Читать книгу "Пророчица - Барбара Вуд"

– Дело дрянь, Уолли, – обратился к нему ассистент, вошедший в комнату с коричневым пакетом, в котором лежали сандвичи. – Мы не можем утверждать, что Кэтрин не совершила преступление. Все это слухи и домыслы. Вам с сыром или копченой говядиной? Возможно, свитки были украдены, а возможно, и нет. Может, именно она убегала тогда из квартиры Стивенсона, а может, и нет. Устроить взрыв в лаборатории могла она. Я думаю, вот этот со сливками и сахаром. Нам необходимо откопать что-то серьезное, чтобы привлечь ее к ответственности.

Уолли развернул свой сандвич.

– Именно мужчина, что был с ней, загрузил программу в компьютер. Есть вероятность, что она заходит в Интернет.

– Эй, а может, мы возьмем ее по статье восемнадцатой, например, – сказал ассистент, имея в виду статью законодательства Соединенных Штатов, которая запрещает передачу за пределы штата и государства какой-либо информации, содержащей угрозу похищения или причинения телесных повреждений. – Теоретически, если Александер проявит неосторожность и оставит в Интернете комментарии, содержащие угрозу, мы могли бы засадить ее лет на пять.

– Если она потеряет самообладание, – сказал Уолли, резко выпрямившись и сосредоточившись. Уолтерс работал в этом подразделении с того момента, как его отделили от отдела по опознаванию и оно стало частью научно-криминалистической лаборатории. И как раз когда он решил, что знает о своей профессии все и работа стала для него скучна, неожиданно появилось превосходное дело, вновь вселившее в него веру в американскую преступность.

Вот такое дело. Система обнаружила соответствие.

– Так-так, – сказал он, когда прочел имя человека, оставившего эти отпечатки. – Вот теперь мне интересно…

Крик взбудоражил ее подсознание.

Проснувшись от испуга, Кэтрин вгляделась в темный потолок, пытаясь вспомнить свой сон. Она посмотрела на часы, стоявшие на ночном столике: было немного за полночь. Она провела во сне лишь несколько минут.

Она прислушалась к тишине. От чего она проснулась?

Еще один крик, как будто от боли.

Она приподнялась. Похоже, кричал Майкл.

Кэтрин лежала в постели, когда он час назад вернулся из спортивного зала. Она слышала, как он тихо вошел в свою комнату и закрыл за собой дверь.

«Почему ты не оставишь меня в покое?»

Кэтрин спрыгнула с кровати и побежала по номеру. Ее ночная сорочка развевалась в лунном свете. У двери Майкла она остановилась. Ей послышалось, что он тяжело дышит и стонет, как обычно стонут больные.

– Отец Гарибальди? – позвала Кэтрин. – С вами все в порядке?

Она прижалась ухом к двери. Ей послышалось всхлипывание.

– Отец? – позвала она. Затем постучала: – Майкл!

Открыв поскрипывающую дверь, она заглянула в комнату. Сквозь окно вливался лунный свет и освещал спутанные простыни и одеяло, кучей лежащее на полу. Майкла мучили кошмары, его тело блестело от пота. Когда она увидела, как его голова мечется на подушке, а на лице изображена мука, она зашла в комнату.

– Майкл?

Его глаза были закрыты, зубы стиснуты, на шее проступили вены. На нем не было рубашки, и она увидела, как изгибались и напрягались мышцы на его груди и руках, в то время как он боролся с невидимым демоном.

Кэтрин подошла к кровати и наклонилась над ним. Она положила руку ему на плечо и нежно потрясла его.

– Майкл, это всего лишь сон. Проснитесь…

– Нет, – пробормотал он. – Не надо… Она присела на край кровати.

– Проснитесь, – резко сказала она. – Вам снится кошмар. Майкл…

– О боже!

Его глаза моментально открылись.

– Вам все приснилось, – прошептала Кэтрин. – Все хорошо. Это был просто сон.

Он сделал глубокий вдох и, вздрогнув, выдохнул. Затем приподнялся на кровати, несколько раз моргнул, стараясь разглядеть ее лицо. Неожиданно он обнял ее и уткнулся лицом в ее шею. Кэтрин автоматически прижала его к себе. От сдерживаемых рыданий он дрожал.

Они долго сидели так, не говоря ни слова. Он тихо дышал ей в шею. Затем отпрянул.

Кэтрин увидела, что его щеки влажны, и вытерла их.

– Как вы? – спросила она.

– Вы вернули меня из очень темного места, – прошептал он.

Он некоторое время смотрел на нее; в его глазах она увидела страх. Эта ничем не прикрытая уязвимость потрясла ее.

– Хотите поговорить об этом? Он кивнул.

Кэтрин вернулась в свою спальню и надела халат. Туго завязав пояс, она притронулась к кулону-ягуару, висевшему на ее шее, и сжата его. Перед ее глазами пронеслось воспоминание: золотой крест, лежащий на обнаженной груди Майкла…

Она зажгла в гостиной свет и, когда Майкл вышел, увидела, что он полностью оделся. На нем была рубашка в клетку и джинсы; он даже надел носки и ботинки!

Майкл посмотрел на нее, и их взгляды встретились. Кэтрин показалось, что в этот момент комната куда-то сместилась, даже свет стал несколько иным. Она снова почувствовала прикосновение его рук, вспомнила, как обхватила его обнаженную мускулистую спину, как он касался ладонью ее волос и прижимался губами к ее уху.

– Простите за то, что разбудил вас, – извинился он.

– Я не спала. Хотите рассказать мне о своем сне?

Он подошел к мини-бару и достал бутылку холодной воды «Эвиан».

– Сон был ужасен. Я рад, что вы разбудили меня.

– И часто вам снятся кошмары?

Майкл долго не отрывал губ от бутылки, выпив почти всю воду, и затем вздохнул. Затем подошел к окну, раздвинул шторы, и в комнату влился холодный серый свет луны. Кэтрин смотрела на его неподвижный широкоплечий силуэт на фоне далеких звезд.

Когда ответа так и не последовало, она сказала:

– Чуть раньше я искала вас и увидела в комнате для танцев. Я наблюдала за вами. Пангамот – это вовсе не средство самозащиты. Оно призвано убивать. Зачем вам все это?

– Я занимаюсь этим по многим причинам, – тихо ответил он.

– Вы когда-нибудь… убивали?

– Пангамотом? Нет. – Он отошел от окна и присел в кресло, стоявшее напротив дивана, лицом к ней. Он смотрел на бутылку, что держал в руках.

– Вы бы сдержались, – спросила она, – если бы я вас ударила?

Он резко поднял голову.

– О боже, Кэтрин, я бы никогда не причинил вам боль. Вы должны верить моим словам. Пожалуйста, больше никогда не бойтесь меня.

– Я понимала, зачем вам это. Раньше, когда думала, что ваше искусство похоже на карате, что это средство самозащиты, я относилась к этому спокойно. Говорила себе, что вы занимаетесь этим для выработки внутренней дисциплины, для поддержания формы. Но теперь я в замешательстве.