Читать книгу "Смерть Ахиллеса - Борис Акунин"

— Немка. Обхождения благородного, себяценит дорого. Живет тонно, в номерах «Англия», с отдельным входом. Может себепозволить-с — по пятьсот целковых за удовольствие берет. И переборчива, толькос тем идет, кто понравится.

— Пятьсот целковых? Однако! — Купец,похоже, заинтересовался. — А где бы мне, Тимофей, на эту Ванду посмотреть?Что за «Альпийская роза» такая?

Кельнер показал в окно:

— Да здесь, близехонько, на Софийке.Почитай, каждый вечер поет. Ресторанчик не особенный, с нашим или хоть со«Славянским базаром» никакого сравнения-с. Больше, извиняюсь, немчура ходит. Анаши, русские, разве на Ванду поглазеть. Ну, и кто с серьезными намерениями —ангажировать.

— И как же ее ангажируют?

— Тут свое обхождение, — судовольствием принялся описывать Тимофей. — Надобно ее сначала за столпригласить. Но так подозвать — не сядет. Перво-наперво букетик фиалок послать,да обернуть сотенной. Мамзель на вас издали поглядит. Если сразу не понравитесь— сотенную назад пришлет. А коли не вернула, значит, подсядет. Но это ещеполдела-с. Может присесть, поболтать о том, о сем, а после все равно откажет. Исотню уж не вернет, раз время потратила. Говорят, она этими отказными сотнямибольше, чем пятисотенными зарабатывает. Так уж она себя поставила, эта самаяВанда.

* * *

Вечером Ахимас сидел в «Альпийской розе»,потягивал неплохое рейнское и приглядывался к певичке. Немочка и в самом делебыла хороша. Похожа на вакханку. Лицо совсем не немецкое — дерзкое,бесшабашное, зеленые глаза отливают расплавленным серебром. Ахимас очень хорошознал этот особенный оттенок, встречающийся лишь у самых драгоценныхпредставительниц женской породы. Не на пухлые губки и не на точеный носик, а наэто переливчатое серебро падки мужчины, слепнут от неверного блеска, теряютразум. А каков голос! Ахимас, искушенный ценитель женской красоты, знал, что вголосе половина очарования. Когда он такой грудной и при этом чуть подернутыйхрипотцой, будто прихваченный инеем или, наоборот, опаленный огнем, это опасно.Лучше, подобно Одиссею, привязаться к мачте, иначе утонешь. Не устоять бравомугенералу против этой сирены, нипочем не устоять.

Однако имелся некоторый запас времени. Нынчееще только вторник, Соболев прибудет в четверг, так что была возможностьприсмотреться к мадемуазель Ванде получше.

За вечер ей посылали букеты дважды. Один,отправленный жирным купцом в малиновом сюртуке, Ванда вернула сразу, даже неприкоснувшись. Купчина тут же ушел, стуча сапогами и выражаясь по матери.

Второй букет прислал гвардейский полковник сшрамом через щеку. Певица поднесла фиалки к лицу, банкноту спрятала в кружевнойрукав, но к гвардейцу подсела нескоро и просидела с ним недолго. Ахимас неслышал, о чем они говорили, но закончилась беседа тем, что Ванда, запрокинувголову, рассмеялась, ударила полковника веером по руке и отошла. Гвардеецфилософски пожал золотопогонными плечами и некоторое время спустя послал ещеодин букет, но его Ванда сразу вернула.

Зато, когда некий краснощекий блондин, явноуступавший отвергнутому офицеру по части импозантности, небрежно поманил гордячкупальцем, она себя ждать не заставила — немедленно подсела к его столу. Блондинчто-то лениво говорил ей, постукивая по скатерти короткими в рыжеватых волоскахпальцами, а она слушала молча, без улыбки, дважды кивнула. Неужто сутенер,удивился Ахимас. Непохож.

Однако в полночь, когда Ванда вышла избокового подъезда (Ахимас караулил на улице) именно краснощекий поджидал Вандуна улице в коляске, и уехала она тоже с ним. Ахимас следовал сзади водноместной коляске, предусмотрительно взятой напрокат в «Метрополе». Проехалипо Кузнецкому мосту, свернули на Петровку. У большого углового дома сподсвеченной электричеством вывеской «Англия» Ванда и ее спутник сошли и кучераотпустили. Час был поздний, а это означало, что несимпатичный кавалер останетсяночевать. Кто он, любовник? Но что-то вид у Ванды не слишком счастливый.

Надо будет навести справки у «господина Немо».

6

Чтобы не рисковать и не тратить временипопусту, Ахимас не завернул фиалки в сотенный билет, а продел в колечко сизумрудом, купленное днем на Кузнецком. От денег женщина отказаться может, отдорогой безделушки никогда.

Прием, разумеется, подействовал. Ванда слюбопытством рассмотрела подарок, а затем столь же заинтересованно отыскалаглазами дарителя. Ахимас слегка поклонился. Сегодня он был в английскомсмокинге и белом галстуке с бриллиантовой заколкой. По виду не то британскийлорд, не то современный предприниматель — новая космополитическая порода,начинавшая задавать тон в Европе и России.

Вчерашнего бесцеремонного блондина, о которомАхимас получил исчерпывающие (и весьма примечательные) сведения, в зале небыло.

Допев песенку, Ванда села напротив, заглянулаАхимасу в лицо и вдруг сказала:

— Какие глаза-то прозрачные. Будто ручей.

От этой фразы у Ахимаса почему-то на мигсжалось сердце. Возникло некое смутное, ускользающее воспоминание из тех, чтофранцузы называют deja vu. Он чуть нахмурился. Глупости какие, уж АхимасаВельде женскими хитростями на крючок не подцепить.

— Купец первой гильдии Николай НиколаевичКлонов, председатель Рязанского коммерческого общества, — представился он.

— Купец? — удивиласьзеленоглазая. — Не похожи. Скорей моряк. Или разбойник.

Она хрипловато рассмеялась, и Ахимасу второйраз стало не по себе. Никто и никогда еще не говорил ему, что он похож наразбойника. Он должен выглядеть заурядно и добропорядочно — таково непременноеусловие профессии.

А певичка между тем продолжала удивлять.

— И выговор у вас не рязанский, —насмешливо обронила она. — Вы часом не иностранец?

В речи у Ахимаса и в самом деле, кажется,имелся легчайший, почти неразличимый акцент — некоторая нерусскаяметалличность, сохранившаяся с детства, но чтобы расслышать ее, требоваласьнезаурядная тонкость слуха. Тем более удивительно было услышать такое от немки.

— Я долго жил в Цюрихе, — сказалон. — Там у нашей компании представительство. Русский лен и ситец.

— Ну, и чего вы от меня хотите,швейцарско-рязанский коммерсант? — как ни в чем не бывало продолжилаженщина. — Совершить со мной коммерцию? Я угадала?

Ахимас успокоился — певичка простококетничала.

— Вот именно, — сказал он серьезно иуверенно, как всегда говорил с женщинами этого типа. — У меня к вамделовое конфиденциальное предложение.

Она расхохоталась, обнажив мелкие ровные зубы.