Читать книгу "Психологический вампиризм - Михаил Литвак"

Приведу пример.

Цветущая деятельная женщина, занимающая видное общественное положение, обратилась ко мне за помощью в состоянии достаточно выраженной депрессии, связанной со смертью собачки, которая прожила у нее около десяти лет. Мысли об этой собачке мешали ей работать. Она подробно рассказала мне всю историю, как беспородная маленькая больная собачка попала к ним домой, как они ее выходили, как она себя вела и как они пытались спасти ее от смерти и пр. Она была признательна за то, что я ее внимательно выслушал, но с негодованием отвергла предложение завести другую собачку: «Моего Славика (так звали собачку. — М. Л.) мне никто заменить не сможет». Нетрудно догадаться, что к своему мужу она большой любви не испытывала. Перенос позволил ей избежать побочных связей и мирно жить в соответствии со своими моральными устоями.

Однако понятно, что полного удовлетворения от жизни она не получала. На работе она слыла крутым начальником и конфликтовала с подчиненными и заказчиками (вы уже знаете эту форму защиты — вымещение). Кстати, подчиненные знали ее слабость — любовь к собачке — и умело этим пользовались.

Обращает на себя внимание обилие объектов пе-реноеа. Это всевозможные хобби, дальние и близкие родственники, животные и даже предметы домашнего обихода. На какой-то период удается компенсировать действие психотравмы, но личностный крах неизбежен.

Еще один пример переноса.

Привлекательная женщина 33 лет, незамужняя, бездетная, преподаватель одной из школ небольшого городка обратилась са помощью в связи с переживаниями по поводу болезчи своего 26-летнего брата, который лечился в нашей клинике. Она навещала его почти каждый день, просила врачей его спасти, говорила, что ом ей как съш, так как, когда он бь:л маленький, она занималась его воспитанием. Кстати, родители тоже его проведыв?ли и вели себя спокойно. Заболевание протекало дсполыэ благоприятно, по она с тревогой говорила о каких-то малесуп;е:тзеш:ых признаках. Разъяснения ее не успокаивали. Когда мы провели с ней анализ и когда она осознала, что ей следует попытаться решить свою основную проблему — наладить личную жизнь — она успокоилась. Какое-то время она посещала тренинги, а потом сг«~зь с ней была потеряна. Лет через пять к нам в клинику вновь поступил ее брат. Родители приходили к нему в установленное для свиданий время, но она в клинике не появлялась. Я с ней случайно столкнулся в воскресенье, когда она забежала на минуту к брату (к тому времени он уже три недели у нас лечился). Во время беседы я почувствовал, что она торопится. Со смущением она рассказала, что вышла замуж, что у нее сын трех лет и что она торопится, так как запланировано семейное мероприятие.

К сожалению, перенос не всегда заканчивается так благополучно.

Ко мне за советом обратился мой коллега, 47 лет, терапевт высшей категории, с жалобами на подавленность, чувство бесцельности существования и ощущение, что жизнь кончилась. Меня это удивило, так как он слыл острословом и весельчаком. При работе с ним выявилось следующее: в школе он учился отлично и имел большое количество талантов: рисовал, писал стихи и участвовал в художественной самодеятельности. Уровень его способностей был таков, что он мог стать профессиональным художником или поэтом. Но по совету отца, профессионального художника-оформителя, он поступил в мединститут, где, кстати, успешно учился и одновременно писал стихи, рисовал и участвовал в художественной самодеятельности. И врачом он стал очень хорошим. Но побочные занятия, на которые уходило много времени, помешали ему стать врачом выдающимся. Он готовил концерты художественной самодеятельности, писал стихи, рисовал. Делал он это с удовольствием, но не как профессионал.

По своим интеллектуальным способностям он вполне мог бы защитить и кандидатскую, и докторскую диссертацию, по как-то не хватало времени, да и семейные заботы отвлекали. К 43 — 45 годам, когда подросли дети, появилось чувство подавленности, которое постепенно усиливалось, и мысль о том, что теперь он просто доживает. Когда я предложил ему сосредоточиться на чем-то одном: или бросить все увлечения и окончить диссертацию, или издать книгу стихов, или организовать выставку своих картин и карикатур, он отказался и перестал пользоваться моими услугами. Сейчас он продолжает слыть весельчаком, но когда я иногда встречаюсь с ним, мне от его шуток невесело.

Довольно часто, особенно у женщин, объектом переноса становятся дети. Дело в том, что при создавшейся демографической ситуации проблема замужества является более сложной, чем проблема женитьбы, и женщины выходят замуж за мужчин ниже их по социальному статусу или культурному уровню. Попытки «дотянуть» мужа до своего уровня оканчиваются неудачей. Тогда женщины всю свою любовь сосредоточивают на детях. Когда дети взрослеют, такие матери препятствуют им при вступлении в брак, напрямую или косвенно высмеивая их избранниц или избранников. А иногда они просто заявляют, что умрут, если дело закончится браком. Обычно браки заключаются. Иногда после этого матери умирают, но чаще остаются живыми, а результаты переноса потом тяжело сказываются на молодых семьях.

Довольно часто семейные конфликты возникают на почве разных взглядов у супругов на воспитание детей. Особенно тяжелы эти конфликты, когда речь идет о сыновьях. Муж считает, что сыну пора становиться более самостоятельным, что жена зря его так опекает. Жена утверждает, что мальчика следует освободить от домашней работы, чтобы он мог больше внимания уделять собственному развитию. Отец считает, что сыну следует поменьше есть, чтобы не быть полным, и не так тепло одеваться, чтобы стать закаленным. Мать старается поплотнее накормить и потеплее одеть его. Между матерью и сыном разгорается скандал, к которому подключается и отец, становящийся на сторону сына. Все начинают кричать.

Один мой пациент сообщил мне, что после таких сцен у него сильно повышается давление и что быть свидетелем таких конфликтов он не в состоянии.

Его счастье, что с работы он может приходить поздно. Используя другую форму защиты — рационализацию, он объясняет это требованиями производства и необходимостью побольше заработать. В последнее время, когда начинается конфликт, он приспособился уходить из дома под любым предлогом. Он пытался уговорить сына уступать матери. На это сын ответил примерно следующее: «Тебе хорошо, ты приходишь поздно и контактируешь с матерью редко. А когда я готовлю уроки, она ко мне пристает: то предлагает поесть, то сделать перерыв б занятиях, то надеть теплые носки, то закрыть форточку. Если принять одно предложение, то последует другое. Но после того как я накричу на нее, она обидится, и часа полтора я могу спокойно заниматься».

Несложный анализ показывает, что здесь в корке всего лежит перенос любви, которую должен получить муж, на сына, не нуждающегося в этой любви. Присутствовать при ссоре, которая фактически является аналогом полового акта между сыном и матерью, отец не в состоянии. Ведь даже у обезьян развивается инфаркт, когда они являются свидетелями полового акта между другим самцом и их самкой (такой эксперимент проводился в обезьяньем питомнике. Вожака посадили в клетку, и на его глазах другой более слабый самец совокуплялся с его подружкой). Ведь это только на социальном (сознательном) уровне мои дети остаются моими детьми, даже если они уже имеют своих детей. На биологическом (бессознательном) уровне для мужчины его сын просто молодой самец, к которому пристает его самка. Социальные нормы, как клетка, не позволяют мужчине расправиться с соперником, но вынести этого он не может. Тогда у него развивается инфаркт миокарда и кровоизлияние в мозг или он вынужден уйти из дома в виде протеста против такого поведения жены. Есть еще один вариант — найти любовницу. Но не она является причиной распада семьи.