Читать книгу "Алтарь - Александр Прозоров"

— Куда ты меня все гонишь?! — возмутилась Виктория. — Кто тут хозяйка, я или ты?! Слушай, ответь мне, демон: я думала, что такие штуки делаются с помощью заклятий?

— С помощью порошка сколопендры, заговора на зелье, мази Кривого Мартина можно отвести глаза, стать невидимым самому или сделать невидимым еще кого-то. Или что-то. Но на любые заговоры и зелья нужно время. Когда нужно исчезнуть мгновенно или пропасть только для одного человека — лучше насылать образ. И еще. Зелье может делать нечто невидимым. Но создать стену из пустоты можно только мастерством. Госпожа, если мы не успеем подготовиться, сегодняшний вечер может стать для вас опасным. Если не нападем мы — нападет Северный Правитель.

— Ну ты и зануда, демон! Ладно, иду…

В этот раз Пустынник вывел ее на позицию на угол Двадцатой линии. Заставил впериться взглядом в стену рядом с подворотней и приказал:

— Запоминай!

— Чего?

— А вот эту штукатурку грязную и окно запоминай.

— Вкусы у тебя, как у кота подвального, — ответила ведьма, однако послушалась.

Колдун выждал минут двадцать, потом посмотрел на небо и поинтересовался:

— Запомнила?

— А чего тут запоминать?

— Так же хорошо, как помойку?

— Как таракана Сеньку с нашей кухни.

— Тогда слушай. Сейчас проедет колдун. Ты ударишь его порчей, тут же отступишь в подворотню и наведешь морок: поставишь вот эту стену вместо арки. Все смертные, что будут проходить мимо, увидят сплошную стену и никаких проходов. И ты окажешься в полной безопасности. Раньше ты не пряталась, поэтому такого хода от тебя не ждут.

— Тебя бы в мою шкуру! — недовольно буркнула ведьма, открыла сумочку и достала пакетик с зельем. — А получится?

— Доверьтесь мне, госпожа!

— Поверю… Если поменяешься, — неожиданно предложила Виктория. — Мне — двести лет с батогами, а тебе — полторы тысячи лет в кипящем масле?

— Предложи это хозяину… Если попадемся… Едет!

— Так всегда, — высыпала зелье на ладонь девица. — Все норовят на моем загривке выехать…

Шелест шин поравнялся с перекрестком. Виктория дунула, отскочила назад, юркнула в подворотню. Пустынник прыгнул следом и тоже поставил морок — точно такой же, как и ведьма. В ней он все-таки сомневался, а в своем мастерстве был уверен. Почти сразу завыли милицейские сирены. Напротив подворотни остановилась милицейская машина. Еще несколько, судя по звуку, затормозили дальше. Хлопнули дверцы.

— Кого ищем? — Безусый сержантик в куртке из дерматина скользнул небрежным взглядом прямо по лицам колдуна и девицы, похлопал резиновой дубинкой по открытой ладони.

— Женщина, на вид лет восемнадцати, худощавого телосложения, коротко стриженная… — появился рядом еще один милиционер. — Сообщили, только что тут стояла.

Второй патрульный уставился взглядом на подворотню с некоторым недоумением:

— Слушай, а это точно Двадцатая линия?

— Точно, точно. Вот, на указатель посмотри.

— Странно… — поколебался милиционер еще немного и отвернулся. — Ладно, пошли. Парадняки надо будет проверить и чердаки. Вдруг затаилась где?

«Пора заканчивать, — внезапно понял Пустынник. — Полицейская облава — это последний шанс генерального директора свалить хлопоты с непонятным противником на смертных. В следующий раз он пойдет сам».

* * *

Озеро Ильмень,

Лето 2408 года до н. э.

День выдался ненастный. Низкие облака задевали макушки сосен, проливая из царапин струйки дождя, то густо хлещущего по камышам, то превращающегося в холодную противную морось. Княжеский сын, надеясь скрыться от проникающей везде и всюду воды, спрятался под густую крону высокой древней липы, усевшись на брошенный поверх травы щит. Но долгий дождь сумел пробить пышную листву и теперь мерно капал то на кожаную шапку, украшенную четырьмя бронзовыми пластинами, то на куртку из черной, хорошо продубленной кожи — а то и за шиворот, заставляя Волхова недовольно крутить головой.

Наконец, обрушив на незадачливых путников настоящий ливень, дрогнули ветви орешника — на поляну вышел Изекиль в сопровождении промокшего до нитки, дрожащего от холода паренька.

— Ты выбрал не самый лучший день для встречи со мной, Черный волхв, — недовольно буркнул княжич, поднимаясь со щита.

— Ничего, — кивнул Изекиль. — Очень скоро тебе будет совершенно все равно, дитя мое.

— Да уж, — передернул плечами Волхов, глядя на низкое небо. — Ты знаешь, волхв, ныне мне совсем не хочется смотреть на мир ни волчьими, ни соколиными глазами. Токмо человеческими, и токмо на печь натопленную.

— Смотреть и быть — разные вещи, княжич, — ответил жрец, кивая своему спутнику, и тот опустил на землю небольшую, плотно завязанную котомку. — Тебе следовало бы спросить, почему я просил прийти сюда тебя одного, дитя мое.

— И почему?

— Потому что чудо, каковое надлежит испытать тебе ныне, ни в какие сравнения не идет с тем, что показывал я тебе ранее, Волхов, сын князя Словена. Не дым и не кашель надлежит ныне тебе ощутить. Не взгляд зверя лесного — но мощь его. И лишние глаза сего видеть не должны.

— А этот отрок, — указал на его спутника княжич. — Он, что, слепой?

— Его я около разоренного угорского стойбища подобрал. Покормил голодного, да с собой забрал. Пусть, помыслил, пока котомку мою поносит.

— Ну пусть носит, — не стал спорить Волхов. — Так чего же ты покажешь мне сегодня, Черный волхв? Надеюсь, это стоит промокших штанов и рубахи.

— Снимай их, дитя мое.

— Что?

— Одежу всю снимай.

— Зачем? Холодно, волхв.

— Снимай, княже, — криво усмехнулся Изекиль. — Али жалел ты ранее о встречах наших с тобой, о чудесах моих?

Волхов вздохнул, расстегнул пояс, кинул на щит. Затем отправил туда же куртку, рубаху, портки и сапоги.

— И амулет с прахом Дажбога, — напомнил Изекиль. — Не то потеряешь. Теперь иди сюда, становись лицом к озеру.

— Так? — вышел на середину поляны княжич, развернувшись к стене камышей.

— Да, — кивнул жрец, развязывая котомку и доставая из нее небольшой берестяной туесок и ритуальный нож Небесного храма. Он подобрался к Волхову сзади, открыл коробочку, зачерпнул из нее двумя пальцами белую крупянистую мазь. — Первая полоса — по спине, от шеи и до самого низа. Вторая — от центра силы к левому плечу. Третья — от центра к правому плечу.

Изекиль нанес сальную полосу от солнечного сплетения через левый сосок к плечу княжича и остановился:

— Дальше пояснять не могу. Заклинание говорить надобно. Но как тебя ломать начнет, не пугайся княжич. То бедой не кончится. Кончится удачей.