-что попалось странное, подумалось, что, похоже, кто-то в котлован спускался. Но потом снег пошел, там уже не найти ничего было. Джинсы, говорите… А почему вы так уверены, что это именно ваши джинсы? Потому что они в вашем шкафу лежали?

– Нет. Там в кармашке – в самом маленьком, который для зажигалки или чего-то в этом роде – монетка была. А у меня еще со студенческих времен привычка. Ну вроде примета такая: если в этот кармашек монетку положить, самый трудный экзамен пройдет «на ура». Ну или какое-нибудь трудное дело, в котором не уверен. Может, кто-то еще так делает – не обязательно ради приметы, а вообще, – но я ни разу не видел. Даже если так бывает, вряд ли на каждом шагу. Это попросту неудобно. Ну и джинсы мне абсолютно впору…

– Очень интересно…

– Только… – Марк нахмурился. – При чем тут тогда эта самая Эдита? Ничего похожего в «Балансе» нет. Я ведь потому так и остолбенел, когда вы про нее сказали… Да я вам сейчас покажу.

Он добыл из сумки ноутбук, включил, открыл файл:

– Сейчас, сейчас… это в самом конце: Психиатр, а потом – финал. И все. И никакой…

Голос Вайнштейна, только что такой уверенный, вдруг осекся, а лицо переменилось так, что Федор Иванович даже испугался немного – не хлопнулся бы господин писатель в обморок. Что это с ним?

– Что там у вас?

Добрин обошел «свидетельский» стул, заглянул через плечо Вайнштейна:

…Жаль только, что глаз девица так и не открыла. По крайней мере настолько, чтобы как следует рассмотреть, как медленно гаснет в них жизнь. Но последние содрогания не желающего умирать тела восполнили это разочарование с лихвой. Ни одно наслаждение не могло бы с этим сравниться…

– Любопытно… Насколько я понимаю, это как раз и есть описание инсценировки пресловутого самоубийства.

– Да… но…

– Вы хотите сказать, что вы этого не писали?

– Я совершенно точно этого не писал. Я не мог это написать!

– Почему? Потому что не помните? А забыть – не могли? Всякое бывает… Вы же сами говорили, что она вас изрядно достала.

– Ну да, это было. Даже пожалел, что такой колоритный персонаж пропадает, придумывать начал, куда бы ее можно было вставить…

– Ну вот видите. Может, придумали и забыли?

– Да мало ли что придумывал! Не в этом же дело! Это убийство – оно в романе лишнее, понимаете? Оно разрушает всю конструкцию! У меня «Баланс» – это триллер… ну такой, с мистическим уклоном. И финал – открытый, ну то есть чтобы так и не ясно было, кто же реальный убийца: Он, девушка или даже они оба. Потому что дело совсем не в этом, и роман не об этом, а о безжалостности искусства. Это повешение, тут же единственный мотив – чтоб было на кого все спихнуть, все подозрения. Тогда получается обычный детектив, ничего особенного. Это убийство гробит весь замысел, понимаете? Ну это все равно, как если бы вы написали обвинительное заключение – ведь этим расследование заканчивается, правда? – и использовали его вместо туалетной бумаги, пардон. Ну трудно было писать, закончили, выпили на радостях лишнего – с кем не бывает?

– Пожалуй, я столько не выпью, – задумчиво проговорил Федор Иванович. – Но мысль мне понятна.

– Только мне теперь совсем ничего не понятно!

– Ну почему же? Ясно по крайней мере, что, если это не вы сами все устроили, значит, это должен быть кто-то из вашего более-менее близкого окружения – родственники, друзья, по работе опять же. Или кто-то из ближнего же круга этой вашей… Ижорской.

– Полина? Да вы что! Она-то уж точно ни при чем! Этого быть не может!

– Ну, Марк Константинович, если вам угодно так вопрос рассматривать – этого не может быть, этот не мог, эта не могла, – тогда добро пожаловать на скамью подсудимых. Психиатрическая экспертиза, конечно, будет непременно, но, правду сказать, не думаю, чтобы они у вас какие-то особенные… сдвиги обнаружили. Конечно, каких только тараканов в человеческих головах не водится – навидался, так что не поручусь, что у вас под черепом тишина и благолепие. Но что-нибудь достойное судебной психиатрии – вряд ли. А для суда ваше дело… Даже если вы – ну или адвокаты ваши – присяжных затребуете, при столь тяжких статьях логично. Но вас никакие присяжные не спасут… Так что напишите-ка мне списочек ваших друзей, приятелей, недругов, завистников и тому подобное. Но – тех, что поближе. Уж больно много тут ваших сугубо личных обстоятельств.

Марк послушно перечислил десятка два имен, как минимум половину из которых пометил «далековато». Все-таки человек он был не слишком компанейский. Подумав, добавил в список Иволгина-старшего, мстительно подумав – а нечего приходить в сны и пугать!

Добрин сунул перечень под клавиатуру:

– Посмотрим, посмотрим. А пока вот что. Раз уж вы тут, можно попробовать визуально сравнить. Видите? – Он развернул свой монитор. – Это с камеры в коридоре, что ведет к кабинету Введенского. Время – незадолго до и несколько спустя после приблизительного времени его смерти.

Марк поглядел: по коридору странной неуверенной походкой двигалась высокая, довольно массивная фигура.

– Думаете, это я?

– А черт его знает! – как-то залихватски ответил суровый следователь. – Рост тот же, а все прочее… Ну-ка наденьте куртку – вон ту, самая дальняя на вешалке. И капюшон надвиньте поглубже. Голову нагните. И пройдитесь, пройдитесь.

Вайнштейн послушно пересек кабинет несколько раз.

– Гм. По росту и комплекции вроде похоже, вот только походка… Попробуйте изобразить, что вы не в себе… ну, скажем, выпили лишнего.

Марк старательно изобразил заплетающиеся ноги, повел плечами туда-сюда, точно предотвращая падение.

– Ну что сказать? Похоже. И осанка, и повадка, и вообще… И что прикажете думать? Впрочем, ладно. Давайте пока сосредоточимся на смерти Скорняковой. Все-таки посвежее следы. Если они есть…

Вздыхая, Добрин отвел Марка в соседний кабинет, усадил за компьютер:

– Садитесь здесь и просматривайте записи с камер наблюдения. Там салон сотовой связи более-менее напротив, а рядом отделение банка. И там, и там камеры. Качество изображения, конечно, так себе… камеры-то все ставят подешевле, все сэкономить норовят. Спасибо, хоть пишут, и то хлеб. Да и далековато. Но уж сколько есть, столько и есть. Вот и смотрите: может, кого-то знакомого сумеете засечь.

И ушел…